– Доча, не время сейчас. Завтра приезжай. Желательно после обеда.

Гриша совсем сдурел. Не припомню случая, чтобы мы кого-то из детей домой не пустили. Лёля точно это так не оставит.

– Оля! – кричу, подбегая ближе, чтобы точно расслышала. – Вызови милицию и санитаров! Твой отец сошел с ума!

– Папа, немедленно открой! Я сейчас Лене с Ромкой позвоню! – истерически вопит дочь и стучит кулаками по воротам.

Фары ее машины хорошо освещают лицо, и я вижу, насколько она перепугана.

Гриша все же открывает ворота и поворачивается ко мне. Лицо его искажает гримаса ненависти.

– Что ты творишь, стерва?! Зачем впутываешь детей?!

Возможно, мне нужно такого мужа бояться, но я не могу. Картинка, как я замахиваюсь сковородой и опускаю ее на его физиономию, как будто придает смелости.

– Заткнись, предатель. Ты предал и меня, и их. Не собираюсь покрывать твои делишки, – цежу сквозь зубы.

Тем временем Леля загоняет машину в гараж и дергает ручку входной двери. Но она закрыта – тоже редкий случай. Мы ее запираем, только если дома никого нет. И дочь начинает еще сильнее нервничать.

– Что у вас случилось? Я уже вызвала Ленку и Ромку! Милицию тоже сейчас вызову! – кричит, барабаня в дверь.

– Бабу-у-ушка-а-а! – рыдает рядом Машенька.

И я понимаю, что Лелька привезла к нам дочку, не удовлетворившись моим отказом. Слава ее ресницам и слишком занятому мастеру!

Наконец Гриша справляется с замком, и в распахнутую дверь вваливаются мои зареванные девчонки. Я обнимаю их и тоже не могу сдержать слез.

– Как хорошо, что вы приехали… – шепчу, не в силах сдержать эмоции.

– Ольга, убедись, что мать цела и невредима, и уезжай. У нее, наверное, климакс начался, поэтому случился нервный срыв. Ненужно, чтобы Машенька видела бабушку неадекватной.

Упырь! Ненавижу! Как я с ним тридцать лет жила?

– Не слушай его, дочь, это у него деменция. Он отобрал у меня сумку, телефон, одежду и вырубил в доме интернет только потому, что сделал ребенка на стороне и я потребовала развода, – говорю, утерев слезы.

Леля тоже перестает всхлипывать и смотрит ошарашенно то на меня, то на отца.

– Что?! – наконец, выдыхает. – Я не расслышала… у отца будет еще ребенок? Вы разводитесь? Сюр какой-то, – бормочет тише.

– Все ты верно расслышала. Поэтому подумай хорошо прежде, чем занять правильную позицию, – многозначительно роняет Гриша, уходит в свой кабинет и громко хлопает дверью.

Мы с дочкой остаемся стоять в коридоре, и я с досадой замечаю, что она всерьёз следует совету отца – усиленно думает.

– Дай мне телефон, я вызову милицию. Надо забрать у него мои вещи, – говорю угрюмо.

Нервы расшатаны настолько, что я готова и от Лели чего угодно ждать.

– Мамуль, погоди, не горячись, – говорит дочь ласково и приобнимет меня за плечи, – сейчас Ромка с Леной приедут, и мы сами все заберем без скандалов с органами. Ты же знаешь, как они не любят выезды на семейные разборки, а уж в элитные коттеджные посёлки и подавно. Только соседей насмешим.

Вздыхаю. Вынуждена признать, что дочь права. Но сил находиться в некогда любимом доме нет.

– Можно я у тебя сегодня переночую? – спрашиваю устало.

Но Ольга отвечать не спешит. Мнется, дергает плечами, а потом отправляет дочку в гостиную смотреть мультики. Дожидается, пока уйдет, и сознается:

– Да я вообще-то Машуню вам хотела подкинуть не из-за ресниц. Мероприятие у меня одно на эту ночь запланировано.

Я округляю глаза и таращусь на младшую дочь в полном офигении. Что это? Дурная наследственность? Ольге двадцать пять, она замужем четыре года, а Маше три. Семья у нее хорошая, муж отлично зарабатывает, хоть и уезжает часто в длительные командировки. Неужели Лёля пошла в отца?!

