– У Танькиного деда в сарае было полно всякого хлама. В том числе старые доски. Кривые, трухлявые, в занозах. Но для нас это был настоящий корабельный дуб! Мы почти неделю, тайком от всех, таскали эти доски к реке. Пытались связать их какой-то верёвкой, которую нашли там же в сарае. Она была такая старая, что рвалась от одного взгляда. Все руки у нас были в царапинах и занозах, коленки разбиты, но мы чувствовали себя великими кораблестроителями! Даже имя придумали нашему судну – «Непотопляемый–2». Потому что «Непотопляемый–1», видимо, уже утонул где-то до нас. А из старой простыни, которую Танька стянула у бабки с чердака, мы соорудили парус.

За дверью по-прежнему было тихо. Но у меня было стойкое ощущение, что там, за этой дверью, ко мне очень внимательно прислушиваются.

– В день икс мы притащили с собой провизию. Ну, как провизию… Главным был арбуз. Огромный, килограммов на десять, который мы купили на сэкономленные со школьных обедов деньги. Мы его вдвоём еле докатили до берега. И вот, торжественный спуск на воду! Наш «Непотопляемый–2», конечно, сразу зачерпнул воды и опасно накренился, но держался! Мы с победным визгом на него запрыгнули, кое-как приладили наш парус из простыни и оттолкнулись от берега длинной палкой.

Я невольно улыбнулась, вспоминая этот момент чистого, незамутнённого счастья.

– И вот мы плывём! Точнее, нас несёт течением. Мы сидим посреди Дона, солнце жарит, мы – настоящие пираты! И тут Танька говорит: «Пора есть арбуз!». А я что? Я всегда за! Мы уселись поудобнее, я достала нож, и мы с хрустом разрезали нашего полосатого друга. Боже, какой он был сладкий! Сахарный, сочный! Сок лился по рукам, по подбородку, капал на доски… И тут мы понимаем, что ноги у нас почему-то мокрые.

Я сделала паузу, давая воображению нарисовать картину.

– Опускаем глаза, а наш плот… того… тонет. Медленно, но очень уверенно. Верёвки размокли, доски начали расползаться в разные стороны. Наш «Непотопляемый–2» решил оправдать своё название с точностью до наоборот. До берега было метров пятьдесят. Плыть мы умели. Можно было бросить всё и грести к спасению. Но арбуз! Мы же на него месяц копили! И мы, две идиотки, остались сидеть на этом тонущем сооружении, уже по колено в воде, и с бешеной скоростью запихивать в себя этот арбуз. Потому что бросить его было выше наших сил. Это было бы предательство! Так и добирались до берега: вплавь, толкая перед собой остатки нашего корабля и недоеденную половину арбуза. Вылезли на берег мокрые, липкие от сока, замёрзшие, но ужасно гордые. Мы спасли арбуз!

Я замолчала. В коридоре по-прежнему было тихо. Я посидела ещё минут пять, тупо глядя на дверь. Ну что, Даша, молодец. Поговорила с дверью, очень продуктивно. Я тяжело вздохнула и уже начала подниматься со своего пыточного стула, как вдруг раздался едва слышный щелчок.

Замок.

Дверь медленно, со скрипом, который резанул по ушам, приоткрылась. На сантиметр, не больше. В узкой тёмной щели появился один глаз. Серый, заплаканный, но очень любопытный.

– И что, – раздался тихий, немного сиплый шёпот, – вы правда съели его? Весь? Пока тонули?

Я посмотрела на этот глаз и не смогла сдержать улыбку. Кажется, лёд тронулся. В ледяной стене этой неприступной крепости только что прорубили маленькую, но очень важную калитку.

Глава 6

После того как я, кажется, нашла общий язык с Кирой, в нашем большом и шумном доме наступила тишина. Я то и дело прислушивалась: не замышляет ли кто-нибудь очередную диверсию? Но нет. Алина, младшенькая, с упоением кромсала мои старые носки, создавая кутюрную коллекцию для своей тряпичной куклы. Кира, моя недавняя «бука», даже пару раз удостоила меня развёрнутым ответом, а не привычным «угу». Прогресс! И только один человек в этом царстве розовых пони и носочных платьев продолжал меня игнорировать. Марк. Восьмилетний гений, который смотрел на меня так, будто я была одноклеточным организмом, случайно попавшим в его стерильную лабораторию.

