Толстые губы Хоува вытянулись в улыбку. Он словно стал выше и сильнее Блэнда.

– Если бы хеттеянин Урия выжил, – сказал он мягко, – что случилось бы в следующий раз?

– Нечего говорить загадками, – рявкнул Блэнд.

– Тогда скажу прямо, – почти выкрикнул Хоув. – Вы обманом выманили у Бернта женщину, которую он любил. Потом вы попытались лишить его доли прибыли от экспедиций. И, насколько я знаю, сделали еще кое-что похуже. Но не волнуйтесь, Блэнд. Я узнаю правду о его смерти. И если окажется, что виноваты вы, то… – Он ссутулился, и его глаза оказались на уровне глаз Блэнда. – Я убью вас.

Он развернулся и, слегка покачиваясь, пошел к двери, согнувшись так, словно ему приходилось выдерживать напор сильного ветра.

– С сегодняшнего дня, – сказал Блэнд резко, – вы отстранены от работы в компании.

Хоув обернулся; на лице его блуждала хитрая улыбка.

– Вам не следовало этого делать, Блэнд. Это нехорошо выглядит – сначала Бернт, теперь я. Слишком похоже на то, что вы пытаетесь избавиться от неугодных.

В дверях он столкнулся с Джуди. Она сделала шаг назад. Ее лицо было неподвижным, словно маска. Хоув остановился и секунду смотрел ей в глаза. Затем он засмеялся и вышел из каюты.

Джуди проводила его взглядом; ее плотно сжатые губы казались кровавой раной на бледном лице. Она молчала. Блэнд повернулся ко мне и пожал плечами.

– Прошу прощения, что вынудил вас присутствовать при столь мелодраматичной сцене. Боюсь, у него не все в порядке с головой. Я бы никогда не уволил его только из-за Нордала. Но я не знал, что ему известно о моих личных делах. Из-за этого в его больных мозгах возникло преувеличенное ощущение собственной значимости. Буду вам очень признателен, если вы не станете ничего никому говорить.

– Конечно.

Блэнд выглядел ужасно – его лицо приобрело синеватый оттенок, обвисшие щеки дрожали.

– Спокойной ночи, – прохрипел он.

– Спокойной ночи.

Он вышел из каюты и закрыл за собой дверь. Я налил себе виски и принялся раздумывать над тем, в какие запутанные дела меня втягивают.

3

Следующий день был пасмурным. Серое море было сплошь в барашках. Южный ветер гнал по небу клочковатые облака. Лето словно осталось где-то далеко позади. Ветер был холодный, и я начал думать о кишевшем льдинами море, которое ждало нас впереди. Когда «Тойр III» поднимался на волне, палуба качалась, точно пьяная. В воздухе повисло что-то тяжелое и зловещее.

Когда я проводил очередную проверку, меня уже не встречали добродушными улыбками. Днем двое парней затеяли драку. Рулевой не позволил мне вмешаться, поэтому я вызвал к себе Макфи и попросил его объяснить, что происходит.

– Ну… – Он по привычке потрогал себя за подбородок. – Не так легко все объяснить. Понимаете, это норвежское судно. Вся команда набрана из жителей Тёнсберга. Только что они узнали, что Нордал погиб…

– Как они могли узнать об этом?

– Вчера вечером между Блэндом и Хоувом произошла ссора, и это тут же стало известно. Вы, наверное, удивитесь, но парни любят Хоува, и точно так же они любили Нордала.

– Но это не повод для драки.

– О, они просто выпускают пар. Рулевой поступил совершенно верно, не дав вам вмешаться. Понимаете, парни из Тёнсберга не любят парней из Сэндфьорда, а обиду нанес именно сэндфьордец.

– Сэндфьорд – это город с китобойной промышленностью Норвегии, не так ли? – спросил я.

– Да, самый крупный, а Тёнсберг – второй по величине.

– Но они не могли драться только потому, что между двумя городами существует соперничество.

– О, вы не понимаете. Нордал был из Тёнсберга. Когда он и полковник Блэнд основали после войны компанию по промыслу китов, он сам нанимал команду. Естественно, он брал людей из Тёнсберга. Но миссис Блэнд – она норвежка, как вам известно, родом из Сэндфьорда. Может, это всего лишь слухи, но говорят, что она сама метит в руководство компанией. Во всяком случае, в прошлом сезоне в команду были включены люди из Сэндфьорда. В этом сезоне соотношение уже половина на половину. И из-за этого все идет не так гладко. Люди из Тёнсберга испытывают вполне понятное раздражение.