Постепенно мои глаза подозрительно сощуриваются. Или она это только что придумала, чтобы не вставать на мою сторону? Господи, я собственных детей готова заподозрить в предательстве!

Прокомментировать откровения Лели не успеваю – раздается новый звонок в ворота. Мы синхронно поворачиваем головы и видим спортивный автомобиль Ромы. Сын очень быстро примчался. На душе теплеет. Я лучше переночую у него.

Глава 8

– Что случилось? Я с репетиции сорвался, – с порога требует ответа сын.

Он взъерошенный сильнее обычного. Я раньше как-то особо и не замечала его рокерский образ. Привыкла к стоящим дыбом волосам, татуировкам, цепям и прочей атрибутике, а сейчас Ромка выглядит, как боевой воробей. Бросается в глаза его худоба, и мне вдруг становится страшно за сына. Если он сейчас помчится бить отцу морду, то ничем хорошим это не закончится. Да я вообще не хочу, чтобы дети вступали в нашу с мужем войну.

– Ничего катастрофического, – говорю бодро. – Просто мы с вашим отцом разводимся, и мне нужна помощь с вещами.

– Ничего?! – шёпотом вопит Леля, округлив глаза.

Но нас прерывает новый звонок. Вот и Лена приехала. Вся семья в сборе. Впускаем старшую дочь, и мне приходится повторить все уже для неё.

– Я решила развестись с вашим отцом, когда узнала, что у него есть еще одна семья. Молодая женщина по имени Лариса скоро родит вам брата, – сообщаю немного больше подробностей.

Рома опускает тяжелый кулак на стол, Лена охает, а Оля уже с этой новостью, видимо, смирилась, поэтому просто хмурится.

– Он что, не знает, как предохраняться?! – выдыхает сын.

И наступает моя очередь охать и хмуриться. То есть проблема только в том, что отец был неосторожен, а то, что предал меня, – ерунда?

– Так, без паники, – чеканит Лена, вскакивая со стула. – Мам, проясни момент: ты сказала, что хочешь развестись. То есть это не инициатива отца, верно?

– Верно, – угрюмо роняет этот самый отец, решивший присоединиться к семейному собранию. – Я не хочу ничего менять. Если бы не ваша мать, всё бы осталось, как прежде. Никто из нас даже не заметил бы жизненных перемен.

В ужасе понимаю, что дети смотрят на меня если не с осуждением, то с надеждой, что я немедленно одумаюсь. Как будто хотят, чтобы я сейчас извинилась, улыбнулась и предложила всем поужинать. Я даже дар речи теряю на пару мгновений, но все же возмущение берет своё.

– Да что с вами всеми такое?! Девочки, вы закрыли бы глаза, если бы ваши мужья прижили детей на стороне? – спрашиваю, оглядывая дочерей строгим взглядом.

Лена опускает глаза, а Оля упрямо поджимает губы, а потом выдает:

– Мам, мы еще молодые, у нас вся жизнь впереди, и есть шансы создать новую семью и родить детей. А тебе-то зачем лишаться стабильности? Тысячи семей так живут.

Я не ожидала таких рассуждений от собственных детей. Они записали меня в старухи! В сорок девять лет предлагают смиренно доживать свой век и ни к чему больше не стремиться? Ну это вообще ни в какие ворота!

– Знаешь что, дорогая моя? Пятьдесят лет – это только половина жизни. У меня есть вторая, чтобы успеть родить и воспитать нормальных детей, – вырывается из меня от отчаяния.

Какие дети в пятьдесят? Бывает, конечно, что и в таком возрасте рожают, но я точно пас. Прав Дмитрий: пора пожить для себя. Больше никаких подгузников, уроков и родительских собраний!

– У тебя же климакс, – бормочет дочь, повторяя слова отца.

– Типун тебе на язык! – припечатываю и поворачиваюсь к мужу, протягиваю раскрытую ладонь. – Ключ от сейфа! – требую. – Или ты всерьёз думаешь, что сможешь держать меня в доме, как в тюрьме? А вы? – оглядываю дочерей и сына. – Будете спокойно наблюдать, как над матерью издеваются?

– Пап, отдай маме вещи, – устало говорит Лена. – Мы ко мне поедем. Позже соберемся и всё обсудим спокойно.

