Капитан Резак был вынужден отдать приказ об окончании преследования. Когда командир драконийской сотни сообщил, что не смог даже определить, сколько егерей было в отряде, похитившем проклятого книгочея, Резак лишь посмеялся над ним. Но вот они сами две недели шли за жертвой и не знали, кого преследуют.

Гончие держали след. С трудом, двигаясь довольно медленно в сравнении с тем, как это бывает при настоящей погоне, но держали. Егеря же не находили цепочки следов. Отдельные отпечатки ступней, сломанные ветви, потревоженные кусты – да, но не цепочки. Преследуемые будто были бестелесны, или большую часть расстояния преодолевали полётом. Сколько их? Неизвестно! И подчинённые Резака не нашли ни одной стоянки! Ни кусочка ткани! Ни одной обглоданной кости! Те, кого они преследовали, будто бы не спали и не ели. Даже не пили! Потому что следов исправления нужды тоже не было.

Резак слышал, что лучшие из его коллег держали две фляги. Из одной пили, в другую сливали, а затем выливали в водоёмы и другие места, где запах не найдёт ни одна гончая. Но так можно было двигаться день-два, но не вторую неделю к ряду! К тому же беглецы либо вообще не покидали лесных массивов, либо выходили только ночью, не привлекая к себе никакого внимания. Егерю оставалось только признать поражение. Неприятно, но в этот раз Резак столкнулся с кем-то, чьи навыки оказали на недостижимой высоте.

Отряд в любом случае зашёл слишком далеко, выдохся и почти выел припасы, хотя они и пытались в дороге питаться тем, что ловили и находили.

– Пошли ворона князю, мы возвращаемся. О провале укажи, но без подробностей. Я сам ему доложу, когда вернёмся.

* * *

Забравшись на подходящий холмик, я смотрел на уходящий в горизонт лес. Всё равно что на зелёное море смотреть, просто лес, который уходит в горизонт, ярко-зелёное практически гладкое марево. Впечатляет, признаю.

Заглянув в последний попавшийся на пути населённый пункт, отличавшийся от родного города Милерея лишь размером, мы умыкнули языка, в этот раз птицеголового, чтобы расспросить об этой местности. Знал клювастый не так чтобы много, но прояснил обстановку.

Такой реки, как Амазонка, здесь не было. Бассейн создавали сразу пять крупных рек, две из которых вполне подходили для речного мореходства. На остальных ходить можно было только на плоскодонках из-за растительности, но это считалось самоубийством. Местная фауна, хищная и опасная, не боялась нападать на плавательные средства. И если речные кораблики были орешком крепким, всё же и борта повыше, и корпус попрочнее, и устойчивость не в пример, то плоскодонки становились деревянным блюдом с приглашением отобедать.

По двум мореходным рекам были раскиданы десяток поселений типа крепость. В джунглях охотились на некоторых животных, не ради мяса, а для шкур и всяких алхимических ингредиентов, собирали что-то из флоры, ну и рубили лес. А ещё в джунглях водились разумные наги, с которыми у князей была взаимная нелюбовь. Наг было не слишком много, на рожон они не лезли, но сложностей, конечно, добавляли. Где обитали змеехвостые – неизвестно, с местными наги не спешили делиться адресами. Но ничего, сами найдём. Дальше два варианта, либо наги наши конкуренты за эту местность, тогда кто не спрятался – я не виноват. Либо наши союзники в борьбе угнетённых народов против угнетателей.

В этот раз, к слову, языка мы захватывали не в ходе стелс-операции, а банально изобразив нападение диких тварей. Оно для местных куда как менее подозрительно, чем исчезнувший прямо посреди города житель. Язык наш просто единственный, пока, выживший из отряда. Расспрашивал я живого, так как больше вампиров мне пока не требовалось, а мертвец очень специфически воспринимает мир и даже собственную память, и разговаривать с духом мёртвого о живом мире – удовольствие ниже среднего. Да, живой мог соврать, но я никаких секретов и не вызнавал, спрашивая об общедоступных вещах. По окончании разговора птиц присоединился к своим собратьям.

