Кожаные туфли тут же провалились в мерзкую жижу из талого грязного снега, а в лицо ударила ледяная смесь снега с дождем. Я крепко сжал зубы от раздражения и мысленно отругал себя за собственную недальновидность. Май месяц на дворе, а в Иркутске снег только-только соизволил оттаивать после промерзлой зимы. В Москве в это время всегда от +20 градусов Цельсия и никакой талой каши под ногами. Я уже настолько отвык от зимней обуви, что и подумать не мог, что она пригодится мне в мае в Сибири.

Подумать только… всего лишь снег с Сибири. О чем я думал, когда собирал вещи? Надо научиться, наконец, отдыхать по-человечески, чем я и намеревался заняться сразу после раскрытия дела.

– Товарищ майор… Марк Александрович. Рады приветствовать тебя в нашем скромном сибирском городе! – доброжелательным тоном произнес невысокий одутловатый мужчина в темно-синем повседневном кителе. Вероятно, начальник следственного управления СК по Иркутску. Мужчина первый протянул ладонь перпендикулярно к земле, что уже говорило о том, что он не выказывал агрессии и не хотел заявлять о своем авторитете с порога. – Шмелев Владимир Николаевич.

Я едва успел стряхнуть снего-дождь с пальто и ответил на рукопожатие, мельком взглянув на его погоны с тремя красовавшимися звездами. Его ладонь была теплой, сухой и по-старчески шероховатой. Он несколько резко встряхнул наши руки, и я едва соприкоснулся с его толстым массивным обручальным кольцом, утратившим первобытный блеск. Уши у него были чересчур прижатыми, на лбу образовались три толстых прямых линии из морщин, что характеризовало его как человека спокойного и справедливого, а нос был прямым и крупным – верный признак открытости, дружелюбия и оптимизма – с открытыми широкими ноздрями, из которых выглядывали седые волоски. Мерзкая коричневая родинка справа с неравномерными краями, распластавшаяся на его широком лбу и спустившаяся на висок, тут же привлекла внимание, наравне с его блестящей головой с полным отсутствием волос.

– Здравия желаю, товарищ полковник, – проговорил я привычным деловитым тоном.

Его родинка выглядела подозрительно нездорово. Такие невусы подвергаются удалению?

– Давай без официоза, Марк. Мы с тобой не на отчете у генерала. Вижу, ты уже познал наш сибирский май, – усмехнулся лысый полковник, с улыбкой наблюдая, как я оправил намокшие волосы и отряхнул черный кожаный дипломат от раздражающих капель. – Уверен, ты еще дашь шанс нашему прекрасному городу. Но, боюсь, в летние месяцы ты в нем вновь разочаруешься от нашествия надоедливых кровожадных комаров.

Полковник простодушно рассмеялся, погладив едва выпирающий из кителя живот. Сколько ему было? Около пятидесяти или пятидесяти пяти? Интересно, это родимое пятно на лбу изначально было такого размера или имело свойство увеличиваться?

– Мы обязательно угостим товарища майора нашей медовухой и пельменями по-сибирски, – бодро произнес старший лейтенант, поравнявшись с нами шагом. – Чтобы, так сказать, вы окунулись в нашу атмосферу.

Ага, несомненно.

– Давно ли пельмени по-сибирски и медовуха стали для тебя «нашими»? – усмехнулся полковник, по-отцовски похлопав Краснова по плечу. – Ты же у нас тут всего-ничего живешь – лет семь.

Парень кривовато улыбнулся, покосившись на старшего по званию. Ему явно не понравилось уточнение Шмелева.

– Разрешите познакомиться со своей группой, – ровным тоном произнес я, когда мы дошли до лифта. И тут же поспешно добавил, уловив удивление в темно-карих глазах Владимира Николаевича. – Прямо сейчас.

Полковник удивленно приподнял широкие поседевшие брови. Подобная ширина и густота могла говорить о прямоте и смелости их обладателя, но также иногда и о диктаторских замашках. Его родимое пятно смешно приподнялось вместе с возрастными морщинами на лбу.

