Правоохранители, закончив опрашивать последнего гостя, направились в сторону выхода. Проходя мимо нас, старший следователь задержался, пока два оперуполномоченных остались ждать его у входа в банкетный зал. Я затаила дыхание от страха, когда следователь долго и упрямо глядел мне в глаза, пока шел в нашу сторону.

– Хотел предупредить вас, завтра будет проводиться обыск вашей квартиры, – твердо проговорил он, глядя на меня в упор. Безразличие в его глазах цвета какао с молоком пугало и отталкивало. – Вам есть у кого остановиться на пару дней?

Я на автомате кивнула. Обдумывать у кого я останусь сил не было. Как и желания возвращаться в нашу квартиру без Олега.

– Ваши слова прямо противоречат двадцать седьмой статье Конституции. Анфиса имеет право свободно передвигаться, и сама выбирать место пребывания. Тем более, когда речь идет о ее жилье, – с недоверием произнес Глеб, скрестив руки на груди. – И неужели за столь короткий срок вы получили судебное постановление на обыск?

Следователь Одинцов с полным хладнокровием метнул взгляд в сторону Глеба. Невозмутимое выражение лица правоохранителя никак не отражало, что слова юриста могли его как-то задеть.

– Не будьте столь категоричны, гражданин Ермаков. Ордер у нас имеется, и ознакомиться с ним можно непосредственно перед самим обыском. Я не оспариваю тот факт, что Анфиса Андреевна вольна выбирать место пребывания… Но не каждый захочет с утра встречать толпу оперативников, и в целом присутствовать в доме, когда сотрудники следственного комитета переворачивают его вверх дном. За сохранность имущества не переживайте. Обыск пройдет в присутствии понятых, при производстве будет составлен протокол в соответствии со статьями 166 и 167 УПК РФ. Я не обязан предупреждать гражданку Ростовецкую об обыске, так что с моей стороны это предупреждение можно считать жестом доброй воли. Надеюсь, у вас больше не осталось вопросов.

Но вопросов становилось только больше.

Ермаков в ответ лишь криво улыбнулся, решив больше не вступать в диалог со следователем.

– Спасибо за беспокойство, товарищ следователь… Ох, простите, старший следователь, – обольстительно пролепетала Кристина, откровенно заигрывая с сотрудником следственного комитета. Она кокетливо заправила выпавшую медную прядь за ухо и тут же ухмыльнулась. – А если бы моей подруге не где было остановиться, вы бы предложили переночевать в обезьяннике с бомжами и проститутками?

Одинцов улыбнулся одним лишь уголком губ всего на мгновение, сверкнув в сторону подруги холодным бесчувственным взглядом.

– Провести ночь среди проституток и бомжей не такая уж и плохая перспектива, чем всю жизнь прожить рука об руку с серийным убийцей.

На мгновение я замерла, ощутив, как по рукам пробежали холодные мурашки от его ледяного тона. Но еще больше от противоречивого чувства, посетившего меня тогда. Мужчина говорил о вполне себе адекватных и даже, казалось бы, человечных вещах, но сказано это было чрезвычайно цинично. Словосочетание «серийный убийца» еще долго гремело в мыслях.

Напоследок он бросил на меня короткий изучающий взгляд, попытавшись в очередной раз проследить реакцию с моей стороны на его заявление. Но практически сразу же попрощался и последовал к выходу.

– А он хорош. Симпотный. И обручалки нет, – усмехнулась подруга, глядя ему вслед, и тут же досадно вздохнула. – Жаль, что мент…

– Не видел его прежде ни в нашем МВД, ни в следственном комитете. Он не из нашей области. Все еще хуже, чем я предполагал. Дело завели еще несколько месяцев назад, а может и лет. И вот еще что… – задумался Глеб, продолжив как загипнотизированный смотреть на то место, где только что стоял правоохранитель. – Обычно об обыске не предупреждают, а ставят перед фактом, что прямо сейчас будет производиться обыск. Здесь что-то не чисто. Возможно, следователь с помощью такого хода решил проверить твою причастность к делу. Что, если он предупредил тебя специально, чтобы проверить заявишься ли ты в квартиру для заметания следов или нет?.. Анфиса. Анфис? Будь остор…

– Подождите! – крикнула я вслед уходящим правоохранителям, перебив Глеба.