– Поэтому они выбрали в качестве козла отпущения беднягу, которого угораздило родиться в Сэндфьорде?

– Что-то вроде этого. Они настроены очень подозрительно – ведь им ничего не сообщили о смерти Нордала… Кое-кого они и сами не прочь выкинуть за борт.

– Кого? – спросил я.

Он покачал головой.

– Больше я ничего не могу сказать.

– Вы имеете в виду Блэнда и его сына?

– Больше я ничего не могу сказать, – повторил Макфи, но по тому, как сверкнули его глаза, я понял, что попал в точку.

– Ладно, надеюсь, они не станут делать глупостей. Это будет очень нехорошо.

Макфи поднял голову, посмотрел на небо и кивнул.

– Да, это было бы чертовски плохо, так я думаю. Но они будут работать хорошо. Можете не беспокоиться.

– А парень, которого избили?

– С ним все в порядке. – Макфи замялся, неуклюже переминаясь с ноги на ногу. – Надеюсь, вы никому не скажете, что они хотели бы кое от кого избавиться?

– Нет, конечно.

Он улыбнулся.

– Скверно, когда на судне происходят подобные вещи, ведь впереди нас ждут месяцы совместной жизни в таком богом забытом месте, как Антарктика. Особенно если такое случается на главном судне.

– Вы хотите сказать, что на «Южном Кресте» тоже смешанная команда? – спросил я.

– Да. Там и обдирщики ворвани, и рабочие, и все они из разных мест. Это просто дикая банда ублюдков.

Макфи угрюмо покачал головой и повернулся, чтобы уйти.

– Надеюсь, вы не против того, чтобы попозже выпить со мной? – сказал я.

На его лице появилась легкая улыбка.

– Да, непременно.

Он спустился по трапу на палубу, оставив меня наедине с моими сумбурными мыслями.

Какое-то время я расхаживал по рубке, и в моей голове роились разного рода догадки. Я не видел Блэнда весь день. Он не выходил из своей каюты. Но около семи вечера поднялся ко мне в рубку. Он был закутан в пальто и шарфы и от этого казался еще более громоздким, чем обычно. Его лицо опухло, а сквозь кожу просвечивал узор кровеносных сосудов.

– «Южный Крест» дал вам свои координаты? – спросил он.

– Да, – ответил я. – Я получил сегодня утром сообщение от капитана Ида.

– Хорошо. – Он посмотрел через плечо рулевого на компас, затем бросил взгляд на наветренный борт, прищурив глаза за толстыми линзами очков. – Слышал, сегодня была драка, – сказал он.

– Да. Сэндфьорд против Тёнсберга. Тёнсберг победил, – добавил я, не знаю, почему. Мне казалось, что ему хочется поговорить.

Блэнд бросил на меня быстрый взгляд и облокотился грузным телом на ветролом.

– Женщины – сущие дьяволы, – пробормотал он, словно разговаривая сам с собой. – Вы женаты? – спросил Блэнд, оборачиваясь ко мне.

– Нет, – ответил я.

Он медленно кивнул, будто говоря: «Вам повезло».

– Женщина – не ровня мужчине, – произнес он, буравя меня взглядом. – У мужчин широкие интересы. У женщин – узкие. У них странная, извращенная любовь к силе. И они любят своих сыновей больше, чем мужей.

Он повернулся и посмотрел на море, которое перекатывалось через нос, ныряющий в волны.

Я промолчал. Мне показалось, что возникшая между нами близость исчезла.

– Человеческие взаимоотношения вообще очень странная штука, – продолжал Блэнд. – Вы когда-нибудь задумывались над тем, сколь непрочна наша цивилизация? Чуть прочнее лишь законы морали, скрывающие наш примитивизм.

– Человеческая природа неизменна, – сказал я.

Он кивнул.

– Но она таится под толщей правил и губительного воздействия общества. Да, согласен, она неизменна. Стоит однажды развязать руки организованному стаду… – Блэнд не окончил. Он стоял, подставив лицо ветру.

– Что вы хотите мне сказать? – спросил я напрямик.