– Какой ты нетерпеливый, однако, – усмехнулся Владимир Николаевич, первым зайдя в кабину лифта. – А я уж было хотел предложить тебе пройти в мой кабинет и познакомиться, так сказать, поближе за чашечкой кофе. Вот все вы в своей Москве вечно торопитесь куда-то, спешите. В Сибири как говорят… у нас до бога высоко, а до царя далеко. Да, старший лейтенант?

– Так точно, – последовал незамедлительный ответ молодого оперативника.

– Но это даже хорошо, Марк Александрович, что ты так к работе стремишься, – продолжил Владимир Николаевич уже более строгим тоном, лишенным прежней доброй насмешки. – Отставив шутки в сторону, дело серьезное, не требующее отлагательств. Распоряжение о создании вашей спецгруппы подписали буквально на коленке. Капитан Смирнов из Петербурга еще пару недель назад приехал, только вас ждали. А остальные все местные… наша гордость.

Я с сомнением глянул в сторону молодого лейтенанта и мысленно ухмыльнулся. Он продолжил смотреть прямо перед собой, слегка вздернув подбородок.

– Так, Краснов, свяжись с профайлером, – приказным тоном произнес полковник, когда мы шли по коридору в неизвестном направлении. – Чтобы товарищ следователь со всеми познакомился и сегодня же раздал поручения по делу.

– Есть, – тут же беспрекословно подчинился оперативник, достав смартфон.

– Уж поверь, Марк, наш криминальный психолог тебе понравится, – с ноткой интриги сказал полковник Шмелев. Но я успел уловить в его голосе едва уловимую усмешку. – Да, старший лейтенант?

– Так точно, товарищ полковник, – отозвался Краснов, оторвавшись на мгновение от телефона. – Такого профайлера еще поискать надо.

Я натянул улыбку, оглядев мужчин. Одно только словосочетание «криминальный психолог» резало слух и неимоверно раздражало.

– Это уж точно, – хохотнул Владимир Николаевич, и вокруг его глаз образовались лучики из старческих морщинок. Я вновь направил взгляд на его неравномерный невус, когда мужчина остановился возле двери и обернулся в мою сторону. Указательным пальцем он почесал бровь и шмыгнул носом. – Значит так, личный кабинет тебе мои ребята подготовили. Не переживай, там есть все необходимое для продуктивной работы, все как положено. Если что-то будет не хватать, дверь моего кабинета всегда для тебя открыта. А группе вашей выделили помещение побольше, соседствующее с вашим кабинетом. Чтобы вы, так сказать, успели привыкнуть друг к другу и плодотворно сработаться.

Я краем глаза уловил, как Краснов с кем-то разговаривал по телефону, отойдя от нас на пару шагов.

– Благодарю, Владимир Николаевич, – искренне произнес я. – Разрешите преступить к выполнению должностных обязанностей?

– Все не можешь обойтись без официоза?

Шмелев широко и по-доброму улыбнулся и коротко кивнул, а после отступил на пару шагов назад и позволил мне первым войти в оперативную комнату. Два сотрудника, которые там находились, тут же повыскакивали с рабочих мест при виде меня и полковника. Вероятно, то были капитан Андрей Смирнов, выполнявший роль еще одного опытного следователя по особо важным делам, и капитан Сергей Дорофеев, местный старший оперуполномоченный.

– Работайте, работайте, – сказал Шмелев, махнув рукой. – Вот начальство ваше приехало прямиком из Москвы, старший следователь первого отдела по особо важным делам, майор Одинцов. Марк Александрович раскрыл десятки серий, имеет соответствующий опыт. Прошу любить и жаловать. Надеюсь на ваше плодотворное сотрудничество.

Ребята тут же протянули руки, я приветственно кивнул и ответил на рукопожатия, взглянув каждому в глаза. Капитан из Петербурга был моим ровесником и, в принципе, выглядел на свой возраст. Андрей был с моего роста с подтянутым телосложением, зеленоглазый брюнет с прической полубокс, гладковыбритым грушевидным лицом с увесистой нижней челюстью и ровными зубами. Едва ли не сразу обратил внимание на его тонкие и прямые губы – признак отличного самоконтроля. Темные брови у него были тонкими и кверху изогнутыми, что говорило о его дружелюбии и открытости. Заприметил на указательном пальце правой руки сверкнувшее обручальное кольцо, вероятно, мужчина совсем недавно связал себя узами брака. Смирнов в ответ вежливо улыбнулся, умеренно крепко пожал мою ладонь, и я осознал, что с ним мы определенно сработаемся.

