– Признаю, что из-за твоего неожиданного появления у меня не было времени в достаточной мере ознакомиться с твоими рекомендательными письмами. Однако, тщательно изучив их и посмотрев, как ты записала меню, я вижу, что ты образованная девушка, – сказала донья Урсула.

Клара лишь кивнула. Они повернули за угол и пришли к двойным дверям кладовой, которые охранял мужчина средних лет, высокий, полный, с оспинами на лице. Глаза его были полузакрыты, но он моментально открыл их, услышав приближение экономки. Она пристально посмотрела на него своим хищным взглядом, и он тут же вытянулся в струнку, словно башни Алькасара.

– Сеньор Салес, – холодно сказала она ему. – Если я еще раз такое замечу, то можете собирать вещи.

Охранник в ужасе кивнул. Клара вошла следом за экономкой и оказалась в новом коридоре с высокими потолками, в который выходили три закрытые двери с табличками. В глубине помещения виднелась лестница. Она медленно шла, читая надписи на табличках. Первая дверь, темно-зеленая, вела в буфетную, где лежали все запасы мяса, яиц и рыбы; вторая – в погреб для овощей и зелени, а третья – в свечную, где хранились уголь, дрова, масло и жир для ламп. Клара посмотрела вглубь, на лестницу, и донья Урсула объяснила, что это черный ход в небольшой винный погреб господина, где хранились все сорта вин, включая те, которые кухонная прислуга использовала в приготовлении еды.

– Ты знакома с цифрами, считать умеешь? – спросила она.

Клара кивнула. Экономка с важным видом показала ей на двойную дверь.

– С настоящего момента у тебя будет еще одна обязанность. Хочу, чтобы ты помогала кладовщику. Знаешь, о чем я?

– Да, – ответила Клара.

При дворе короля один из главных поваров занимал должность кладовщика, одну из самых ответственных на кухне их величеств. Каждое утро кладовщик и заведующий буфетной заходили в кладовую и брали все необходимое для приготовления еды на день.

– Каждый раз, когда что-то берут для кухни, ты будешь все подробно заносить в этот учетный список. Твоя запись будет идти одновременно с той, которую уже делают присутствующий здесь ответственный за буфет и ответственный за пекарню и винный погреб, дон Эрбасио Гарсия, – объяснила она, пока ответственный за буфет показывал Кларе две тетрадки. – За эту работу будешь получать надбавку.

Клара снова кивнула, и сеньор Фернандес, похотливо улыбнувшись, начал объяснять и показывать, как ей следовало записывать количество бочонков сидра, маринованного мяса, рыбы в пряном соусе, бутылок красного и белого вина с указанием их происхождения (Малага или Вальдепеньяс), количество сыров, кровяных колбас, сахара в пакетиках по фунту, приправ, сколько и каких… Каждую вещь в отведенном для нее месте в каждой тетрадке: одной – для буфета, а второй – для пекарни и винного погреба.

– Ты должна не только подробно записывать все, что отпускается со склада, но и все новые поступления, особенно сейчас, когда из Мадрида должны доставить множество продуктов для ежегодного празднования в Кастамаре, – предупредила ее донья Урсула. – Каждый день, когда закончишь подсчеты, будешь отдавать эти тетрадки сеньору Фернандесу и сеньору Гарсии, чтобы они знали, сколько забрали на кухню. А на следующее утро будешь заходить к каждому из них в кабинет и снова брать эти тетрадки для ведения учета.

– Да, сеньора, спасибо за доверие, – ответила Клара, скрывая удивление и размышляя на будущее, как бы ей все устроить так, чтобы не оставаться с ответственным за буфет наедине.

Из этого следовало, что господин по какой-то непонятной причине еще не отдал распоряжения об ее увольнении. Она облегченно вздохнула, но тут дверь погреба открылась, и появился герцог с бутылкой красного вина вальдепеньяс. Клара тут же склонила голову и вместе со всеми приветствовала герцога, присев в реверансе. Господин, который даже не заметил ни ее, ни обоих мужчин, сразу же тепло и с уважением поздоровался с экономкой.

