– Сиди уж там, подарочек, – пробормотала я, утыкаясь носом в колени и чувствуя, как по щеке ползёт одинокая слеза. – Надоели твои извинения.

И вот, в самый разгар этого тихого деревенского сумасшествия, когда казалось, что хуже уже просто некуда, дверь нашей лавки тихонечко так – «скрип» – и приоткрылась. Я вздрогнула и подняла голову, морально готовясь к тому, что сейчас в меня полетит что-нибудь тяжёлое. Например, камень. Или, не дай бог, вилы.

Но на пороге стояла не разъярённая толпа с факелами. На пороге стояла сама Василиса Премудрая.

Выглядела она так, будто только что вернулась с пикника в цветущем саду, а не пробиралась через город, охваченный антиведьминской истерией. На ней было всё то же простое, но удивительно элегантное тёмно-зелёное платье. Всё та же королевская осанка и спокойный, всезнающий взгляд умных серых глаз. Она легко шагнула внутрь, и мне показалось, что сам воздух в лавке стал чище, прохладнее и как будто зазвенел от её присутствия.

– Что-то у вас тут… неспокойно, – произнесла она, и в её голосе не было ни капли удивления, будто она каждый день заходит в гости к ведьмам, у которых фамильяр сошёл с ума. – Слышала, у вас тут нечистая сила решила устроить мелкую расправу?

Она неторопливо оглядела нашу лавку. Её взгляд скользнул по рассыпанным по полу сушёным травам, которые я в порыве отчаяния пыталась перебрать, задержался на моих красных от слёз глазах и на бледном, как полотно, лице Аглаи. А потом её глаза остановились. Они уставились в самый тёмный и пыльный угол за печкой. Прямо туда, где в первобытном ужасе замер мой невидимый для всех остальных Шишок, отчаянно пытаясь слиться с кучей старого хлама и притвориться частью интерьера.

Василиса смотрела в этот угол очень долго. Так долго, что я успела забыть, как дышать. А потом на её обычно строгих, тонких губах появилась лёгкая, почти незаметная улыбка.

– Какой у тебя хозяйственный помощник, Наташа, – произнесла она так спокойно, будто комментировала погоду за окном. – И порядок в городе навёл, и врагов твоих распугал. Правда, немного перестарался, кажется.

Я замерла. Аглая замерла. Даже наш старый кот Баюн, который спал на лавке и не просыпался, даже если бы рядом упал метеорит, кажется, замер. А из-под печки донёсся такой тоненький, такой испуганный писк, будто наступили на хвост самой маленькой и беззащитной мыши во всей вселенной.

Она его видела.

Эта женщина, советница самого царя, правая рука государя, видела моего Шишка. Моего тайного друга, мою колючую проблему, мою ожившую сосновую шишку, моё самое большое и самое дурацкое сокровище.

«Ой-ёй-ёй-ёй-ёй! Мамочки! Караул! – заверещал в моей голове Шишок, и в этом писке было столько паники, что у меня у самой волосы на затылке встали дыбом. – Она… она… она меня видит! Хозяйка, она меня видит! Всё, это конец! Сейчас она сделает из меня чучело для царского кабинета! Или амулет на удачу! Или, что ещё хуже, заставит меня учить математику и писать диктанты! Спасай! Скажи, что я оптическая иллюзия! Или просто очень странный говорящий таракан! Очень-очень редкий, краснокнижный! Нас, таких тараканов, нельзя трогать, это противозаконно!»

Я смотрела на Василису во все глаза, не в силах вымолвить ни единого слова. Мой мозг просто отказывался обрабатывать информацию. Аглая, кажется, тоже временно разучилась говорить. Она медленно переводила взгляд с Василисы на тёмный угол за печкой и обратно, и на её лице было написано такое чистое, незамутнённое изумление, что я даже испугалась за её пожилое сердце.

– Не бойся, зверёк, – мягко сказала Василиса, обращаясь к пустому, как казалось всем, кроме меня, в углу. – Не съем я тебя. Хотя, признаться, любопытно было бы посмотреть, что будет, если такой, как ты, попробует на вкус царский грецкий орешек.

Из-под печки донёсся отчётливый звук, похожий на то, как если бы кто-то очень быстро и очень испуганно сглотнул слюну.