Капитан Дорофеев был едва ли не полной противоположностью капитана Смирнова. На рукопожатие ответил сухо с плотно поджатыми узкими губами и подозрительным прищуром. Я сделал мысленную пометку, что в работе с ним могут возникнуть трудности. Кольца на безымянном пальце не обнаружил, от него не было и следа, даже призрачного намека. Темно-карие глаза с некой осторожностью оглядывали меня. Я в ответ также мельком изучил его: рост у Дорофеева был средний, телосложение далеко не спортивное, но и не сказать, что у него имел место быть лишний вес. Только чуть выпирающий живот из-под вязаного темного свитера. Такое бывает, когда долгое время не поддерживаешь форму и питаешься в основном пустыми углеводами. Это можно было легко обосновать его возрастом, ведь капитан только-только перешагнул сорокалетний рубеж, но также можно было списать все на обыкновенную лень или изнуряющий рабочий график. Последнему я охотно поверю.

Лицо его имело красноватый оттенок (вероятно, из-за пристрастия к алкоголю) и выдавало паспортный возраст. Оно производило впечатление человека мрачного агрессивного и имело каменные черты: подбородок резко выделенный с россыпью раздраженной кожи после утреннего бритья, массивный широкий лоб и крупный нос с клюющим кончиком. Подобный кончик носа говорил о том, что с ним лучше играть в одной команде. Морщины на лбу у него были со сгибом, и я предположил, что Дорофеев имел переменчивый нрав и излишнюю импульсивность. После рукопожатия мужчина отошел на пару шагов и нервно провел рукой по лысой голове. Но, приглядевшись, я уловил несколько коротких темных волос на затылке, и их полное отсутствие в лобной части, что свидетельствовало о гормональной алопеции.

– Номер твой у меня имеется, да и мой ты уже знаешь. Если будут вопросы или какие-то сложности, я всегда на связи, – торопливо произнес полковник и удалился из кабинета, стиснув в руках звонящий мобильник.

Я окинул оперативную комнату, которую предоставили для нашей группы, беглым изучающим взглядом. Она была больше похоже на приемную, чем на переговорную. Четыре стола с компьютерами, расставленные по углам, кулер с холодной и горячей водой, чайник и несколько чашек на десертном столике, три вертикальных двустворчатых шкафа, вероятно, один был предназначен для верхней одежды, а два остальных под различные улики и пухлые папки с делами.

Неплохо для провинции, но могло быть и лучше.

– Здесь есть кофемашина? – спросил первое, что пришло на ум.

– Вам тут не московские харчи, товарищ майор, – усмехнулся Дорофеев, с недоверием сложив руки на груди. Его лицо было полным олицетворением презрения. – Для простых смертных на первом этаже есть кофейный автомат.

Я мысленно скривился при упоминании того адового механизма. Ничто не сравнится с качественным молотым кофе, который варит кофемашина, или который дает тебе в руки бариста. Я доверяю только им, поэтому сделал себе пометку приглядеть на карте города ближайшие кофейни.

– Приятно с вами познакомиться, Марк Александрович, – вежливо произнес Андрей Смирнов, возвратив меня в реальность. – Слышал о вашем последнем деле… Я был приятно удивлен, когда узнал, что вы будете вести дело о сибирском маньяке.

– Рад, что вы ознакомились с моим послужным списком, – хладно ответил я, войдя в свой кабинет. Внутри было довольно прохладно, и я тут же поспешил прикрыть окно. – Но давайте не будем тратить время на процент раскрываемости моих дел и сразу перейдем к работе. Думаю, нам нет нужды представляться друг другу. Как меня зовут вы знаете, да и с вашими личными делами я ознакомился. Предлагаю перейти сразу к сути.

Личный кабинет мне выделили просторный, что не могло не радовать. Я уже мысленно готовил себя к мышиной клетке с хромающим столом, тормознутым компьютером, скрипящими дверьми и полами и полным отсутствием личного пространства. Но, на первый взгляд, ничего подобного в тот момент не заметил. Хотя компьютер надо будет все же проверить.