Вечером, когда девчонки уже сопели в своих кроватках, я решилась на отчаянный шаг. Операция «Подкуп». Вооружившись подносом, на котором красовался стакан тёплого молока и гора ароматного овсяного печенья, которое только-только испёк Аркадий, я двинулась к комнате Марка. Мой коварный план, достойный шпионских фильмов, но с овсяным печеньем в главной роли.

Его комната – это что-то с чем-то. Помесь капитанского мостика звездолёта и логова злодея из дешёвого кино. Несколько мониторов загадочно мерцали, системный блок переливался синими огнями, а на полках царил такой идеальный порядок, что хотелось немедленно что-нибудь уронить. Просто из вредности. Ни пылинки, ни разбросанной одежды. Только умные книжки, выстроенные по росту, и какие-то устрашающие модели роботов.

Сам маленький гений сидел ко мне спиной, сгорбившись над центральным монитором. Его пальцы порхали по клавиатуре. Он был настолько поглощён своим занятием, что не заметил, как я прокралась внутрь.

– Привет, повелитель клавиатуры, – как можно беззаботнее сказала я, пристраивая поднос на единственный свободный пятачок на столе. – Ночной дожор для юного гения. Молоко и печеньки для стимуляции мозговой деятельности.

Он аж подпрыгнул на стуле и с молниеносной скоростью свернул какое-то окно на экране. Но я всё увидела. Это были не стрелялки и не дурацкие видео с котиками. На экране зелёные буквы и цифры бежали вниз, как в «Матрице». Какие-то папки, схемы и окошко с требованием ввести пароль.

– Я не хочу, – буркнул он, демонстративно уставившись в тёмный экран. – И вообще-то, я занят. У меня проект по информатике. Очень сложный.

– Проект, значит? – я с самым искренним любопытством заглянула ему через плечо. – Ого! Выглядит как заклинание на эльфийском. Это что, язык программирования?

Марк окинул меня быстрым, колючим взглядом. Кажется, он ждал, что я сейчас начну вопить, выдерну шнур из розетки и побегу жаловаться папе. А я тут с вопросами лезу. Непорядок.

– Это Python, – с ноткой превосходства в голосе пояснил он. – А это, – он дёрнул подбородком в сторону пустого экрана, – дурацкий родительский контроль. Папа заблокировал мне доступ к игровым серверам после девяти. Он думает, что это поможет мне лучше учиться, но это только мешает моему развитию!

– Вот как! – я искренне ахнула, присаживаясь на краешек его кровати, чем вызвала новую волну негодования на его лице. – Мешает развитию, говоришь? А вот это вот… взломать… это сложно?

Он на мгновение замер, решая, стоит ли посвящать меня, простую смертную, в тайны своего ремесла.

– Для вас – нереально. Для меня – просто нужно немного времени, – надменно заявил он. – Я почти нашёл дыру в системе. Ещё немного, и я получу полный контроль.

Я взяла с тарелки печеньку и демонстративно громко захрустела.

– Слушай, раз ты у нас такой крутой хакер… – проговорила я с набитым ртом, отчего он поморщился ещё сильнее. – У меня для тебя есть одно дельце. Настоящее. Не для развлечения, а для пользы дела.

Он смерил меня подозрительным взглядом.

– Какое ещё дельце?

– Помнишь Семёна, нашего садовника? – я заговорщицки понизила голос. – Он сегодня опять чуть не плакал над своими розами. У него вот такая толстенная тетрадка, и он в ней совсем запутался. Когда какую розу полить, когда подкормить, когда от жуков опрыскать… Он же над ними трясётся, как над младенцами. А что, если ты ему поможешь?

Марк презрительно фыркнул.

– И чем я ему помогу? Лекцию о фотосинтезе прочитаю?