Василиса снова перевела взгляд на меня. И теперь в её глазах не было ни строгости, ни холода. Только лёгкая, чуть насмешливая и очень-очень тёплая искорка, от которой у меня на душе сразу стало чуточку легче.

– Ну что, ученица Яги, – сказала она с улыбкой. – Кажется, нам с тобой пора поговорить. По-настоящему. Без всяких секретов.

Я поняла, что моя и без того нескучная жизнь только что сделала очередной крутой вираж на американских горках. И я понятия не имела, куда он меня вывезет на этот раз. Но одно я знала точно: эта удивительная женщина знала обо мне гораздо больше, чем я сама. И, кажется, она была на моей стороне. А это уже было очень, очень хорошо.

* * *

Я сидела на полу, превратившись в соляной столб, и таращилась на Василису Премудрую. Кажется, мой мозг не просто сломался, а взял отпуск за свой счёт и уехал в тёплые края. Он никак не мог совместить образ этой шикарной, будто с обложки модного журнала, женщины и тот неоспоримый факт, что она видит моего Шишка. Мою личную, карманную, колючую галлюцинацию, которую, кроме меня, никто видеть не должен. Из-под печки, где засел виновник всего этого балагана, доносилось такое жалобное и тоненькое попискивание, словно там от ужаса при смерти находилась целая мышиная республика.

– Так-так-так, – Василиса, очевидно, в полной мере насладилась моим ступором и произведённым фурором. Она с грацией кошки опустилась на лавку напротив меня, и я невольно залюбовалась её осанкой. Аглая, моя наставница, тут же превратилась в юркого суслика. Она подскочила, схватила лучшую чашку и с таким подобострастным выражением лица, на которое я её считала в принципе неспособной, налила гостье нашего самого ароматного липового чая. Я бы даже сказала, экспортный вариант.

– Давайте-ка, голубушка, разберёмся с вашими многочисленными проблемами. Начнём по порядку, а то у меня голова кругом, – предложила она, сделав крошечный, чисто символический глоток. Её строгие серые глаза снова впились в меня, словно два буравчика.

– Начнём с малого. Ваш колючий друг, – она изящно кивнула в сторону печки, где затаился Шишок, – безусловно, парень с фантазией. Очень изобретательный, деятельный. Но его методы… хм, как бы это помягче сказать… слишком прямолинейны. Ему не хватает изящества.

«Это она меня сейчас похвалила или отругала? – тут же раздался в моей голове возмущённый писк Шишка. – И почему это прямолинейны? Очень даже креативно! Я ещё хотел им в квас лягушек накидать, но не успел! Вот это был бы номер! Они бы от ужаса до самой границы бежали, сверкая пятками!»

– То, что сейчас творится в вашем городке, – невозмутимо продолжила Василиса, – это стандартная тактика Железного Князя. Дешёвая, надо сказать, но, как показывает практика, очень эффективная. Он называет это «ядовитый шёпот». И правда, зачем посылать сюда целую армию и тратить драгоценное железо, если можно просто заслать в деревню пару-тройку своих «шептунов»? Они ведь не угрожают, не убивают, нет-нет. Они просто слушают, сочувственно кивают и вливают в уши людям яд. Капля за каплей. День за днём. Они заставляют людей бояться собственного спасения. Заставляют ненавидеть того, кто их защитил. И в итоге люди сами, своими же руками, уничтожают своего героя. А князю остаётся только прийти на пепелище и без единого выстрела забрать то, что осталось. Очень удобно.

Она говорила об этом так просто и буднично, будто делилась рецептом яблочного пирога, и от этого её слова становились ещё страшнее. До меня вдруг дошло, в какую хитроумную и отвратительную ловушку мы все угодили. Нас просто развели, как детей.

– Но что же мне делать? – прошептала я, чувствуя, как по спине снова бежит противный липкий холодок. – Не могу же я ходить по деревне с табличкой «Я хорошая, честное слово»!

– А и не надо, – Василиса элегантно поставила чашку. – Это бесполезно. Пока ты здесь, в этом городе, ты для них всегда будешь как громоотвод в чистом поле. Ты притягиваешь молнии. И чем сильнее твоя сила, тем чаще и яростнее они будут бить. Такая вот физика.

