Глава 3

Лицо Андрея Соколова в этот момент надо было видеть. Серьёзно, я бы заплатила, чтобы иметь фотографию этого выражения. Мне кажется, если бы я сейчас достала из своей потёртой сумочки гармошку и заиграла «Мурку», он бы и то удивился меньше. Его глаза округлились как пятирублёвые монеты. А губы, которые, казалось, были вырезаны из камня, слегка приоткрылись. Он смотрел на меня так, как будто я сообщила, что являюсь тайным агентом из Зимбабве.

– Откажетесь? – переспросил он шёпотом. Таким тихим, что я едва расслышала.

Я сделала паузу. В голове промелькнула мысль: «Даша, ты что творишь?». Но я тут же её отогнала. Я выдержала молчание, мысленно считая до десяти, как учу своих второклашек, когда они не могут поделить мелки. Сделала максимально задумчивое лицо, какое только смогла изобразить, и посмотрела в потолок, будто там был написан сценарий моей дальнейшей жизни.

– Хотя… – протянула я, наслаждаясь моментом. – Знаете, предложение, конечно, заманчивое… Просто… надо всё обдумать. Взвесить, так сказать, все за и против.

– Думать? – в его голосе звякнул металл. Всё, кажется, ледяной король оттаял и начал злиться. – Дарья Ивановна, я предложил вам столько, сколько вы в своей школе и за десять лет не заработаете.

– Деньги – это, конечно, хорошо, Андрей Игоревич, кто же спорит, – я вздохнула, как будто мне было невыносимо тяжело от его непонимания. – Но тут дело тонкое. Душевный подход нужен. И если мы с вами, чисто теоретически, начнём работать, то надо сразу договориться, как мы будем жить. Чтобы потом не было сюрпризов.

Я села прямее.

– Итак, правило номер один, самое главное, – я подняла указательный палец. – Воспитанием детей занимаюсь я. От и до. Ваши методы – это прекрасно, но они будут жить отдельно от моих. Я не говорю вам, как заливать бетон, вы не говорите мне, как лечить разбитые коленки и проверять домашку. Мы друг к другу в работу не лезем. Вообще. Понятно?

Не дожидаясь ответа, я загнула второй палец.

– Дальше. Моё личное пространство. Мне нужна не конура рядом с кухней, а нормальная комната, обязательно своя. С дверью и замком и с ванной. Я люблю петь в душе, а мой репертуар не для детских ушей. И это будет моя территория. Куда никто, – я сделала паузу и посмотрела ему прямо в глаза, – вообще никто, без стука не заходит. Ни дети, ни, – я снова выдержала паузу, – их папа.

Его бровь дёрнулась. Ага, зацепило. Но он молчал, и это было хорошо. Это была моя маленькая победа.

– Третье. Выходные. Два дня в неделю. Пусть будут суббота и воскресенье. И это – святое. Никаких «Дашенька, у нас тут гости, а дети бегают по потолку». Мои выходные – это мои выходные. Я могу уехать к маме, пойти в кино или просто лежать и плевать в потолок. Мне нужно время, чтобы из няни снова превратиться в Дашу.

Я набрала побольше воздуха. Сейчас будет самое сложное. Контрольный в голову. Я посмотрела на этого мужчину, который привык, что мир крутится вокруг него, и поняла, что сейчас или всё, или ничего. Или я возвращаюсь к своим второклашкам, или начинаю самую безумную авантюру в своей жизни.

– Ну и последнее… раз уж мы о деньгах заговорили, – я улыбнулась ему самой милой и невинной улыбкой, на которую была способна. – Ваше предложение, конечно, щедрое. Но оно, скажем так, не совсем учитывает сложность работы. Трое детей, Андрей Игоревич. Трое! С разными характерами и проблемами. Это же работа в режиме нон-стоп, пять дней в неделю. Поэтому моя цена – шестьсот пятьдесят тысяч рублей в месяц. Ну и еда, проживание – это само собой.

В кабинете стало так тихо, что, казалось, я слышу, как у него в голове крутятся шестерёнки. Я чувствовала себя так, будто играю в покер на последнюю тысячу, имея на руках только пару двоек. Я ждала чего угодно: что он засмеётся, что вышвырнет меня из кабинета, что позовёт охрану.

А Андрей Соколов просто смотрел на меня. Долго, внимательно. И я видела, как в его серых глазах удивление сменяется чем-то другим. Чем-то, чего я совсем не ожидала.

