Архиепископ не пошевелился. Но как только тварь, замахнувшись когтями, оказалась в метре, он выбросил ладонь к голове чудовища. Большой палец вжался в лоб, изошел ярким золотым светом, и чудовище потеряло координацию. Жутко завизжав, оно осело; архиепископ снизошел на еще несколько ступеней, продолжая давить силой под ровный речитатив молитвы. Несколько служителей схватили чудовище за чрезмерно длинные руки, крепко удерживая.

– Это она? Сила покорителя душ? – громким шепотом спросил мужчина, прячущийся под скамьей, у такого же притаившегося соседа.

– Точно! Только у нашего Вегарона такая есть, божьим благословением! – закивал сосед.

Нечисть, хоть и теряла силы, еще дергалась. Визжа от боли и отчаяния, Прокаженная ударила одну из служительниц в голову локтем. Кружевная вуаль служительницы сползла набок, а затем слетела, открывая нежное молодое лицо с горящими серыми глазами. От удара на лбу у девушки остался красный след. Она крепко сжимала зубы и хмурила острые брови, продолжая держать монстра.

Прихожане, ставшие свидетелями изгнания нечисти, зашептались – кто восхищенно, кто испуганно.

– Такая молодая! А я думал, все служители, ну…

– Губу закатай, старый, да не смотри! Запрещено это, на лица служителей смотреть!

– Они удерживают монстра! Поддержим их!

Кто-то в толпе начал скандировать, другие подхватили:

– Дер-жи! Дер-жи!

Прихожане, вскочив на ноги, воодушевленные так, словно увидели снисхождение самой богини, вторили молитве служителей. Гром голосов заполнил храм, усиливаясь тем больше, чем больше людей присоединялось к ритуалу изгнания. Свет, исходящий из руки слепого архиепископа, стал ослепительным. Монстр завизжал в последний раз – и осел в руках служителей, стекая на лестницу.

Когда свет погас, на лестнице лежал не монстр, а женщина. Деформированные конечности пришли к прежнему размеру, вернулись глаза и человеческий голос. Ее лицо было бледным и потным, и она быстро дышала с открытым ртом, ничего не видя и не слыша. Служители и подошедшие рыцари поддержали ее и унесли.

Когда все закончилось, своды затопили радостные возгласы и свист. Служительница, что потеряла вуаль, быстро и смущенно улыбнулась звездной сестре, которая вернула ей плотное кружево. Поправив вуаль, девушка склонила голову, благодаря за поддержку. Шум восхищения усилился. Но вместе с тем слева и справа раздавались озадаченные вопросы.

– А как так вышло, что нечисть в храм пробралась?

– Упаси Звезда, несчастье-то какое, дурной-то знак…

Архиепископ поднял руку, призывая всех к спокойствию. Толпа послушно затихла, служители заняли привычные места по периметру храма. Добившись тишины, архиепископ мягко, но громко сказал:

– Вероятно, многие из вас задаются одним и тем же вопросом. Как храм пустил в свое лоно нечисть? И хотя ваше беспокойство не безосновательно, смею заверить: вы в безопасности. Я, мои братья и сестры заметили опасность с момента ее появления. Вы видели: сила нашей веры может справиться и с более сильными порождениями Бездны. – Архиепископ возвел руки к сводам и возгласил: – Слава Богине Судьбы!

И людям ничего не оставалось, кроме как повторить:

– Слава Богине!

Гром голосов прокатился по храму и вылетел через открытые двери в рассветное небо. Первая молитва подошла к концу.

После молитвы тело храма не опустело: на место первой очереди прихожан пришла вторая, и весь ритуал начался заново. Больше инцидентов не было, но новости о сумасшедшей прокаженной разнеслись, как пожар по сухому лесу. То и дело по воздуху плыли шепотки прихожан:

– Нет, помяните мой прах, вера в Богиню падает. Иначе что это сегодня было?

– Ш-шу на тебя, такое в храме говорить!

– А разве старик не прав?

– Даже если да, будем молиться лучше. Кто, если не мы, поддержит братьев у Темнолесья?

* * *

Закончив с ритуалом, служители направились по своим делам. Часть из них – служители-магики, чьей задачей была духовная служба, – ушла на трудовые послушания. Другая часть, носившая под белой робой голубые одеяния, – лекари, – ушла в лазарет, чтобы расположить Прокаженную.