Она подошла ко мне и положила свою сухую, прохладную руку мне на плечо. От этого прикосновения по телу почему-то разлилось спокойствие.

– Твоя сила, Наташа, – живая. Стихийная. Она как лесной пожар или весенний ручей – не подчиняется приказам, живёт по своим законам. И пока ты здесь, в этом маленьком, замкнутом мирке, она будет вырываться наружу, сея вокруг не только добро, но и панический страх. Тебе нужно не прятаться от грозы под крышей этого дома. Тебе нужно научиться управлять этой грозой. Стать её хозяйкой.

Я подняла на неё глаза, полные отчаяния и слабой, только-только проклюнувшейся надежды.

– Но как? Кто меня научит? Аглая – великая травница, но её магия – другая, спокойная, как огород после дождя. Яга… она просто разбудила во мне это, но не дала инструкции по применению. Просто пнула и сказала: «Плыви».

– Яга никогда не даёт инструкций, – усмехнулась Василиса. – Она даёт пинок в нужном направлении. И, кажется, я знаю, куда тебе нужно лететь.

Она вернулась к столу, развернула принесённую с собой старую, пожелтевшую карту и ткнула в неё своим тонким, унизанным простым серебряным кольцом пальцем.

– Далеко на юге, там, где зима никогда не бывает злой, а земля родит по три урожая в год, лежат земли, которые хранит сама богиня Лада. Богиня весны, любви и гармонии. И живёт там, в тихой долине у Ясного озера, одна старая-престарая знахарка. Зовут её Ладара.

– Ладара? – переспросила я. Имя было похоже на название конфет.

– Она – последняя из тех, кто умеет говорить с «живой» магией. Не повелевать ею, не подчинять, а именно говорить. Договариваться, как с соседкой. Она не учит заклинаниям. Она учит слушать своё сердце и направлять силу, что течёт в крови. Она – единственная, кто может помочь тебе обуздать твою стихию. Превратить твой лесной пожар в тёплый, согревающий очаг у камина.

Я смотрела на карту, которую мне дала Василиса, на далёкую точку на юге, и чувствовала, как во мне зарождается что-то новое. Не страх, не отчаяние, а цель. Ясная, чёткая и очень-очень трудная. Опять в путь. Снова в неизвестность. Ну что за жизнь! Я только-только обрела здесь дом, друзей, любовь… И мне снова нужно было всё это оставить.

– Но я не могу их бросить, – прошептала я, глядя в окно, за которым хмурый Фёдор всё так же непоколебимо стоял на страже, как оловянный солдатик. – Не сейчас.

– А тебе и не придётся, – мягко улыбнулась Василиса. – Твои друзья останутся здесь. Фёдор с его верностью и Дмитрий с его хитростью – отличная команда. Они присмотрят за Вересково. А я, так и быть, оставлю им пару своих людей для острастки, чтобы местные «шептуны» вели себя потише. Мои ребята умеют быть убедительными. Твой путь лежит дальше, Наташа. Ты должна стать сильнее. Не ради себя. Ради них всех.

Она снова посмотрела в тот угол, где за печкой всё ещё прятался мой несчастный фамильяр.

– И не забудь своего хозяйственного помощника. В дороге пригодится. Да и царского грецкого ореха он, я думаю, ещё не пробовал.

«ЦАРСКОГО?! ГРЕЦКОГО?! – раздался в моей голове такой восторженный визг, что у меня в ушах зазвенело. Шишок пулей вылетел из-под печки, отряхнулся от вековой пыли и теперь смотрел на Василису с таким обожанием, будто она была не грозной советницей, а гигантским ходячим орехом в короне. – Хозяйка, ты слышала?! Она сказала „орех“! Царский! Я согласен! Я готов! Куда ехать? На юг? На север? Да хоть на край света! За царским орехом я готов идти босиком по снегу! Собирайся, хозяйка, нас ждут великие дела! И великие орехи!»

Я посмотрела на его сияющую от счастья мордочку, потом на мудрое, спокойное лицо Василисы, которая едва заметно улыбалась. И я поняла, что выбора у меня нет. Да и не должно быть. Мой путь и правда лежал дальше. На юг. Навстречу новой надежде, новым опасностям и, видимо, царским грецким орехам.