Но что, если выводы компании «Кэлбойд дизель» правильны? У меня больше не было времени раздумывать, и я решил подождать до понедельника. Если Шмидт не появится в понедельник, значит, этим делом следует заниматься полиции.

В понедельник утром я закончил дело с наркотиками и вернулся в свой офис в плохом настроении. С самого начала оно было безнадежным. Но, поскольку с начала войны предложения участвовать в процессах стали значительно более редкими, мне хотелось, чтобы то, что поручалось мне, решалось успешно.

Шмидт не появился. Чтобы рассеять свое плохое настроение, я отправился закусить к «Симпсону» на Стрэнде. К себе в офис я не возвращался почти до четырех часов. Шмидт все еще не появлялся. Я сел и закурил сигару. Спешная работа была закончена. Теперь в перспективе у меня не было ни одного дела. Я заметил, что невольно стал прислушиваться к звукам открывавшихся с улицы в офис входных дверей. Я выпил чаю. От Шмидта по-прежнему не поступало никаких сигналов. Я отпустил Гопкинса и машинистку. Им нечего было делать.

К пяти часам я уже не ждал его: я знал, что он не придет. Однако не мог сообразить, как мне быть дальше. Очевидно, самое правильное было бы связаться с полицией. Но я вспомнил слова старика о том, что все это не ее дело. А еще это письмо! Человек, казалось, был уверен, что умрет. Я обязан был последовать его подсказкам и провести самостоятельное расследование. И все же полицию нельзя было оставлять в стороне. Мне следовало, по крайней мере, взять с собой Кришэма. Я встал с кресла у камина и подошел к телефону. Прежде чем поднять трубку, я некоторое время колебался. Непонятные слова о лице из барбакана и странный ключ… Мне уже слышался тихий сардонический смех Кришэма. Инспектор был твердолобым человеком, верил только фактам, и ничему больше. Он, конечно, поедет со мной, но сразу скажет, что Шмидт – ненормальный. Поэтому с самого начала интерес Кришэма сведется к тому, чтобы установить местопребывание Шмидта.

Я не поднял телефонную трубку, а вместо этого пошел к двери, взял пальто и шляпу и, приняв решение, торопливо покинул свой офис и направился на Мидл-Темпл-Лейн. Там я взял такси, чтобы ехать на Флит-стрит. Мы проехали по темнеющему Стрэнду, миновали Сент-Мартинс-Лейн и оказались у Кембридж-Серкус. Я высадился у старинного дома, прямо напротив дверей лондонского казино. Когда-то в этом доме располагался магазин, но теперь все окна были заделаны, и здание казалось то ли крепостью, то ли складом. Расплатившись с таксистом, я осветил фонариком дверь. На растрескавшейся зеленой краске едва выделялась черная цифра 209. Внизу была маленькая табличка с надписью: «Исаак Лейнстер, портной. Принимает заказы».

Я нащупал облезлую кнопку электрического звонка и нажал ее. За дверью не было слышно ни звука. Я подождал и позвонил еще раз. Никто не отвечал. Тогда я постучал. Тишина. Я отступил и осмотрелся. Надо мной возвышался старый кирпичный фасад дома, темный и, казалось, настороженный.

Я снова осветил фонариком дверь в поисках другой кнопки звонка и тут увидел, что дверь закрыта не совсем плотно. Я легонько толкнул ее, и она отворилась. Я вошел и оказался в пустом коридоре, где стояла корзина для мусора. Коридор вел к лестнице. Я заколебался: мне не очень нравилось входить в незнакомые дома на Грик-стрит. В конце концов я все же поднялся по ступенькам и на первом этаже нашел дверь с надписью: «Исаак Лейнстер». Из-под двери пробивался свет. Я постучал и услышал шарканье ног по голым доскам пола. Дверь распахнулась, и маленький человечек с толстыми губами и лысой головой уставился на меня немного выпученными глазами:

– Что вы хотите?

– Простите за беспокойство, но я ищу своего друга. Он живет здесь.

– И как его зовут? – спросил портной.

Я замялся. Как его зовут? Наверное, здесь Шмидт не называл себя Северином. И тут я вспомнил, что он говорил мне о своих родных.

– Мистер Фрэнк Смит, – ответил я и начал его описывать.