Оправив наряд и особенно вуаль так, чтобы та ни в коем случае не слетела снова, Айраэль слилась с лекарями. Ей страшно хотелось поглядеть на Прокаженную хоть одним глазком.

«Интересно, как скоро она придет в себя? Не останется ли у нее животных черт? Она видела, как выглядит Вечный круг?»

Никто не знал, действительно ли души Прокаженных уходили на тот свет, но если да, то эта женщина могла бы пролить свет на тайну. Когда очнется. И если очнется. Чудо, что она вообще смогла обратиться в человека – обычно люди, заразившиеся скверной, умирали слишком быстро, и даже способности архиепископа не могли помочь.

Айраэль еще никогда в жизни не видела, как работает сила элементалей души. Впрочем, лучше сказать, элементаля. Наставник Вегарон был единственным известным ей магиком, что покоряет души.

– Я чуть на колени не упала от восторга! – воодушевленно шептались служительницы, шедшие спереди. Из-за того, что и мужчины, и женщины носили одинаковые одежды, различать их можно было только по голосам. – Наставник такой… такой!

– Когда-нибудь и я возьмусь за стихию души. Может ведь кто-то владеть двумя, почему я не могу?

– Не в этой жизни. Ты сначала хотя бы Белого тела достигни, а потом похваляйся. Никто, кроме наставника, не умеет управлять душами!

– Ну, на то у него и Голубое тело…

«Телами» в храме называли ранги служителей. Первым и самым главным считался ранг Голубого тела. Такой имелся только у архиепископа Вегарона, который носил в волосах хрустальные кольца. Дальше шел ранг Белого тела – он был у Цереры, наставницы и матери крыла лекарей, а также некогда у Ее Величества Мицары. Этот ранг носил серебряные кольца. Айраэль занимала ранг Желтого тела, и в волосах у нее позвякивали золотые кольца. Ну а оранжевое, красное и коричневое тело считались рангами послушников: те носили простые бронзовые, медные и деревянные кольца соответственно. Все кольца со времен ученичества Айраэль хранила в ларчике под кроватью – на память.

Лекарей Айраэль слушала краем уха, но больше осматривалась, с неудовольствием отмечая, что раненых стало больше. Лазарет не спал. Он никогда не спал. До Катастрофы сюда допускали лишь членов королевской семьи и целителей уровнем не ниже Белого тела. Но когда, двадцать лет назад, разверзлась Бездна, Фомальгаут Первый распорядился, чтобы здесь лечили тяжело раненых с поля боя – тех, чьи раны, пропитанные скверной, поддавались искусству исключительно служителей высокого ранга.

Общая зала имела круглую форму. В ее центре располагался бассейн с целебной водой, впитывающий свет небесных светил через стеклянный потолок. Вокруг бассейна рядами стояли койки, разделенные шторами-перегородками, зачарованными блокировать большую часть звуков. Пациенты, требующие пристального контроля, находились ближе к воде.

Прокаженной отвели койку в в третьем от бассейна ряду. Часть служителей покрепче сразу перенесли бесчувственную женщину в воду. Айраэль притаилась у одной из ширм. Двое магиков – элементаль воды и менталист – опустились перед бассейном на колени, склонившись над женщиной. Элементаль простер руки над водой, и та засияла, освещая бледное лицо женщины голубоватым светом. Менталист коснулся ее висков, и из его пальцев заструился слабый белый свет.

– Эсма, тебе скоро экзамены сдавать? – позвал менталист. – Иди, фиксируй.

Одна из девушек, что шла впереди Айраэль, слабо простонала. Другая похлопала ее по плечу. Она подошла к бассейну и взяла с передвижного столика вощеную табличку и занесла над ней стилус.

Убедившись, что никто не смотрит, Айраэль скользнула пальцами в объемный рукав и вытащила бирку из полированной кости, что пришила к изнанке тонкой веревкой. Из кармашка на поясе достала уголек. Оба магика говорили одновременно, поэтому записывать приходилось быстро.

– Крайняя степень истощения. Душа целостна. Кожные покровы с нарывами. Стрессовое состояние вызвано…

– Айраэль?