С местными обитателями мы также уже успели познакомиться. Делились они на две большие группы. Первыми были сбежавшие химеры, твари злобные и относительно опасные. Правда, либо тупенькие, либо с какими-то странными паттернами поведения. Потому что наткнувшись на нас, группа из четырёх особей, двух крупных и двух маленьких, бросилась с яростью нападать. Вообще, не раздумывали. Выглядели твари так, будто на гориллу натянули скин рыси, кошки с широкими плечами и мускулистыми передними лапами. А на лапах ещё и выраженные пальцы, но хватательного рефлекса нет.

Столкнулись мы и с нормальными животными. Явно хищники, две довольно крупные рептилии, типа варана. Я считал рептилий не самыми разумными существами, но у этих, наверное, хорошие инстинкты. Потому что, посмотрев на нас, они свалили в заросли.

На рассвете мы перешли расплывчатую границу местного мангрового леса. Сложнее всего пришлось вампирам. Я и личи просто парили, легко облетая все препятствия. Над водой мы тоже вполне могли пролететь. Фурии смещались в бесплотную форму и также летели. Вампирам пришлось осваивать акробатику. К счастью, лес был достаточно густым, а ветки достаточно толстыми, чтобы использовать их в качестве опоры. Но, когда мы достигли первой реки, личам и мне пришлось переносить вампиров на руках.

– Простите за неудобства, господин, – умильно хлопая ресницами, сказала Ванесса.

Ей ситуация казалась забавной, как, впрочем, всем нам. Даже личи, несмотря на дубовость в плане эмоций, находили какую-то иронию в том, что вампиры оказались неспособны справиться с такой лёгкой преградой.

Я задумался над способностями вампиров. А можно ли привить им превращение? По дефолту таких способностей не было, хотя с ростом могущества вампиры и становились сильными бойцами, но рост их способности был линейным. В смысле, росли уже доступные способности, но не появлялись новые. Превращение в другую форму, например, летучей мыши, пока не было востребовано. И до создания фурий я бы сказал, что такая трансформация вообще невозможна. Слишком велика сложность и затраты энергии. Однако, если сравнивать, трансформация у фурий на порядок сложнее. Что за ерунда – изменить физический облик. Вот переходить из призрачного состояния в физическое, а затем обратно – это трюк. Это прямо трюк из всех трюков. А дополнительная форма… Только возникает проблема. Фурий-то я сразу создавал с такой способностью, а вампиры – вот они. Они уже «живут», то есть их придётся новым трюкам именно учить. Подумаю на досуге, возможно ли вообще такое.

К закату нашли ровную площадку в глубине джунглей. Я понимаю, почему эта земля… скажем так, не особо привлекает живых. Насекомые, много насекомых. Жара, на которую мы не обращали внимания. Влажность. От этого мы научились защищаться, снаряжение всех, кроме Милерея, имело магическую защиту от всяких неприятных процессов, типа окисления.

– Ставим обелиск, – приказываю. – Сообщим домой, что с нами всё хорошо.

Глава 7.

С первого раза не получилось. В том смысле, что обелиск обычного формата не добивал до дома. Оказывается, у этих трансляторов есть вот такое ограничение на расстояние. Хотя, возможно, дело не в расстоянии, а в разного рода магических помехах, всё же мир вокруг нас пропитан магией. Ага, всё есть Ци и Ци есть всё. Ну, не совсем так, но приобретённый за эти годы опыт давал мне не только общее знание: «мир сотворён богами». Это знание само по себе ничего не давало, не имело практического выражения. Ну, сотворили и сотворили. Эти материи выходили за пределы не просто возможностей, а даже понимания смертных.

Только я был уже далеко не простым смертным. До уровня древних магов, менявших по своей прихоти даже ландшафт, ещё не дошёл, само собой, но божественной воли я касался. А она касалась меня. И сейчас держа между пальцами зелёный лист местной пальмы и убивая его лёгким касанием смерти, я не просто «убивал» этот листок. Моя сила вступала во взаимодействие с силами, из которых боги ковали мир. И вступая в это взаимодействие, запускала законы мироздания, делала живое мёртвым в соответствии с заложенными концепциями. Всё есть энергия, определённым образом структурированная. И воля творцов, создавших мир, построивших структуру, делающую энергию материей, пронизывает весь мир.