А после побежала за ними, удерживая одной рукой шуршащий подол длинного свадебного платья, а второй телефон с ярко-желтым силиконовым чехлом. Трое мужчин недоуменно оглянулись, направив на меня вопросительные взгляды.

– Я готова дать показания. Прямо сейчас.

Глава 2

– Ты шутишь?! Какие показания?! – раздался позади недоуменный голос Кристины вместе с ее постукивающими каблуками. – Детка, ты устала, тебе нужно отдох…

– Если ты это серьезно, то я еду с тобой, – тут же решительно заявил Ермаков. Догнав меня, он окинул недоверчивым взглядом все еще недоуменных оперативников. – Тебе понадобится юридическая помощь.

– Глеб, я поеду одна, – твердо заявила, покосившись на него.

– Анфиса! Фиса! – послышался приближенный голос матери, как скрежет по металлу. Я поморщилась, на мгновение прикрыв глаза. Она бежала с отдышкой в груди и продолжала кричать. – Что ты задумала?! Немедленно прекрати! Товарищ… товарищ следователь, моя дочь никуда не…

– Граждане, спокойно! – громко проговорил Одинцов, вскинув руки в останавливающем жесте. Пару-тройку секунд он хмуро оглядывал собравшихся вокруг меня людей. – Гражданка Ростовецкая сама в праве решать, что ей делать. Мы вас правильно поняли?.. Вы прямо сейчас готовы проехать с нами в отдел?

Уверенно кивнула, взглянув на следователя. Правоохранитель был выше меня сантиметров на двадцать, отчего я была вынуждена запрокинуть голову. Ржевская опустошенно выдохнула, прикрыв лицо ладонями. Мать заикнулась, пытаясь возразить, но Глеб вовремя остановил ее одним жестом руки. Следователь молча переглянулся с оперативниками и взглянул на фирменные смарт-часы на левом запястье. На черном экране высветилось время – пятнадцать минут седьмого.

– А как же… как же повестка? – впервые подал голос моложавый опер приблизительно моего возраста. Он растерянно оглядел старшего следователя и второго напарника светло-зелеными глазами, в надежде отыскать ответ на прозвучавший вопрос.

– Время уже позднее для допроса, – устало произнес лысый оперативник, как бы намекая старшему по званию, что хотел бы уехать домой вовремя. – Можем пригласить вас завтра во второй половине дня сразу после обыска.

Я пустила хмурый взгляд в сторону сорокалетнего мужчины, а тот в ответ лениво почесал лысину.

– До конца рабочего дня больше трех часов. Мы успеем провести допрос и составить протокол. А повестку, Краснов, нарисуешь задним числом, вам не впервой, – твердо заявил следователь, бросив грозный взгляд на напарников. – Или я один здесь хочу дело раскрыть?

Лысый оперативник раздраженно отвел взгляд в сторону, спрятал руки в карманы и молча пошел к выходу из ресторана. Блондин на мгновение замешкался, но вскоре ушел вслед за напарником.

– Товарищ следователь, дайте нам пять минут, – вмешался Глеб, уводя меня за локоть в сторону.

Мужчина коротко кивнул и собрался выходить из ресторана, но моя мать побежала вслед за ним с кучей вопросов на ходу. Мы с Глебом отошли в сторону, проводив их обеспокоенным взглядом. У Кристины в тот момент зазвонил смартфон, она поднесла его к уху, послала мне воздушный поцелуй и исчезла в просторах банкетного зала.

– Как ты можешь поехать в участок в таком состоянии? Вся зареванная, еще и в этом платье, – тихо спросил Глеб, хмуро окинув меня взглядом. Но, встретив в моем лице непоколебимую решимость, тут же громко выдохнул и устало провел ладонью по лицу. – Было бы намного проще, если бы я поехал с тобой. Но раз ты так…

– Просто скажи мне, что следует говорить, а что нет, – нетерпеливо перебила я, глядя Ермакову в упор.

Он взъерошил волосы, отвел тяжелый взгляд в сторону и прочистил горло.

– Для начала, где твой паспорт?