Человечек поднял руку:

– Я знаю. Однако мистер Смит сейчас отсутствует. С ним произошел несчастный случай. Он в больнице.

– В какой больнице?

Хозяин пожал плечами:

– Откуда мне знать? В четверг здесь появился джентльмен. Он сказал, что пришел из больницы и ему нужна одежда мистера Смита. А вам что нужно?

– Хорошо. Дело в том, что я оставил у него важные научные записи, – объяснил я. – Он обещал вернуть их мне в пятницу, а мне нужно завтра вести по ним переговоры. Нужно их обсудить.

Портной оглядел меня сверху донизу и сказал:

– Ладно. Поднимитесь наверх и поищите. Еще три дня – и вы бы опоздали. В четверг истекает срок оплаты его квартиры, и мне придется выбросить его барахло. Дверь к нему открыта. Она прямо наверху. – С этими словами маленький человечек закрыл свою дверь.

Я поднялся по лестнице и оказался на верхней площадке в пристройке. Передо мной была окрашенная в зеленый цвет дверь. Я постучал. Ответа не последовало. Я потянул за веревку, привязанную к двери, и оказался в большом помещении с застекленным потолком, закрытым из-за затемнения. Я включил свет.

Вероятно, эта пристройка предназначалась для студии. В ее конструкции проглядывали следы некоей артистичности, которая явно отсутствовала в остальных помещениях дома. Обстановка состояла из различных подержанных предметов мебели. Угол под окном занимала двухспальная железная, отделанная медью кровать. В комнате было еще два кухонных стула и неудобное викторианское кресло, накрытое грязной салфеткой. Кроме того, там стоял платяной шкаф из простых досок и маленький столик красного дерева, некогда красивый, но сейчас обшарпанный и треснувший прямо по центру. В дальнем углу помещалась раковина, заваленная грязной посудой. Все вокруг выглядело неопрятно и производило впечатление крайней запущенности. По всему полу были рассыпаны крошки хлеба, засохший кусок оставался лежать и на столе.

Я с удивлением осмотрелся. В памяти всплыли слова Шмидта: «Отправьтесь в мое жилье и возьмите лицо из барбакана». Барбакан – это наружная оборонительная стена замка. Откуда же в этой норе мог быть барбакан? Нигде я не увидел и никакого лица. Я несколько растерялся. В последнее время я был так занят, что не потрудился задуматься над значением его слов. Может быть, это бред расстроенного ума?

Я подошел к шкафу и выдвинул один из ящиков. Там вперемешку лежала одежда и несколько носовых платков, как ни странно, чистых и даже выглаженных. Я потянул следующий ящик. Там снова была чистая одежда, но и она была как будто перерыта и свалена в неаккуратную кучу. Человек из больницы, по-видимому, очень торопился, разыскивая нужные вещи. Но почему он так спешил?

Я отошел от шкафа и снова внимательно осмотрел комнату. Она была неубранной, но в этом беспорядке чувствовалась какая-то система. Постельные принадлежности сдернуты с кровати, матрас сдвинут в сторону, а вытертый линолеум отогнут повсюду вдоль стен. Книги вывалены из маленького книжного шкафа у камина прямо на пол.

Мне стало ясно, что здесь кто-то что-то искал, помещение тщательно обыскивали.

Мое внимание привлекла маленькая кучка книг на полу. На обложке одной из них я увидел женское лицо. Это было произведение Этель М. Делл. Я встал на колени и внимательно просмотрел книги, оставшиеся в книжном шкафу. На второй полке, среди книг, стоявших вверх ногами, я неожиданно нашел то, что искал. Это был триллер с изображением мужского лица на обложке. Лицо выглядывало из отверстия в крепостной стене. Книга называлась «Лицо из барбакана», ее автор Митчел Кливер. Я перелистал страницы. Однако не обнаружил никакого письма или записки. Итак, меня постигло очередное разочарование. И все же я задумался, что же подразумевал Шмидт под словами «конусы Раннела»? Может быть, так называется другая книга?

Когда я нагнулся, чтобы внимательно осмотреть книжную полку, то вдруг услышал звук открывающейся двери. И тут я сразу осознал, что в этом темном доме может таиться опасность для меня. Приблизившись к двери, я прислушался – все было тихо, как в могиле. Опять раздался какой-то звук, скрипнула ступенька, за ней вторая… Я услышал скрип старых перил и в тишине уловил чье-то глубокое дыхание. Я подумал о том человеке, который обыскивал комнату до меня. Может, он искал то, что нашел я?

