Впрочем, во всем остальном кабинет тот не отличался от моего московского. Не хватало лишь трех просторных окон, качественного кофе и расслабляющей тишины, прерываемой лишь размеренным тиканьем настенных часов. Порадовало кожаное анатомическое кресло, которое одним лишь видом лечило спину от долгой сидячей работы. На прочую мелкую канцелярию на столе и многочисленную государственную атрибутику я даже не обратил внимание. Зато вертикальный сейф с приоткрытой дверцей для хранения табельного, заприметил сразу.

– Может стоит подождать профайлера? – с сомнением спросил Смирнов, усевшись за стол для переговоров, состоящий из четырех рабочих мест.

– Нам от его присутствия ни жарко, ни холодно, – невозмутимо ответил я, снял черный пиджак и повесил его на спинку кресла.

– Она подойдет с минуты на минуту, – сообщил Краснов, войдя в кабинет. – Разрешите?

Я задумчиво кивнул, и Матвей сел за стол плечом к плечу к капитану Смирнову.

Она? Профайлер – женщина?! Час от часу нелегче. Какого черта мне не прислали информацию о ней? Вероятно, она не работает в госструктурах, и этот факт еще больше удручал положение нашей спецгруппы.

Некоторое время повозился с плечевой кобурой Х-образной формы из натуральной кожи, снял ее и поместил вместе с оружием и патронами в сейф. В воздухе раздался характерный щелчок, и я простоял у вертикального сейфа пару минут, настроив нужный мне код, который точно не забуду.

– Поверьте, товарищ майор, во время ее присутствия нам холодно точно не будет, – пошловато усмехнулся Дорофеев, обведя взглядом коллег. Те в ответ подавили смешок и, отчего-то смутившись, опустили взгляд на стол.

Я крепко сжал челюсть, обратно надел пиджак на черную хлопковую рубашку и удобно расположился в кресле.

– Попрошу сосредоточиться на деле. Жду ваши отчеты о проделанной работе за две недели, пока меня не было. Начнем с…

Раздался неуверенный стук, и мы все как по команде уставились в сторону двери.

– Простите. Я опоздала? На Киевской жуткая пробка…

Глава 4

Все трое мужчин молниеносно встали из-за стола при виде молодой эффектной девушки. Я же остался сидеть в кресле с невозмутимым видом, и на их фоне почувствовал себя невоспитанным моральным уродом. Но подрываться с места было уже слишком поздно, да и выглядело бы это чересчур странно, словно я поддался стаду баранов. Некоторое время мы все молча глядели в ее сторону. Оказалось, не я один не мог оторвать от нее взгляд. И дело было далеко не в ее резком появлении, а в том, что я и предположить не мог, что профайлером в нашу группу назначат настолько привлекательную девушку.

Оглядев ее, я уже тогда сообразил, что у нас будут проблемы.

Первым делом нас всех ослепила ее белозубая и обаятельная улыбка. После я заметил ее длинные стройные ноги, облаченные в черные капроновые колготки, осиную талию, подчеркнутую тонким ремнем из кожзама, и черное облегающее платье из велюра с откровенной длиной. Умеренно эротический вырез в зоне декольте, открывавший вид на твердую двоечку, никого из присутствующих не оставил равнодушным. Вырез тот был вполне себе сносным и в достаточной степени не вульгарным. Но в сочетании с коротким платьем, которое облегало каждый сантиметр ее стройного тела, он давал полет бурной фантазии. Она сделала пару шагов в сторону стола, и стук ее батильонов на высоком каблуке с платформой, раздался по всему помещению.

– Нет, в самый раз, – ответил Сергей Дорофеев с чарующей улыбкой на устах. Он тут же подскочил с места и любезно отодвинул ей стул. – Присаживайтесь.

Девушка благодарно кивнула в ответ, смахнув с плеч волосы золотисто-медного оттенка. Пышной густой волной они легли ей на спину, прикрыв поясницу. Безусловно, волосы были крашеными, но тот цвет чертовски ей шел, превратив ее в роковую красотку, как магнитом привлекавшую тысячу взглядов. Профайлер вывалила две толстые папки с документами на стол, села и с немым вопросом на лице взглянула в мою сторону.