– А, сеньора Беренгер, вы здесь, – обратился он к ней по фамилии, как и полагалось. – Надеюсь, вы с сеньором Элькисой позаботились обо всем, что может понадобиться матушке и ее гостю.

– Комнаты должным образом подготовлены, ваша светлость. Кроме того, консьерж с помощниками уже доставили багаж в соответствующие покои. Также в полное распоряжение госпожи герцогини поступили камердинеры и горничные, – добавила донья Урсула.

– Превосходно.

Клара всем сердцем желала, чтобы герцог не узнал ее, чтобы он забыл о том, что произошло, и чтобы та роковая встреча не стала концом ее пребывания в Кастамаре. Однако именно в тот момент, когда герцог собрался продолжить путь, он быстро взглянул на нее и остановился. На глазах у изумленной доньи Урсулы и прямо на виду у управляющего с ответственным за буфет, опустивших глаза, но наблюдавших исподтишка, дон Диего подошел к Кларе и осторожно одним указательным пальцем потянул ее подбородок вверх, заставляя поднять голову. От его пристального взгляда ее пробрала дрожь. Она устояла перед искушением заглянуть ему в глаза, устремив взгляд в пол, но он ждал.

– Ваша светлость… – начала донья Урсула, смутившись.

Герцог продолжал ждать, пытаясь поймать ее взгляд, и она, понимая, что больше не выдержит, посмотрела на него. Взгляд его был простым и прямым, более спокойным и менее гневным, чем прошлой ночью. Клара предположила, что он пытался понять, почему она, как воровка, тайком подслушивала чужой разговор. Андрес Могер и Луис Фернандес стояли с прижатыми к груди подбородками и уже начали беспокоиться, а ключница нервно кашлянула.

– Прикажете что-нибудь еще, ваша светлость? – спросила донья Урсула.

– Нет, – ответил он, не взглянув на нее.

Клара в душе умоляла себя перестать дрожать, как ощипанная курица, и герцог наконец, ничего не говоря, развернулся и вышел. Донья Урсула, управляющий и ответственный за буфет одновременно с ней поклонились. Когда господин ушел, экономка подозрительно посмотрела на нее, ожидая объяснений по поводу случившегося. Клара промолчала, лишь склонила голову и ждала, когда донья Урсула прикажет ей уходить, но та не спешила. В ее выражении лица чувствовалась смесь любопытства и удивления.

– Займемся вопросом с комнатой господина позже, – сухо сказала она управляющему. – А сейчас вы двое свободны.

Оба слегка кивнули и ушли. Клара чуть присела, в этот раз в полном соответствии со своим положением. Донья Урсула, оставшись с ней наедине, подошла ближе.

– Ты встречала господина герцога до сегодняшнего утра? – спросила она.

Клара пару секунд помолчала в нерешительности, прекрасно зная, что ложь ее не спасет, а правда может стать приговором. Она выбрала последнее как менее рискованное, поскольку лгать было не по-христиански и все еще оставалась надежда, что донья Урсула ее не выгонит, раз господин не придал большого значения тому, что произошло.

– Да, сеньора, – ответила она. – Я слышала, как он с двумя другими кабальеро прибыл глубокой ночью… вчера. Меня разбудил шум, и я столкнулась с ними, сеньора. Я подумала, что это могли быть бродяги или воры. Это все.

Ключница угрожающе наклонилась и пристально посмотрела ей в глаза. Кларе даже показалось, будто она увеличилась в размерах.

– Ясно, – спокойно ответила экономка. – С сего момента ты никоим образом не должна попадаться на глаза дону Диего, если только он сам напрямую этого не прикажет, понятно?

Клара кивнула, и ключница без лишних церемоний отпустила ее, а затем скрылась в винном погребе в глубине коридора. Клара повернулась и вздохнула, желая поскорее забыть о встрече с герцогом. Когда она спешила по коридору в сторону кухни, то издалека чувствовала на себе пристальный взгляд дракона, словно он мог разорвать ее дух в клочья силой своих черных глаз. Клара уже переступала порог, чтобы погрузиться в запахи жаркого и потрохов добытой на охоте дичи, как что-то внутри нее шевельнулось, подсказывая, что это сиюминутное облегчение не даст ей расслабиться. Хватило одного взгляда поджидавшей ее сеньоры Эскривы, чтобы убедиться в том, что все вокруг остается чуждым для нее.

