– Жаль…не буду мешать, – поклонник поднимается и уходит.

Не поворачиваюсь, сделав очередной глоток, но чувствую, что он все еще стоит позади.

До меня доносится пьянящий аромат его духов. От него немного кружится голова. Или это из-за алкоголя. Я уже перестаю что-либо понимать.

– Плесни мне бурбона, – небрежно бросает бармену.

– Конечно, сэр.

Наступает безмолвная пауза, но я чувствую на себе взгляд.

– Я бы сама справилась, – равнодушно произношу, все еще не взглянув на него.

– Интересный у вас способ говорить спасибо, – перед ним ставят стакан, и боковым зрением я вижу, как он берет его своими длинными пальцами, мелькнув дорогой маркой часов на запястье.

Обращаю внимание, что белоснежную рубашку он сменил на светло-голубую.

– Запишите напиток мужчины на мой счет, – кидаю бармену, вставая со стула. – Хорошего вечера, – ухожу в сторону дверей, ведущих на террасу.

Захотелось снова остаться одной и подышать свежим воздухом из-за резкой нехватки воздуха.

Выхожу на улицу, где под навесом стоят несколько высоких круглых столиков и включены специальные лампы накаливания, от которых исходит тепло. Становлюсь рядом с одной из них и направляю взгляд на ночной Нью-Йорк, усыпанный огнями. Поистине завораживающее зрелище. Ночью этот город еще более загадочен. Не знаю откуда у меня такая тяга к нему. Возможно, это как-то связано с моим отцом. Он родом из Нью-Йорка. Но я почти не помню его. Мне было около шести, когда он бросил мою мать и вернулся в родной город. Больше мы никогда его не видели. Он просто исчез. Иногда меня посещали мысли отыскать его. Поговорить и понять, почему он так поступил. Ведь я помню о нем только хорошее. Папа любил меня. Я до сих пор вспоминаю, как он называл меня медвежонком и играл со мной. После его ухода мама запретила упоминать о нем в нашем доме, и после того дня наша жизнь кардинально изменилась.

Допиваю коктейль и оставляю пустой стакан на столике, обхватив себя руками. Сзади слышу звук шагов и всем нутром чувствую, что это он.

– Если вы ждете, что я скажу вам спасибо за случившееся утром, то я вас тоже не просила мне помогать.

– Хм… – ухмыляется, и от его бархатистого голоса идут странные вибрации. – Кажется, ваше утро не задалось?

– Я бы предпочла, чтобы оно началось иначе.

– А что же сейчас? Вам уже лучше?

– Еще пара коктейлей и, возможно, мне уже станет все равно.

– Алкоголь – не лучший способ заглушить боль. Это лишь временный процесс. Как правило, потом становится только хуже, – он будто знает, о чем говорит.

– И каков же ваш способ борьбы с этим недугом?

– Разговор с близкими. Прогулка по любимым местам. Занятие тем, что любишь.

– Второй и третий пункт я еще не пробовала.

– Советую попробовать.

– Спасибо за совет. Завтра начну свое утро со второго пункта. Доброй ночи, – разворачиваюсь, чтобы уйти, так и не посмотрев, с кем разговаривала.

Не успеваю пройти мимо, как мое запястье обхватывают и по телу пробегает мелкая дрожь. Кожа мгновенно покрывается мурашками, отчего перехватывает дыхание.

Опускаю взгляд на держащую меня руку, обратив внимание, как моя слишком светлая кожа контрастирует с его.

– Третий пункт самый действенный, – хрипотца в его голосе стала звучать ярче.

Сглатываю слюну и впервые решаюсь посмотреть на незнакомца. Приходится поднять голову из-за высоты его роста. Первое, что цепляет это прямой и невероятно пронзительный взгляд небесно-голубых глаз. Он будто заглядывает в самую душу. Пробирается до самых глубин. А второе – это контраст этих глаз с густыми угольно-черными волосами и темной щетиной на мужественном подбородке.

– Я учту, – шепчу, не понимая своей реакции.

– Доброй ночи, – он отпускает мое запястье, и я ухожу с террасы, едва передвигая ногами.