Лицо у нее имело идеальную форму овала и, судя по физиогномике, девушка была развита интеллектуально, быстро схватывала информацию на лету и слыла в школьные годы заядлой отличницей. Тонкий подбородок выступал вперед, нос идеально ровный и прямой, брови были в меру густыми, скулы подчеркнуты с помощью макияжа, а редкие желто-янтарные глаза подведены изящной черной стрелкой. Профиль заостренный и, вероятно, она была проницательна, весьма сообразительна и замечала мелкие детали. Кожа была бледной, но не болезненной, скорее причиной тому была анемия.

Сколько ей было лет… двадцать пять? Вряд ли бы к расследованию подобного масштаба допустили столь юного и неопытного профайлера. Тридцать, тридцать три?

Я собрался не сразу. В нос ударил приятный аромат ее духов, в меру приторный и беспощадный, а испытывающий взгляд янтарных глаз едва ли не прожог дыру на моей переносице. Поэтому я облизал губы и неловко прокашлялся в кулак.

– Добрый день, я…

– Одинцов Марк Александрович, старший следователь и все такое, – с улыбкой отозвалась профайлер, жестикулируя руками, и я уловил ее красный маникюр. – Мы все о вас все знаем и очень вас ждали. Золотарева Злата Анатольевна, один из лучших криминальных психологов Сибири.

Я мысленно усмехнулся, насколько ее имя и фамилия подходили к образу жгучей рыжей красотки. Но вместо этого максимально сухо произнес:

– Один из? Значит по Сибири разгуливают еще парочка криминальных психологов получше вашего? Так почему же они не в моем кабинете?..

Злата удобно устроилась за столом, согнув руки в локтях, и протянула их вперед, отчего ее плечи слегка приподнялись. В меру пухлые, в меру притягательные губы с матовой помадой пудрового оттенка растянулись в снисходительной улыбке.

– А вы, товарищ майор, всегда прячете смущение за маской скептика и неисправимого циника?

Гребаные профайлеры. Еще не успела зайти, как уже просканировала всех с ног до головы. Я нервно стиснул зубы, отчего желваки на скулах напряженно заиграли, и без надобности поправил черный расстегнутый пиджак. Мое поведение, безусловно, не осталось без ее зоркого взгляда.

Капитан Смирнов и старший лейтенант неловко отвели взгляд в сторону, а Дорофеев заценил едкий вопрос и продолжил довольно улыбаться.

– Предлагаю оценить ваш профессионализм непосредственно в деле, а не на словах, – процедил я с невозмутимым каменным безразличием, чтобы не оставить девушке и шанса на считывание эмоций с моего лица. – Какую работу вы проделали за две недели?

Золотарева слегка прочистила горло, открыла одну из пухлых папок с видом прокурора и оглядела всех взглядом с ноткой интриги.

– Итак, что мы знаем об убийце? – задала вопрос она с раздражающим тоном учителя начальных классов.

– Что мы знаем об убийце? – передразнил я, с интересом подался вперед и сложил ладони в замок.

– Пока ничего определенного, – ответила на свой же вопрос девушка. – Но мне все же удалось кое-что разузнать о нем. Преступник не оставляет следов и поэтому, вероятно, ему не больше сорока. Убийцы чуть моложе подвержены влиянию эмоций, и не могут контролировать себя. Также ему следует быть в хорошей форме, чтобы расправляться с девушками, тащить на себе их трупы по сугробам вдоль трасс. Рост у него приблизительно от ста восьмидесяти сантиметров. Он довольно симпатичный, машина не из дешевых….

– Слишком слабый профиль, – уверенно изрёк я, не дав профайлеру ни единого шанса договорить. – Вы только что описали половину города.

– Этот убийца не соответствует шаблонам, – резко возразила девушка.

– Каким шаблонам он должен соответствовать? Из ваших учебников? – надменно спросил я и с недоверием переплел руки на груди.

В тот момент она была похожа на маленького ребенка, любимую игрушку которого обозвали, и она принялась ревностно защищать ее.