Уголки его губ, до этого сжатые в одну линию, дрогнули и поползли вверх. Нет, это была не ухмылка. Это была настоящая, искренняя улыбка. Она вдруг полностью изменила его лицо, сделав его из сурового босса похожим на обычного человека. Даже симпатичного.

– Дарья Ивановна, – он медленно покачал головой, и в его голосе я услышала смех и… восхищение? – Да у вас деловая хватка посильнее, чем у некоторых моих партнёров по бизнесу.

Он смотрел на меня уже не как на учительницу-простушку, а как на равную. Как на человека, который не побоялся бросить ему вызов. И, кажется, ему это чертовски понравилось.

Он понял, что я торговалась не за деньги. Я торговалась за уважение. И, судя по этой улыбке, которая так и не сходила с его лица, я этот раунд выиграла.

* * *

Андрей Соколов откинулся на спинку дорогущего кожаного стула и смерил меня таким долгим взглядом, будто пытался просканировать мою душу на наличие скрытых дефектов. Улыбка всё ещё играла на его губах, но глаза, серьёзные и пронзительные, не улыбались совсем. Он словно взвешивал что-то на невидимых весах. Мою ростовскую дерзость на одной чаше и свою отчаянную потребность в ком-то, кто разгребёт его семейные завалы, – на другой. Я затаила дыхание так, что, кажется, перестала снабжать мозг кислородом. Ну всё, сейчас он скажет «нет», вежливо укажет на дверь, и моя карета снова превратится в тыкву, а я – в обычную учительницу с непогашенным кредитом на холодильник и мечтами о нормальной жизни.

– Договорились, Дарья Ивановна, – наконец произнёс он, и в его голосе прозвучал металл. Ни капли сомнения, ни тени колебания. – Кажется, моим детям и правда предстоят очень, очень интересные времена.

Он поднялся – огромный, как скала, – и протянул мне руку. Ладонь большая, сильная, с длинными пальцами. Я, немного опешив от того, что всё получилось, вложила в неё свою ладошку. Его рукопожатие было крепким, деловым. Никакой фамильярности. Контракт заключён. Не на бумаге с печатью, а по-старинке, по-купечески – на честном слове и одном рукопожатии. В этот самый момент я поняла, что пути назад нет. Прощай, мой любимый второй «Б» и тихие вечера с книжкой. Здравствуй, безумная семейка Соколовых и, похоже, моя преждевременная седина.

До его загородного дома мы ехали на огромном чёрном джипе. Я таких монстров только в кино видела. Внутри он был похож на кабину космического корабля: повсюду кнопочки, экраны, а сиденья обнимали так нежно, что хотелось уснуть. Я молчала, пытаясь переварить то, что только что произошло. Я, Даша Потапко, учительница из-под Ростова, теперь няня-спасатель в доме московского миллионера. Звучит как начало анекдота. Андрей тоже молчал, сосредоточенно глядя на дорогу. Его идеальный профиль был таким напряжённым, будто он не по Рублёвке ехал, а вёл переговоры о судьбе мира. Тишину нарушал только тихий шорох шин по идеальному асфальту. Когда мы свернули с шоссе и проехали через высоченные кованые ворота, у меня перехватило дыхание.

Дом. Да какой это дом? Дворец! Архитектурный шедевр из стекла, бетона и тёмного дерева, который, казалось, сошёл со страниц журнала для богатых и знаменитых. Он стоял посреди такого идеального газона, что казалось, каждую травинку подстригали маникюрными ножничками. Всё было стильно, дорого, современно и… абсолютно безжизненно. Ни качелей, ни разбросанных игрушек, ни кривых грядок с укропом, как у мамы на даче. Этот дом был похож на офис успешной корпорации, а не на место, где живут трое детей.

Внутри было так же холодно и стерильно. Огромная гостиная с потолком высотой в два этажа, белый кожаный диван, на котором, казалось, никто никогда не сидел из страха его испачкать, и панорамные окна во всю стену, выходящие на такой же идеальный, но пустой задний двор. Здесь эхо от шагов гуляло, как в музее.

– Дети! – голос Андрея эхом разнёсся по этому храму минимализма. – Идите сюда, я вас познакомлю.

Первым, лениво шаркая ногами, спустился по лестнице мой старый знакомый, Марк. Увидев меня, он скривился так, будто съел лимон. Потом демонстративно отвернулся, всем своим видом показывая, что я – персона нон грата в его королевстве.