6

14 октября 1720 года, полдень

Урсула никогда не верила в добрую волю людей, она скорее считала ее своего рода договоренностью, которую люди придумали, чтобы терпеть друг друга, и полагала, что под этой видимостью радушия скрывается лишь то, что каждый человек сам несет груз своего существования и ведет ожесточенную борьбу за выживание. Жизнь научила ее, что лучше беспокоиться о собственных интересах, чем делать добрые дела, за которые никто никогда не поблагодарит. Несмотря на это, встречались такие достойные исключения из этого общего правила, как донья Альба, герцогиня. Никто из прислуги так не оплакивал ее гибель, как Урсула. Конечно, делала она это в одиночестве. Плач был роскошью, позволительной только для женщин благородного происхождения, а остальным оставалось лишь никогда не показывать свою слабость. Утрата спасительницы, которой она навеки была предана, истощила ее, но за время долгого траура после смерти хозяйки она смогла утаить свою печаль от всех. Спустя много времени ей все еще казалось, что она видит, как герцогиня прогуливается по галереям или смотрит на клумбы из окна салона на третьем этаже. Смирившись с трагедией, она выучила новый урок: все, что кажется незыблемым, может измениться в один момент. «Выживать – это то, чему я научилась лучше всего», – сказала она себе под конец. И уже придя в себя, поклялась себе и богу как можно лучше заботиться о доне Диего, чтобы ее госпожа могла по крайней мере наблюдать с небес, как благодарная служанка преданно чтит ее память.

Если в жизни и было что-то важное, помимо этих чувств, так это ее принцип, что раз удалось найти себе место под солнцем, то его ни в коем случае нельзя было упускать. Поэтому экономка никогда бы не допустила, чтобы власть над Кастамаром, которой она с таким упорством добилась, выскользнула у нее из рук. Благодаря благосклонности герцога и герцогини и своей усердной работе ей удалось стать кем-то вроде управляющего. Урсула следила за всем и вся и даже – тайно – за дворецким. Не слишком вникала она, пожалуй, только в чисто финансовые вопросы и учет расходов, отдавая все это на откуп дону Мелькиадесу, более сведущему в цифрах, и его секретарю, дону Альфонсо Корбо, который ей все докладывал. Даже помощники дворецкого, которые не относились к постоянному штату слуг, загодя знали, что именно экономка принимает решение взять их на работу. Поэтому ей важно было показать свою власть над сеньорой Эскривой перед новой кухонной работницей, чтобы та четко понимала, кто управляет прислугой в Кастамаре.

Внимание сеньоры Беренгер привлекло то, что девушка очень хорошо умела скрывать свои чувства. Если бы господин не узнал Клару в винном погребе, то она бы и не заподозрила, что они раньше встречались. В первое мгновение она подумала, что эта девушка – обычная охотница за деньгами, которая пытается соблазнить знатного господина, но вскоре отбросила эту мысль. Она больше походила на девушку в тяжелой жизненной ситуации, достаточно умную, чтобы понимать, что те, кто устраиваются на работу с такой целью, оказываются в интересном положении, а затем их бросают на милость Всевышнего и с бастардом на руках. Кроме того, соблазнить такого человека, как дон Диего Кастамарский, было идеей, обреченной на провал. «Любовь всей его жизни – призрак его жены», – сказала она себе.

Все в Кларе Бельмонте вызывало у нее интерес, поэтому она тайком отправила одного из своих доверенных слуг на площадь Пуэрта-де-Вальекас, где располагался госпиталь Благовещения Пресвятой Богородицы. Как говорилось в рекомендательных письмах, это было последнее место работы девушки, и именно там ее посыльный получил подробную информацию о ее жизни. Некая донья Монкада, думая, что ее слова послужат на пользу девушке, не сдерживалась, рассказывая чудеса о ее усердии в работе. Она рассказала, что отец Клары, уважаемый доктор, погиб на войне.