– У Кристины, вместе со свидетельством о браке, – сообщила я, кивнув в сторону банкетного зала.

– Они не начнут допрос без установления личности, – произнес Глеб, понизив голос.

Его темно-карие глаза обеспокоенно и нервозно бегали по моему лицу, а руки активно жестикулировали, помогая словам. Никогда прежде не видела его таким взволнованным. Ермаков был старше меня лет на семь, но в тот момент в полуосвещенном коридоре его глаза казались темнее обычного, морщинки вокруг рта и глаз еще глубже, а взгляд напоминал уставшего от жизни старика.

Я вдруг вспомнила, как мы впервые познакомились. Кажется, это было около трех лет назад. На дворе стояло самое ненавистное мною время года – осень (или начало зимы по-сибирски). Я тогда слегла с острым циститом и температурой под сорок, ловила самолетики и не могла даже руку поднять без чьей-либо помощи. О покупке лекарств и вызове врача на дом не могло идти и речи. Олег тогда как назло был в командировке, а Глеб уже в тот момент был заместителем директора в его компании. Именно Ермаков тогда примчался к нам домой с охапкой лекарств и цитрусовых. Правда, в полу лихорадочном бреду я приняла его за наглого грабителя, который бесцеремонно ворвался в квартиру с помощью запасных ключей. Так мы и познакомились. Естественно, полноценное наше знакомство состоялось чуть позже, когда мое бренное тело сменило болезненный вид на более презентабельный. Но с тех пор ничего не изменилось – Глеб все также помогает мне в любом вопросе.

Вот и в тот роковой день я внимательно глядела на его худощавое лицо с остро-очерченными скулами, густыми бровями, непропорционально узким носом и широким лбом с тонкой прослойкой пота. Смотрела и кивала как китайский болванчик на каждое сказанное им слово.

– Анфиса, прошу тебя, запомни: все, что ты скажешь в присутствии следователя и оперативников, может быть использовано против тебя. Много не говори, все только по существу. Тебе задают вопрос – ты даешь конкретный ответ.

Коротко кивнула, задумчиво уставившись на входную дверь ресторана.

– Я могу не отвечать на определенные вопросы?

– В том-то и дело, ты идешь на допрос в качестве свидетеля, и обязана отвечать на все вопросы. А у свидетеля прав значительно меньше, чем у подозреваемого, – хмуро констатировал мужчина. – По факту, ты можешь отказаться, если ответ может навредить твоим близким и родственникам, сославшись на 51 статью Конституции.

– А Олег… он…

– Никто не обязан свидетельствовать против себя самого, своего супруга и близких родственников. Но, еще раз повторюсь, ты проходишь свидетелем по этому делу. К тому же, добровольно согласилась дать показания прямо здесь и сейчас. То, что ты будешь увиливать от некоторых вопросов или игнорировать их – как минимум странно, а как максимум подозрительно, – перебил Ермаков, уловив мою мысль. – И еще один обязательный пункт – внимательно прочти и проверь протокол допроса. Банально… время, дату, изложенные факты. Проверь совпадают ли формулировки со смыслом написанного. Если увидишь пустые места – смело зачеркивай их, чтобы туда ничего не дописали. Ни в коем случае не подписывай протокол, не прочитав его. И не выходи из отделения без копии на руках. Если они откажутся делать ее, требуй пустые листы и переписывай весь протокол от руки. И еще момент… если вдруг во время допроса кроме тебя и следователя в кабинете будет находиться еще кто-то из оперативников, то смело настаивай, чтобы этих людей тоже занесли в протокол. Никому это не нужно и, как правило, когда гражданин заявляет об этом, все лишние покидают помещение. Поняла? Анфиса?..

– Да… вроде как, – отстраненно ответила, пожав плечами.

Глеб выдохнул то ли раздраженно, то ли обессиленно. Затем на мгновение прикрыл глаза ладонью, устало потер виски и вновь направил на меня обеспокоенный взгляд.

– Ты ненормальная, Ростовецкая, ты в курсе? Держу пари, в следственный комитет еще не приходили на допрос в свадебном платье, – мужчина покачал головой, а я растерянно улыбнулась. – К кому поедешь после?