И кроме усталости нет в ее тоне ни малейшего осуждения или раздражения в сторону отца. Как будто дочь давным-давно всё про него знает и приняла, а я – неадекват, который не умеет правильно реагировать, но она не отчаивается и берётся мне всё растолковать. Ну уж нет. Никуда я с ней не поеду. И ни с кем из них не поеду. Я лучше к Настасье напрошусь – она меня точно поймет. А еще лучше номер в гостинице сниму.

Однако, несмотря на все возмущение, гнев и разочарование, я немного успокаиваюсь и начинаю мыслить здраво: ничего не говорю вслух, поджав губы жду, когда Григорий отдаст мне ключ от сейфа. Он раздражённо разворачивается и идет в кабинет, а возвращается с моей сумкой и шубой.

Забираю и демонстративно проверю, все ли на месте – карты, ключи от машины и телефон он не конфисковал.

Надеваю шубу прямо в кухне и иду в прихожую. Обуваюсь, выхожу в гараж и, недолго думая, уезжаю, никого не дожидаясь.

А за пределами посёлка сворачиваю не в сторону города, а на трассу. Может быть, я поступаю неразумно, как малолетняя истеричка, но у меня такая обида в душе, что дышать больно. Отношение детей ранит куда больше, чем предательство мужа. Получается, я тридцать лет прожила впустую. Делала все не то и не так.

Лена мне даже не звонит! Она просто не сомневается, что я безропотно еду к ее дому и она застанет меня на месте. Возможно, дети даже задержались, чтобы поддержать отца.

Это невыносимо. И гонять по трассе в таком состоянии – плохая затея. Не хватало еще самоубиться из-за переживаний. К счастью, недалеко заправка. Сворачиваю к ней и паркуюсь возле магазина. Достаю телефон и первым делом пишу Лене, чтобы не ждала, а потом начинаю обзванивать городские гостиницы. Однако везде меня ждет один ответ: свободных номеров нет.

– Да что ж такое?! Все битком,– не выдерживаю я после десятого отказа.

И любезный администратор очередной гостиницы проясняет ситуацию:

– Ну а что вы хотели? Канун праздников, корпоративы, елки и просто кто-то заранее приехал.

И тут меня осеняет, что к подруге тоже напроситься не получится. Я совсем забыла, как она на днях жаловалась, что к ним приедет родня за неделю до Нового года и останется до самого Рождества. Мне хоть на вокзал едь ночевать!

Лезу в сумку за кошельком, чтобы сходить в магазин и купить кофе – ночь-то, похоже, предстоит длинная, – и вдруг вспоминаю о визитке, которую дал мне Дмитрий. Ищу её, ищу, но не нахожу. Сумку вытряхиваю на соседнее сиденье, карманы проверяю – нет её!

Глава 9

Гриша дошел до дна и постучал снизу. Он обыскивал мои вещи! Где-то глубоко в душе тонкой иглой колет страх и чувство вины – муж нашел в моей сумки визитку владельца ночного клуба! Но я трясу головой и злюсь на себя. Чего это я удумала?! Это не я тут сижу беременная от чужого мужика. И вообще, моя совесть кристально-чиста – я взяла визитку Дмитрия уже после того, как узнала о предательстве мужа. Причем я и в мыслях не держала ему звонить, а вот сейчас, назло всем врагам, возьму и поеду прямо в клуб. Пусть номер телефона не знаю, но название заведения прекрасно запомнила. «Сингулярность» оно называется. Мы как раз с Павлушкой недавно научный фильм про рождение Вселенной смотрели, и слово мне прекрасно знакомо. Забиваю в навигатор название, и тут мне звонит Лена.

– Мама, ты где? Ты же не собираешься делать глупости, правда? – говорит дочь таким тоном, будто мы с ней местами поменялись.

– Нет, Лена, я не собираюсь делать глупости, – вру, ведь что, как не глупость, моя эта поездка в клуб? – Поеду в гостиницу. Мне нужно побыть одной.

– Мам, у меня ощущение, будто ты всем нам что-то хочешь сейчас доказать. Не нужно так. Мы все волнуемся, – увещевает дочь, а мне обидно до слез.

– Я никому ничего не доказываю. Просто поняла, что вы меня даже как личность не воспринимаете. Только как приложение к себе. Пользуетесь, не испытывая ни малейшей благодарности. Повторяю, мне нужно побыть одной и все обдумать. Позвоню, когда буду готова вас видеть и общаться с вами, – говорю и сбрасываю вызов.