Но здесь, на этом континенте, всё несколько отличается от привычного мне. Не концептуально, в каких-то нюансах, незаметных даже пристальному взгляду деталях. Первые звоночки появились, когда я создавал вампира, но там это всё проходило в разряде «ожидаемой погрешности». Сейчас, подняв обелиск, я кое-что понял. Некромантии действительно не было. Божество, посмотрев на заигрывания своих братьев, собрал «надстройку» на общей системе, позволив живым касаться той части системы мироздания, что отвечала за смерть.

И вот обелиск, в который тоже вложена определённая роль, концепция, задача. Только на этом материке смертных, обращающихся к смерти, похоже, нет. Не возникло необходимости, не сложились обстоятельства для появления некромантов. Здесь не хоронят трупы. На поле боя не остаётся трупов, химеры сжирают врагов практически целиком. Нет трупов. Нет кладбищ. Нет некромантии.

Будет.

Да и на тему «всё есть энергия» надо подумать. Потому что сама эта фраза, если её осознать, тянет за собой толстые последствия. Но это потом, сейчас я поднял взгляд на обелиск, сосредоточив внимание не на физическом объекте, а на структуре, на магическом естестве. Кажется, Молчащий просто по своей прихоти прикрутил некромантию к системе мира, как надстройку, лишь опосредованно касающуюся остальных… эм, частей? То есть вот ты взываешь к магии смерти, формируешь определённым образом запрос, и «надстройка» некромантии, положив на причинно-следственные связи, выдаёт тебе «строение». Пикантность ситуации в том, что это, в каком-то смысле, божественное творение. Некромант, хотя скорее лич по затратам энергии, буквально косплеит бога, творя материю из энергии. Да, строго в заданных рамках, но сам факт!

А вот обелиск, который, так-то, не связан с другими, разбросанными по землям Союза. Формально не связан, «область покрытия» не достаёт до другого обелиска, чтобы установить связь. И, если подумать, если покрутить концепцию… Или что-нибудь прикрутить сверху? Всё же магические структуры – это не микросхемы и не какие-то компьютерные программы. Энергия плюс воля даёт материю. А если…?

Подхожу и касаюсь обелиска, внедряя часть своей воли в структуру и запуская преобразование. Пошло изменение формы, как внутренней, так и внешней. Я превращал обелиск в некий… Маяк? Сложно давать названия чему-то, что-то только что чуть ли не на коленке сделал сам. Формально я облёк свою волю в некий посыл. С самим по себе действием проблемы не было, магия и есть оформление своей воли в магический посыл. Но внедрять это таким образом мне ещё не приходилось. И не факт, что оно заработает. Однако прошла секунда, вторая, третья, и на меня накатило исчезнувшее с момента переноса на этот континент ощущение от связи с целым государством.

Сосредотачиваюсь и, преодолевая неслабое сопротивление, ищу Хаарта. А затем, с ещё большим сопротивлением, создаю свой фантом. Несколько секунд, и влажные жаркие джунгли, наполненные жизнью, почти всегда недружелюбной, сменяются тихим кабинетом. Застаю лича, ожидаемо, за работой. Хаарт нисколько моему появлению не удивляется.

– Наконец-то!

Да, за меня даже не беспокоились. С одной стороны, приятно, что в мои силы настолько верят, с другой… Нет, другой стороны нет, в меня просто верят, да. Хаарт уверен, что я из любой ситуации выберусь.

– И я тоже соскучился. Пробивать расстояние сложно, поэтому буду краток.

Энергия реально улетела в трубу, так что я максимально сжато изложил результаты наблюдений и общую ситуацию.

– Что будешь делать? – спросил Хаарт.

Ну, вариантов у меня было, из наиболее адекватных, два. Искать портал и настраивать его на прыжок обратно. Либо закрепляться, выступая авангардом вторжения Союза.