Негромкий, но очень четкий голос, донесшийся со стороны входа в лазарет, заставил вздрогнуть не только ее. Айраэль дернула головой. Архиепископ Вегарон, сложив руки на груди, стоял к ней лицом и будто бы смотрел на нее, хоть и был слеп. Лазарет замер: служители-лекари, пришедшие поглядеть на Прокаженную, и снующие то там, то тут звездные сестры склонили головы перед архиепископом, что застыл в арке поодаль.

Айраэль уронила плечи и с сожалением спрятала бирку и уголек.

– Иду, наставник!

Хоть ее учитель и был совершенно слеп, он всегда безошибочно поворачивал голову к тому, к кому обращался, и мог даже назвать, где находился тот или иной его ученик, даже в толпе, словно видел сквозь людей, предметы и стены. Впрочем, возможно, так и было. Когда служишь богине сто пятьдесят добрых лет, каждый день проводя в медитации и занятиях алхимией, можно узнать не только секрет духовного зрения.

– Вы звали меня? – спросила она, подходя.

– Айраэль, – строго сказал архиепископ.

Принцесса перестала улыбаться и сцепила пальцы в замок. За исключением отца, только он звать ее по имени, и всякий раз, когда это происходило, Айраэль вспоминала, что она не только принцесса, но и ученица своего учителя, которая может получить такое же наказание, как и менее титулованные служители.

– Знаешь, зачем я тебя позвал?

– Потому что мне не следует находиться в лазарете и путаться у людей под ногами?

– Нет. Хоть Церера и сказала бы иначе.

– Тогда потому, что у меня слетела вуаль с лица?

Архиепископ уставился в воздух так, что Айраэль прикусила язык. Видимо, таких мелочей всемогущий архиепископ все-таки не видел.

– То есть, потому что я выбежала держать Прокаженную, – быстро поправилась она.

– Да, ибо это следовало оставить тем, у кого есть духовная сила, – архиепископ потер морщинистый лоб, тяжело вздохнув. На среднем пальце его левой руки сверкнуло кольцо-печать с изображением орла. Похожее, но с изображением медведицы, архиепископ носил на правой. – Айраэль. Ты лучше других понимаешь, что тебе нельзя подвергать себя опасности. После этого даже я не смогу запретить твоему отцу – или господину Хадару, – ввести стражу в храм. И что ты забыла в лазарете?

– Прошу прощения, учитель, – поклонилась она. – Когда Прокаженная на вас ринулась, мое тело дернулось само по себе. Не знаю, что на меня нашло. А в лазарете… Мне просто хотелось поглядеть, как можно помочь людям, попавшим под действие скверны. Я не собираюсь мешать, ни в коем случае. Я ведь и правда никак не могу помочь. Но, наставник, как принцесса, я не могу оставаться в стороне. Если вы меня понимаете.

Архиепископ положил теплую ладонь ей на плечо, вынудив смолкнуть и заглянуть в морщинистое лицо, полное средоточия.

– Айраэль. Тебе не стоит взваливать на себя груз чужой ответственности. То, что ты не можешь избавить мир от страданий, точно не твоя вина, дитя.

– На самом деле, моя, – голос Айраэль упал на полтона, когда она отвела взгляд. – Богиня ведь меня выбрала. Зачем-то. Подарила осколок звезды, сделала Хранительницей. Только я могу загадать желание, что изменит мир. И я хочу! Но какая из меня Хранительница, что не руководствуется собственной волей?

– Как только твой отец проголосует «за» и Совет получит большинство голосов, ты непременно исполнишь свое предназначение. Не волнуйся об этом.

– Но пока отец не отдаст свой «самый весомый голос», мы не сдвинемся с мертвой точки, – мрачно добавила Айраэль. – Шестой год подряд, выходит, не двигаемся.

– Тебе ли не знать, каков уговор. Так решил Совет, чтобы последняя милость Богини не попала в руки одного человека. И то, что твой отец по-прежнему не дает согласия… – Вегарон вздохнул. – Что ж, его выбор – его бремя. Даже если мы не понимаем.

– Речь о тысячах жизней, – в голосе Айраэль прорезалось обреченность. – Если ничего не сделать, таких, как та женщина, будет лишь больше.

– Уверен, он понимает, – Вегарон отвернулся и направился прочь из залы. – А раз понимает, то скоро сделает выбор. К тому же, Совет, насколько мне известно, не разрешает отказываться от голосования больше пяти раз подряд. В этом году все решится.

Айраэль, помедлив, тронулась следом.