Я выключил свет и стал ждать. Спрятаться здесь было негде. Теперь уже можно было явственно различить тяжелое дыхание человека, взобравшегося на лестничную площадку прямо подо мной. Моя голова лихорадочно работала. Может быть, за домом следили? Или это просто один из здешних жильцов? Почему Шмидт был так уверен, что умрет?

Человек поднялся выше, и я услышал, как он подходит к последнему пролету лестницы.

– И есть тут кто-нибудь? – услышал я голос еврея-портного и тут же почувствовал облегчение.

– Да, я сейчас спускаюсь вниз. – Я зажег фонарик.

Старик стоял на площадке, задрав вверх лысую голову.

– Ну и что, нашли вы то, что вам было нужно? – спросил он.

– Да, спасибо, – ответил я, спускаясь по лестнице. – Я взял бумаги, а также книгу, которую ему давал.

Портной кивнул:

– Если увидите его, то передайте, что мне придется сдать его комнату в четверг. Если, конечно, до тех пор он не заплатит мне за следующую неделю. Человеку ведь надо жить, правда? Но я буду держать его вещи в моей мастерской в течение недели. Скажите ему это. Я не хочу действовать жестоко.

Я поблагодарил старого портного и поспешил спуститься вниз.

Глава 2
Таинственное сообщение

По последним ступенькам лестницы я спускался уже почти бегом. У меня был фонарик, но его прыгающий луч освещал лишь совсем небольшое пространство под ногами. Вообще темная громада этого безмолвного и пустого дома психологически давила на меня. Плоские двери на площадках, казалось, выступали вперед, чтобы взглянуть на меня. Причудливые тени отступали, когда я светил фонариком по сторонам, а стены отражали гулкие звуки моих шагов. Я торопился, но мне казалось, что я никогда не смогу уйти из этого дома. Конечно, это просто разыгралось мое воображение, этот странный дом именно так действовал на меня. Замечено: если вы не обращаете внимания на что-то, вас тоже не замечают. Но стоит вам отметить необычность какого-нибудь факта или явления, как в вашем воображении начинают роиться странные навязчивые мысли, вы окунаетесь в какую-то фантастическую атмосферу. Дом казался враждебным, и я с чувством облегчения открыл входную дверь и вышел на Грик-стрит.

Однако даже на улице я не мог отделаться от ощущения, что за мной следят. Было очень темно, и по обе стороны улицы возвышались темные фасады домов. Я не видел людей, скорее чувствовал, что они есть и двигаются рядом со мной. Я различал какие-то неясные тени. Силуэты людей на мгновение освещал луч фонарика, а затем они снова исчезали во тьме. И вдруг меня окликнул женский голос и рядом со мной возникло бледное лицо с накрашенными губами, освещенное чьим-то фонариком. Потом лицо исчезло. Но все время, пока я шел по направлению к Шафтсбери-авеню, меня не покидало ощущение, что кто-то идет за мной следом.

Я был так уверен в этом, что резко свернул налево, к Чаринг-Кросс-роуд, и скользнул в дверь табачной лавки. По тротуару мимо спокойно прошествовали несколько фигур. Никто из них не оглядывался по сторонам, не всматривался в даль и, казалось, не спешил. Я взял себя в руки. Странный дом и открытие, которое я сделал, что комнату Шмидта обыскивали, явно подействовали на мои нервы.

Я почувствовал, что голоден, и решил зайти перекусить в «Джиннаро» на другой стороне Чаринг-Кросс-роуд. Я вышел из своего укрытия в табачной лавке и направился дальше по улице. Когда вышел на Чаринг-Кросс-роуд, меня остановил поток людей, пересекавших дорогу. Их задержала машина, и они столпились перед переходом. И когда я замедлил шаг, на меня налетел мужчина, который торопился в направлении к Кембридж-Серкус. Я с трудом удержался на ногах и почувствовал, как из-под мышки у меня выскользнула книга. Она упала на землю. Я рванулся за ней.

– Простите, – сказал мужской голос.