– Я ничего не знаю на сто процентов, товарищ майор. Но нам нужно сузить круг подозреваемых, разве не так? Разве не это одна из моих основных задач? – медленно произнесла Злата, взглянув на меня из-под накрашенных ресниц. – Я только начала, позвольте договорить.

Я отстраненно кивнул одним подбородком в сторону ее толстых папок, уже и не надеясь, что Золотарева скажет что-то по существу.

– Итак, изучив материалы дела и аутопсию трех жертв, я сделала следующие выводы по почерку преступника. Убитые девушки имеют сходства во внешности. Это говорит нам о том, что женщина похожего типажа когда-то давно в детстве или в юности, издевалась над преступником или надругалась над ним. В нашем случае жертва служит спусковым механизмом, напоминая своим типажом того самого обидчика. Возможно, это была его бывшая жена или девушка, которая унизила его, растоптала, изменила. Может быть, над ним издевалась родная мать или бабушка. Причин может быть множество. Взять того же небезызвестного Попкова…

– Давайте не будем сравнивать этого убийцу с другими его «коллегами», – перебил я, и с невозмутимым видом достал планшет из дипломата. – У нас есть определенный возраст жертв – от восемнадцати до двадцати пяти лет. Тут и дилетанту ясно, что версия с матерью и бабушкой отпадает. Он имеет фантазии только в отношении девушек в этом диапазоне лет с определенной внешностью.

Золотарева тактично промолчала. Но недовольно поджала губы и перелистнула страницу с документами.

– Наш преступник, очевидно, собрал в себе два типа серийных убийц. Первый тип получает наслаждение от неограниченной власти над жертвой. Такие убийцы зачастую мучают жертв до последнего, самоутверждаясь таким способом. А второй – гедонист, получающий удовольствие от самого акта убийства как такового и, как правило, оно всегда связано с эротическими фантазиями. Фантазии рано или поздно обрастают новыми деталями, тогда преступник не выдерживает и начинает их реализовывать…

– Вы так и будете цитировать методичку по поимке серийников, Злата Анатольевна, или скажете, что по существу? – произнес я, и со скучающим видом откинулся на спинку кресла, с вызовом переплетая руки на груди. – Всю это я уже понял, когда ознакамливался с материалами дела в самолете. Но все еще лелею надежды услышать от вас что-то новое.

В кабинете воцарилось напряженное молчание. Капитан Смирнов неловко прокашлялся в кулак, старший лейтенант Краснов нервно теребил шариковую ручку, а капитан Дорофеев с отстраненным интересом разглядывал гардину на окне. Злата натянуто улыбнулась и развернулась ко мне всем корпусом, вонзив в мою переносицу острый как лезвие ножа взгляд.

– Марк Александрович, у вас какие-то проблемы с профайлингом? – невзначай спросила она, и голос ее прозвучал на тон выше обычного. – Вы имеете что-то против? Чем обосновано такое предвзятое отно…

– Я искренне не понимаю, что вы здесь делаете, – признался я, сохранив прежнее беспристрастное выражение лица. – Или вы думали, что если разоденетесь и нанесете тонну макияжа, то мы пропустим мимо ушей ваш доклад, пялясь на ваше декольте?

– П-прошу прощения? – в оскорбительно-недоуменном тоне произнесла Золотарева, быстро-быстро заморгав. Она нахмурила брови, но на ее лбу не образовалось ни единой морщинки, из чего я сделал вывод, что девушка колола ботулотоксин.

– Вы только что заняли полчаса нашего времени и высказали и без того понятные всем вещи, лежащие на поверхности, – беспощадно строго ответил я, продолжив глядеть на нее из-под ресниц. – Вам, профайлерам, легко теоретизировать на этот счет. Вы не лучше чертовых экстрасенсов. Тыкните пальцем в небо, сообщите какую-то до смешного очевидную вещь и выплюнете в подозреваемого обобщенной информацией, которая подойдет любому левому человеку. В общем, из кожи вон лезете, чтобы оправдать свою зарплату.

Судя по растерянному и одновременно озадаченному лицу девушки, я был практически уверен, что она расплачется в тот самый момент. Но вместо этого, она гордо вздернула подбородок, сжала губы и хладнокровно процедила: