– Если вы, товарищ майор, намерены на протяжении всего доклада ставить под сомнение каждое мое слово и мой опыт… тем самым, пытаясь подорвать мой авторитет среди коллег, то я буду вынуждена прекратить доклад.

Я с вызовом вскинул бровь.

– Опыт?

Профайлер сжала челюсть и вынужденно улыбнулась, а я отчетливо уловил, как побагровели ее щеки.

– Я изучаю поведение серийных убийц больше семи лет и помогаю раскрывать дела не только следственному комитету, но и МВД и прокуратуре, – гордо изрекла она, слегка вздернув волевой подбородок. Два янтарных глаза в тот момент взглянули на меня сверху-вниз из-под пышных ресниц, щедро накрашенных тушью. – Поэтому, прежде чем сомневаться в моем опыте и знаниях, которые пригодятся в расследовании, советую для начала поработать со мной некоторое время. И если вдруг, в ходе раскрытия дела вы убедитесь, что мои предположения оказались неверны, можете смело ставить под сомнение…

– Прошу прощения, Злата Анатольевна, – перебил я, потому как был больше не в силах выслушивать оправдательный монолог обиженной женщины. – Я ни в коем случае не хотел умалить ваших заслуг и подорвать ваш авторитет. Но мы с вами оба работаем в органах, и вы тоже должны меня понять. Я не привык доверять всему, что мне говорят.

Девушка нахмурилась, продолжив глядеть на меня с неким подозрением.

– Хорошо. Я вас услышала. Дайте мне время, и я подготовлю более убедительный и детальный портрет преступника.

Удовлетворенно кивнул и перевел взгляд на остальных членов группы. Первым опомнился капитан Смирнов.

– Я подготовил отчеты о проделанной работе в письменном виде. Они уже лежат у вас на столе, – отчитался Андрей, кивнув на несколько листов бумаги слева от меня. Я тут же мельком пролистал их, прочтя по диагонали, пока мужчина продолжал говорить. – Оперативно-розыскной деятельностью занимались капитан Дорофеев и старший лейтенант Краснов. Я же, по понятным причинам, временно выполнял роль руководителя группы.

– Я ожидал, что за этот срок вы сделаете, как минимум, вдвое больше. Две недели прошло, а преступник все еще на свободе, – строго произнес я, бегло оглядев отчет. – Ну, хотя бы что-то. Учитесь, Злата Анатольевна.

Профайлер улыбнулась натянуто-приторной улыбкой.

– Я не работаю в госструктурах, товарищ майор, и не обязана строчить километровые отчеты о каждом своем шаге. Моя задача – консультировать следствие и задавать ему верное направление.

– Что ж, вы задрали слишком высокую планку для своей деятельности, гражданка Золотарева, – ответил я с едва уловимыми высокомерными нотками в голосе. А слово «гражданка» произнес с особой медлительностью, подчеркнув позицию девушки в нашей группе. – Надеюсь, в следующий раз вы подготовитесь лучше.

– Не сомневайтесь, Марк Александрович, – раздался ее уверенный голос.

– Так, вернемся к делу. Что по гистологии жертв? Наркотики, алкоголь в крови? Что-то я не вижу этой информации в отчете, – с укором произнес я, пролистав бумаги.

– На пятой странице, – последовал незамедлительный ответ капитана из Петербурга. – Следы алкоголя были обнаружены в крови второй и третьей жертвы, но они были не существенны. А что касается первой… Сами понимаете, тело нашли в таком состоянии, что судмедэксперты разводят руками. Они взяли несколько образцов на экспертизу, но шанс, что они найдут там хоть какие-то следы, несчастно мал. Практически аналогичная ситуация была и со второй жертвой, но чуть получше. А вот с третьей повезло, если можно так выразиться, экспертизу провели быстро. Сейчас мы полагаемся на аутопсию лишь третьей жертвы, как более-менее сохранившейся.

Я медленно кивнул, пока глаза все еще бегали по отчету. Мельком прочел аутопсию всех трех жертв: за несколько месяцев их тела не только успели разложиться, но и дикие животные безжалостно обглодали все мягкие ткани. На теле первой девушки нашли шерсть лисы и следы лисьих зубов на обглоданных ребрах. Глаза, языки и некоторые внутренние органы, предположительно, у второй и третьей девушки, были съедены крупными северными птицами. Лица первой и второй девушки могли полностью обглодать даже мелкие северные птицы, не считая мелких грызунов, выползающих по весне.

Картина не из приятных.

– Личности всех жертв установлены?

– Только второй и третьей девушки, – отчитался Сергей Дорофеев, сцепив руки в замок. – По поводу первой вопрос решается. Скорее всего, это была какая-то проститутка. Ну, сами понимаете, их особо никто не ищет и на опознание редко приходит. Там, в принципе-то и опознавать уже нечего. Личности второй и третьей мы подробно указали в отчете.

Золотарева встала из-за стола со скучающим видом, сложила руки на груди и подошла к окну. Я медленно проследил за ее движениями, сделав вид, что меня нисколько не раздражало, когда во время доклада кто-то разгуливал по кабинету.

– Хорошо. Следы сексуального насилия выявили, дайте угадаю, только благодаря третьей жертве? – поинтересовался, оглянув всех членов спецгруппы. Все как один кивнули. – Биоматериал преступника имеется?

– Никак нет, – ответил Матвей. – Убийца действовал с предельной осторожностью. Также и под ногтями жертв отсутствует его ДНК. Они были связаны, но до последнего сопротивлялись, судя по гематомам на запястьях у третьей жертвы.

– Позвольте исправить, – неожиданно встряла Золотарева голосом эксперта на идиотских ток-шоу. – Не сексуальное, а сексуализированное насилие, Марк Александрович, – уверенно заявила Злата. А после подошла ко мне на расстояние вытянутой руки. Ее пальцы с длинными красными ногтями дотронулись до поверхности моего стола. В носу защекотал тонкий приятный аромат ее парфюма. Она намеренно понизила голос. – Сексуальным может быть белье, тело, голос, женщина… Все, что угодно, связанное с наслаждением и удовольствием. А что касается половой неприкосновенности – существует термин сексуализированное насилие. Это не про удовольствие, и жертва не получает от этого никакого наслаждения.

Я прочистил горло, улыбнувшись одним уголком губ.

– Спасибо за краткий экскурс, Злата Анатольевна, – надменно процедил, сцепив ладони в замок, и с театральной задумчивостью преподнес их над верхней губой. – Не знаю, что бы я делал без этой информации.

– Всегда пожалуйста, товарищ майор, обращайтесь, – ответила она сладким мелодичным голосом, вонзив в меня глаза с завораживающим желто-коричневым отливом.

Еще парочку секунд ее длинные ногти барабанили по столу, и я одним лишь взглядом дал понять, что не приемлю столь короткой дистанции с профайлером. Напоследок она коротко улыбнулась то ли натянуто, то ли просто решила поиздеваться надо мной. Отомстить, так сказать, за то, что я поиздевался над ее докладом. В любом случае, было совершенно очевидно, что эта дамочка доставит мне немало хлопот.

– Так, что по поводу выяснения личности первой жертвы? – спросил я, нервозно поправив удушающий ворот черной рубашки из льна. – Насколько вы продвинулись в этом вопросе? И еще… как давно нашли первую и вторую девушку?

– Первый труп нашли в лесополосе полтора месяца назад. Особого значения не придали, да и предпоследняя стадия разложения… ничего толком непонятно, – рассказал Дорофеев. – Вторую нашли в ста километрах от первой, в лесу, но уже чуть поглубже от дороги, примерно, спустя пару недель. Пошептались о серии, решили народ не пугать и разошлись на том, что это проезжие дальнобои проституток убивают. Прокурор наш принял решение, что мы сами по-тихому разберемся, в столицу не доложил. А третью нашли три недели назад, тогда же и поступило распоряжение из Москвы о создании спецгруппы. Заявление на розыск первой жертвы никто не подавал. Мы с Матвеем вышли на парочку местных сутенеров. Никто из них не признается, что потерял одну из своих девочек. Вот только сами девчонки во время личных бесед признались, что пропали две их подруги. Фотографии нам предоставили только вчера, будем выяснять. Сегодня как раз хотели опросить родственников этих двух девушек.

Задумчиво кивнул, с укором оглядев сотрудников.

– Мало… это охренеть как мало для такого дела. Это все?

– Так точно, – подтвердил старший лейтенант Краснов, неуверенно кивнув.

Я громко выдохнул, откинулся на спинку кресла и устало провел рукой по лицу. Вероятно, мое молчание оказалось слишком долгим для ребят, и они подумали, что наше совещание на этом закончилось. Поэтому спустя некоторое время Матвей спросил с нескрываемой заботой в голосе:

– Вы завтракали? Чай с печеньками хотите?

– Вы что тут две недели чаи распивали… с печеньками? – с раздражением произнес я. Меня отчего-то разозлил тот безобидный, на первый взгляд, вопрос.

– Мы вообще-то работали, на места преступлений ездили, кучу человек допросили, – возмущенно ответил Дорофеев, стрельнув в меня то ли обиженным, то ли недоуменным взглядом. – Вас ждали все это время, а вы все не приезжали…

– Я, Дорофеев, за эти две недели в срочном порядке закрывал два дела одновременно, чтобы как можно скорее прилететь в Иркутск, – произнес я совершенно спокойно и невозмутимо, но в тот момент отчаянно хотелось повысить голос. – И потом… Я вижу, как вы работали. Где результаты? Почему ни одна версия не отработана? Не знаю, как вы, а я приехал сюда работать, а не чаи распивать.

Оперативники и следователь из Петербурга коротко переглянулись и опустили виновные взгляды на стол. Золотарева в то время села на положенное место, и на лице ее играла самодовольная ухмылка.

– Значит так, записывайте, – раздался мой командный голос спустя минуту. – Пробить всех таксистов легальных и нелегальных на предмет судимости за половые преступления. Да и вообще всех, кто имел такую судимость. Чтобы через три часа они были у меня под дверью. Дальше, собрать справки обо всех жертвах с самого детства: кто родители, где учились, за кого замуж выходили, с кем дружили, работали, пробить любовников каждой. Короче, вывернуть их жизнь наизнанку и показать мне. И выяснить, наконец, личность первой жертвы! Чтобы через три часа все это у меня было на столе.

– Да где мы столько людей возьмем?! – удивленно отозвался капитан, разведя руками в стороны.

– Мне все равно, Дорофеев. Если вы вошли в состав спецгруппы, значит должны уметь все, – резко отозвался я, с укором оглядев всех присутствующих. – Если будут проблемы с допуском на какие-либо объекты, сразу сообщайте мне. Я урегулирую этот момент с начальством. Вопросы?

– Нет вопросов, – ответил Матвей.

– А я пока отправлю запросы к коллегам в соседние регионы, чтобы вы не думали, что я буду тут место просиживать, пока вы работаете, – сообщил я. – Преступник не мог с первого раза сделать все настолько кристально чисто, не оставив никаких следов. Скорее всего, это уже не первое его убийство или, по крайней мере, были какие-то покушения на девушек подобного типажа. Буду изучать дела как во всей области, так и по всей Сибири. Искать зацепки, собирать материал и разговаривать с начальниками местных УВД и управлений СК. Даже несмотря на то, что убийца знает расположение Иркутских дорог и лесов и практически наверняка местный. Так что работаем.

Я дождался пока сотрудники-мужчины выйдут из кабинета, с минуту понаблюдав, как Золотарева неспеша приводила в порядок две пухлые папки.

– А для вас, Злата Анатольевна, у меня будет персональное задание, – заявил я, уловив ее заинтересованный хищный взгляд. – Поищите в архивах висяки десятилетней давности с подобным почерком преступника. Можете еще лет пять взять с запасом, чтобы наверняка. Убийца мог начать убивать еще лет пятнадцать назад с долгими перерывами.

Некоторое время она обдумывала мою просьбу, вскинув желто-коричневые глаза на потолок. Я уже было начал сомневаться, что она вообще согласиться выполнить это задание, одновременно с почерком преступника и более продуманным портретом. Но, в конце концов, Золотарева послушно кивнула, взяла папки в руки и прижала их груди. Отчего зона декольте стала еще пышнее, и еще больше выглядывала из выреза.