Следом за ним, словно тень, скользнула девочка-подросток. Высокая, тоненькая, как тростинка, с длинными тёмными волосами, закрывающими половину лица. Она была точной копией своего отца, только в миниатюре. Те же серые глаза, тот же упрямый подбородок. Она остановилась на пару ступенек выше Марка и скрестила руки на груди. Взгляд, который она на меня бросила, был враждебным и ледяным. В нём читалось столько презрения, что мне стало не по себе. Казалось, ещё секунда, и она испепелит меня силой мысли. Это, очевидно, была Кира.

И тут из-за угла, топая маленькими ножками так, что едва не сотрясался мраморный пол, вылетело розовое торнадо. Маленькая девочка в пышном платье принцессы и с растрёпанными светлыми кудряшками подбежала к отцу и вцепилась в его ногу мёртвой хваткой.

– Папа, папа! А ты купил мне новую куклу? Ты обещал! Которая с блестящими волосами и поёт песенку! Купил? Ну купил?

– Алина, подожди, – Андрей устало потрепал её по голове. – Сначала поздоровайся. Это Дарья Ивановна. Она теперь будет жить с нами и помогать мне с вами.

Алина медленно перевела на меня свои большие голубые глаза. Осмотрела с ног до головы, как будто я была диковинным зверем в зоопарке, причём не самым симпатичным.

– А она нам купит куклу? – не унималась она, тыча в меня пальчиком.

– Нет, Алина, она не будет покупать тебе куклу, – терпеливо, как мантру, повторил Андрей.

Личико маленькой принцессы тут же сморщилось. Нижняя губа задрожала, и я поняла – сейчас начнётся представление.

– Не-е-ет! – закричала она так пронзительно, что у меня заложило уши, а в голове зазвенели колокола. – Хочу ку-у-уклу! Ты плохая! Ты злая! Уходи!

Она топнула ножкой и, судя по всему, готовилась устроить полномасштабную истерику прямо здесь, на идеально чистом полу, который, наверное, мыли святой водой.

Я стояла посреди этой огромной холодной гостиной и смотрела на них. Трое детей, как три неприступные крепости. Один – маленький всезнайка, презирающий всех, кто не знает наизусть таблицу Менделеева. Вторая – колючая молчаливая принцесса, ненавидящая весь мир и меня в частности. И третья – капризная маленькая тиранша, привыкшая получать всё по первому требованию. А за их спинами незримо маячила фигура их властного, богатого и совершенно растерянного отца, который решил, что все эти проблемы можно решить с помощью денег.

Господи, Даша, куда ты вляпалась? Это же не дети, а катастрофа библейского масштаба!

Я сделала глубокий вдох, наполнив лёгкие стерильным воздухом этого чужого дома. Расправила плечи. Мысленно передала привет маме в Ростов и попросила у неё сил, терпения и три вагона валерьянки. А потом натянула на лицо свою самую широкую, самую обезоруживающую улыбку. Ту самую, которая, по словам мамы, могла растопить даже сердце налогового инспектора.

– Ну, здравствуйте, банда, – мой голос прозвучал на удивление бодро и весело. – Давайте знакомиться. Я – Даша. И, похоже, с сегодняшнего дня мы с вами будем учиться жить дружно. Или хотя бы не поубивать друг друга.

Глава 4

Моё первое утро в этом дворце, который почему-то называли домом, началось с двух вещей: запаха дорогущего кофе и острого желания ущипнуть себя. Я точно не сплю? Комната, которую мне выделили, была больше всей моей однушки в Ростове-на-Дону, вместе с балконом и кладовкой. Тут была своя ванная, где можно было танцевать танго, и гардеробная, в которой я бы точно заблудилась.

Выглянув в окно, я увидела газон, идеально подстриженный, изумрудный, покрытый росой. Казалось, я провалилась в телевизор, в какой-то сериал про богатых и знаменитых. Но стоило мне на цыпочках спуститься вниз, как сказка быстро закончилась и началась суровая реальность.

Кухня. О, эта кухня! Она блестела так, что в ней можно было смотреться, как в зеркало. Вся из стали и белого глянца, она напоминала скорее лабораторию или операционную. И посреди всего этого холодного великолепия, за столом из тёмного дерева, который стоил, наверное, как моя почка, сидели они. Мои новые подопечные. Которых я вчера окрестила «бандой».