Глава 4

Утром с трудом просыпаюсь. Ощущаю себя полностью разбитой из-за бессонной ночи. Всю ночь я проворочалась, гоняя в голове ворох мыслей. Снова и снова прокручивала, как старую кассету все наши встречи с Итаном. И все больше укоренилась во мнении, что он просто искусный лжец. Так профессионально сыграть еще нужно уметь.

Голова раскалывается, и все тело болит. Даже душ не помогает. Выйдя на улицу, сразу направляюсь в ближайшее кафе с панорамными окнами и красивым видом на осенний парк. Сев за столик у окна, заказываю кофе со свежим круассаном и медленно завтракаю, провожая взглядами прохожих, спешащих по своим делам. Погружаюсь в себя, зачем-то вспоминая вчерашнего незнакомца и наш странный разговор. Даже несмотря на то, что я совершенно не знала этого человека, в тот момент меня окутало непривычное ощущение безопасности. От него исходила светлая энергетика. И что было самым необъяснимым – меня тянуло к его свету.

После завтрака прогуливаюсь по парку. Хожу по магазинам, любуясь витринами, украшенными к предстоящему Хэллоуину. С подделками из осенних листьев и оранжевых тыкв с вырезанными глазами и ртом.

Заодно закупаюсь подарками для племянницы и разными сувенирами для себя и сестры.

Возвращаюсь в отель, чувствуя себя намного лучше. Незнакомец был прав, прогулка по любимым местам очень помогает.

Когда подходит время встречи, переодеваюсь в платье, которое про себя называю «платьем удачи» из-за количества успешных сделок, совершенных в нем. Его фасон очень элегантный и сдержанный глубокого изумрудного цвета. С вырезом под горло и длинным рукавом. Драпированная юбка с высокой талией и длиной чуть выше колена немного расширяется книзу, придавая образу легкости. На ноги надеваю черные замшевые лодочки и заплетаю волосы в конский хвост.

Качу чемодан с картинами по коридору и начинаю ощущать нарастающее приятное волнение, перемешанное с азартом.

Войдя в кабину лифта, вызываю нужный этаж, на котором находится один из конференц-залов, где назначена встреча.

Начинаю кусать губы и вовремя осекаю себя, чтобы не смазать блеск.

Оказавшись перед дверью, делаю глубокий вдох и выдохнув, открываю дверь, заходя внутрь. Замечаю мистера Кроули в дальней части зала, стоящим у окна ко мне спиной, засунув руки в карманы брюк. Направляюсь к нему, стуча каблуками туфель, и натягиваю дежурную улыбку.

Мужчина поворачивается на звук, и как только это происходит, улыбка уходит с моего лица. На меня устремляются небесно-голубые глаза, и тело словно пронзает ударом молнии.

От неожиданности острый нос туфли цепляется за что-то и, спотыкаясь о собственные ноги, падаю, оказавшись на четвереньках.

– Черт! – разочарованно вырывается из меня.

Не проходит и секунды, как я замечаю перед собой носки начищенных до блеска туфель. Снова ощущаю мягкую хватку на руке, и меня поднимают на ноги.

– Похоже, сегодняшнее утро тоже не задалось, мисс Парсонс? – сегодня в низком голосе слышен сарказм.

– Вовсе нет. Я зацепилась за что-то, – приглаживаю юбку платья, ощущая себя по-идиотски.

Никогда не страдала неуклюжестью.

– Уверены? – уточняет, и я поднимаю глаза к его лицу.

Вчера в приглушенном свете я не могла отчетливо разглядеть его. А сегодня при свете я вижу, что передо мной невероятно привлекательный мужчина. Такие лица нужно рисовать на картинах. В нем есть какая-то аристократичность. Высокий лоб, выраженные скулы, четко очерченная линия челюсти и прямой нос. На что не посмотри – все идеально.

– Что вы здесь делаете? – смотрю на него, сузив глаза.

– Жду вас.

– Постойте. Так мистер Кроули это вы?

– А что вас так удивляет?

– Яяя…эм…я думала, что вы гораздо старше, – как правило, всем моим клиентам за шестьдесят, а он немногим старше моей сестры.

– А вы разве не наводите справки о своих клиентах?

– Наводим. Но о вас нет ничего в интернете, только то, что ваша семья владеет известной сетью отелей. Ни вашего возраста, ни ваших фотографий не было нигде, и я не стала копать глубже.

– Я не люблю публичность. Я переложил это бремя на нашего пресс-секретаря.

– Вы с самого начала знали кто я?

– Только после того, как увидел номер вашего электронного ключа, и спросил на ресепшене кого заселили в этот номер.

– Почему не сказали это вчера?

– А это сыграло бы какую-то роль?

– Нет…не знаю. Думаю, что нет.

– Может, мы уже приступим? У меня назначена еще одна встреча через час.

– Тоже с арт-дилером? – неужели у меня появился конкурент.

– Нет, мисс Парсонс, – смеется, и его бархатистый смех ласкает слух. – По вопросу бизнеса.

– Ладно, – поворачиваюсь и поднимаю ручку упавшего чемодана, подкатив его к столу.

Под внимательным взглядом открываю чемодан и достаю картины из специальных защитных чехлов, раскладывая на столе. Всего пять картин, две из которых знаменитых художников, отреставрированные лично мной.

Какое-то время мужчина молча рассматривает произведения искусства, задумчиво потирая рукой подбородок, скрытый под темной щетиной.

Не могу удержаться и рассматриваю его руку. Все в ней от длинных пальцев до формы ногтевой пластины прекрасно. Чувствую себя помешанной фетишисткой.

Если сравнивать его с Итаном, то тот уступает мистеру Кроули по всем пунктам. Итана нельзя назвать красавцем. Он не так высок и далеко не так хорошо сложен физически. И на его руки я никогда не залипала.

– Это ведь Клод Моне? – указывает на крайнюю картину с названием «Ирисы в саду Моне».

– Верно. Только повторение оригинала самим художником. Она появилась у меня совершенно случайно. После посещения одного антикварного магазина в Бостоне.

– Она реставрирована? – сразу видно, что у него наметанный глаз, и он разбирается в живописи.

– Да. К сожалению, от времени и неправильного хранения она была не в самом лучшем состоянии.

– Хм…очень искусная работа.

– Благодарю.

– Это вы сделали? – кидает на меня удивленный взгляд.

– Да. Пришлось хорошенько над ней поработать.

– Так значит, вы не только арт-дилер, но и реставратор?

– И еще руководитель художественной галереи.

– Уверен, вы отлично знаете свое дело, – возможно мне кажется, но в его тоне я слышу восхищение.

– Спасибо, – улыбаюсь, посмотрев в завораживающие глаза.

– А это? Мне кажется знакомым этот пейзаж, – указывает на вторую картину.

– Это Уильям Тёрнер. Работа называется “Вид на озеро Люцерн”.

– Точно. Я видел ее в каком-то журнале. Ее вы тоже реставрировали?

– Почти полностью. Она много лет хранилась на пыльном чердаке после смерти одного коллекционера, пока его семья не нашла ее.

– У вас определенно талант. Вы тоже пишете картины?

– Немного. Мне больше нравится восстанавливать. А вы давно занимаетесь коллекционированием?

– Не так давно. Но для меня это скорее инвестиция в будущее. Однако некоторые работы находят себе место на стенах моего дома.

– Что вы думаете об этих работах? – указываю на три других.

– Смею предположить, что это уже современные мастера?

– Вы правы. Как вы это поняли?

– По концептуальности и символизму. Классики писали пейзажи более реалистично.

– Так и есть. Но согласитесь, что это не менее талантливо, – когда я собиралась на эту встречу, то отбирала работы с особой тщательностью, и буду разочарована, если он не возьмет ни одну из них.

– Соглашусь, мисс Парсонс, – уголок губ приподнимается в улыбке, и зачем-то я кидаю взгляд на них, отметив их чувственную притягательность.

– Кхм…так что вы скажете, мистер Кроули? – прочищаю горло, возвращая взгляд на картины.

Он отвечает не сразу. На какое-то время повисает волнительная пауза и по привычке начинаю кусать губы.

– Я отвечу вам позже. После того как вы поужинаете со мной.

– Поужинать с вами? – поднимаю на него взгляд.

– Да. Считайте это частью переговорного процесса.

– Это обязательно?