– Нет, – я хитро улыбнулась. – Ты напишешь для него программу. У него же есть старенький планшет. Вот для него и сделаешь. Чтобы там был календарик, и планшет ему пиликал: «Семён, пора поливать вот ту, красненькую!» или «Семён, не забудь укрыть белую розу на зиму!». Можно даже картинки этих роз туда вставить, чтобы он их не путал. А? Как тебе задачка? Или слабо?

Последнее слово я бросила как вызов. Прямой и наглый. Это был запрещённый приём, но я знала, что на такого, как Марк, он подействует лучше любого печенья.

Он посмотрел сначала на меня, а потом в мыслях прикидывая с чего надо начинать строить Вселенную заново.

– Слабо? – переспросил он с таким искренним возмущением, что я едва сдержала смех. – Да это же примитивная задача! Я такую программу за час сделаю! Одной левой! Это же… это же для первоклашек!

– Ну и замечательно! – я хлопнула в ладоши и встала. – Значит, договорились. Завтра вручим Семёну его новый электронный органайзер. А то он со своими бумажками совсем с ума сойдёт.

Я подмигнула ему и пошла к двери, оставив нетронутый поднос на столе.

– И да, Марк, – я обернулась, уже взявшись за ручку. – Спасибо, что просветил насчёт Питона. Очень познавательно. Спокойной ночи, программист.

Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней спиной и выдохнула, расплываясь в улыбке. Я была уверена, что прямо сейчас он закрывает окно со взломом отцовского контроля, не потому, что я его застукала. А потому, что у него появилась новая цель. Настоящая. Полезная. Задача, за которую ему скажут не «ата-та», а искреннее «спасибо». Кажется, я нашла ту самую «дыру в системе», о которой он говорил. Только была она не в компьютере, а в нём самом. И называлась просто – желание быть нужным.

* * *

Когда последняя сказка была рассказана, а детские сопели в две дырки, меня ждало главное испытание вечера. Ужин с боссом. Тет-а-тет. Ну, если можно назвать «тет-а-тет» сидение на разных концах стола, который, кажется, был длиннее взлётной полосы. Между нами было такое расстояние, что впору было перекрикиваться или, на худой конец, отправлять друг другу сообщения голубиной почтой.

Наш повар Аркадий, которого я мысленно звала «кухонным богом», конечно, расстарался. На тарелках лежало что-то такое красивое, что есть было жалко. Пахло оно так, что мой желудок исполнил целую арию, но атмосфера стояла гробовая. Любой звук – стук вилки, скрип стула, моё нервное сглатывание – разносился по столовой гулким, осуждающим эхом. Я чувствовала себя как экспонат на выставке «Провинциалка в естественной среде обитания». Андрей Соколов ел молча, с каменным лицом. О чём он думал? О котировках акций? О ценах на бетон? Или о том, что я сейчас случайно запущу в него котлетой, потому что от нервов руки ходят ходуном?

Наконец, когда тишина стала такой плотной он отодвинул тарелку. Изящно промокнул губы салфеткой, будто был не строительным магнатом, а английским лордом, и вперил в меня свой фирменный взгляд «я-тут-начальник-а-ты-кто».

– Итак, Дарья Ивановна, – его голос был официальным, что я невольно выпрямила спину. – Полагаю, пришло время подвести промежуточные итоги вашей… – он сделал паузу, словно подбирая самое подходящее слово, – деятельности.

Я чуть не поперхнулась воздухом. Деятельности? Итоги? Он серьёзно? Он что, ждёт от меня презентацию в PowerPoint с графиками и диаграммами? «Слайд номер один: динамика снижения уровня детских истерик в процентном соотношении. Слайд номер два: KPI по количеству съеденной брокколи».

Я посмотрела на его абсолютно серьёзное, выжидающее лицо и поняла – он не шутит. Этот человек реально мыслит категориями бизнес-планов и отчётов. А я… я мыслю категориями разбитых коленок, секретиков на ушко и сказок про белого бычка. Мы были с ним с разных планет.

– Ну-у-у… – протянула я, лихорадочно соображая, как бы перевести с моего «учительского» на его «директорский». – Итоги, значит… Ну, во-первых, у нас теперь есть официальный сотрудник – Носочная Фея.

Одна бровь моего босса медленно поползла вверх. Выглядело это весьма аристократично.

– Кто, простите?