Блэнд повернулся ко мне и пристально посмотрел на меня сквозь толстые линзы.

– Не знаю. Но вы умный человек – и вы далеки от всего этого. Каждому хочется, чтобы у него был кто-то, с кем можно поговорить, когда на тебя наваливается слишком много проблем. – Блэнд снова стал смотреть на море, кутаясь в меховой воротник пальто. Он был похож на жабу, сидящую на ветроломе. – Хоув сказал вам, что я одной ногой стою в могиле?

Это было скорее утверждение, нежели вопрос.

– Он сказал, что у вас было два приступа, – ответил я.

– Да, я скоро умру, – произнес Блэнд сухо, словно информируя акционеров о том, что компания имеет прибыль с дефицитных товаров.

– Это случится со всеми нами.

– Конечно, – проворчал он. – Но обычно нам не выделяют лимит времени. Самый лучший врач на Харли-стрит сказал, что мне осталось не больше года. – Он ухватился рукой за парусину ветролома и так дернул за нее, словно хотел разорвать. – Год, не больше, – сказал он хрипло. – Двенадцать месяцев, или триста шестьдесят пять дней. И в любой момент со мной может случиться еще один удар, который меня прикончит. – Блэнд усмехнулся. В смешке чувствовалась горечь. – Когда узнаешь это, меняется отношение к жизни. То, что раньше казалось важным, теряет всякий смысл. А другие вещи, наоборот, становятся более значимыми. – Блэнд расслабил руку, державшую парусину. – Когда мы подойдем к «Южному Кресту», постарайтесь поближе сойтись с моим сыном. Я хочу, чтобы вы составили о нем собственное мнение.

Он резко повернулся и стал тяжело спускаться вниз. Я провожал его взглядом, желая ему продержаться подольше. У меня было к нему несколько вопросов, которые я не прочь был бы задать.

Вечером, когда мы ужинали, радист принес Блэнду радиограмму. Читая текст, он хмурил густые брови. Затем он встал.

– На пару слов, Крейг, – сказал он мрачно.

Мы отправились к нему в каюту. Блэнд закрыл дверь и протянул мне телеграмму.

– Прочтите.

Я поднес листок к свету и прочитал:

«Ид – Блэнду. Люди требуют провести расследование по поводу смерти Нордала. Эрик Блэнд отклонил это требование. Пожалуйста, подтвердите отказ. Настроение людей из Тёнсберга опасное. Китов чрезвычайно мало. Координаты судна: 57°98′ ю. ш., 34°62′ з. д. Вокруг много пакового льда».

Я вернул ему телеграмму. Он смял ее в своей мощной ладони.

– Проклятый дурак! – прорычал он. – Он недоволен решением Эрика. Но Эрик был прав, отказавшись удовлетворить подобное требование. Такие вопросы решают должностные лица. – Он забегал по каюте, дергая себя за мочку уха. – Меня беспокоит то, что Ид употребил слово «опасное». Если бы ситуация не была настолько плохой, он бы никогда так не выразился. – Блэнд повернулся ко мне. – Когда мы подойдем к «Южному Кресту»?

– Через восемь дней, – ответил я.

Он уныло кивнул.

– За восемь дней может многое случиться. Хуже всего то, что там очень мало китов.

Когда люди заняты делом, у них не остается сил на всякие домыслы. Но я видел, как улыбки мгновенно сменяются ненавистью, если улов плохой. И они связывают это со смертью Нордала, черт побери. Они ужасно суеверны, а у Нордала был настоящий нюх на китов.

– Чего вы боитесь? – спросил я. – Вы ведь не думаете, что они могут поднять бунт? Разве на судне не действуют морские законы Британии? Это удержит их от бунта.

– Конечно, никакого бунта не будет. Но и без этого может возникнуть скверная ситуация. В это предприятие вложено три миллиона фунтов. Чтобы покрыть подобные издержки, промысел должен идти без перебоев, буквально с секундной точностью. – Он снова принялся теребить мочку уха. – Эрик не справится со всем этим. У него нет должного опыта.

– Тогда передайте руководство кому-нибудь другому, – предложил я. – Например, капитану Иду.

Блэнд бросил на меня быстрый взгляд. Его маленькие глаза сузились. Я видел, как в душе у него борются гордость и расчетливость.

– Нет, – сказал он. – Нет. Он должен научиться справляться с такими вещами сам.