Убийство в Петровском парке (страница 6)
– Конечно, сказал, он же ей интересовался, подслушивал, отметил, что красивая. А потом, дескать, ничего не знает про неё. Что-то должен знать, раз интересуется. Возьми его адрес и навести дома, посмотри, как живёт, припугни. Может, что и скажет.
– Хорошо, – согласился молодой сыщик, подумав о том, что ему ещё учиться и учиться.
7
В Сенатском дворце Кремля, представлявшем собой здание, построенное в виде угла с цилиндрическим центром и куполом, увенчанном статуей Георгия Победоносца, сегодня царила суматоха. Стоит отметить, что для здания, где располагались Окружной суд Москвы, Судебная палата и ещё несколько учреждений, всегда была присуща некоторая суетливость, как среди чиновников, так и посетителей, в силу самого характера подобных заведений. Однако сегодня был особенный день. Весть о смерти Николая Александровича Алексеева, городского головы, раненого накануне психически больным пациентом по фамилии Андрианов, уже разлетелась по всей Москве и перестала быть новостью. Главной же темой обсуждения московской бюрократии, да и простых москвичей, стала кандидатура нового главы города. Спекуляции на эту тему доходили до самых экстравагантных, а порой уж и совсем абсурдных персон, коих и не стоит упоминать. При этом, знающие люди, более близкие к коридорам московских властей, называли только две фамилии, как наиболее вероятные: Ушакова Сергея Николаевича и Рукавишникова Константина Васильевича, женатого на двоюродной сестре известного мецената Саввы Ивановича Мамонтова. Оба были известными в Москве купцами. Но, безусловно, всё должно было решиться на предстоящих выборах.
Судебный следователь Иван Иванович Трегубов тоже в этот день находился в Сенатском дворце, поскольку обустраивал своё новое служебное помещение. Как следователя по особо важным делам, его перевели сюда из съемного помещения, где он работал ранее. Слух о новом назначении Трегубова разлетелся по зданию не менее быстро, чем слух о смерти городского главы по Москве. Иван Иванович уже успел встретиться в коридоре с Николаем Васильевичем Сахаровым, опытным и известным по многим громким делам следователем, с которым Трегубов с некоторых пор был на дружеской ноге.
– Смотрите, будьте осторожны, – предупредил Сахаров Трегубова, – внезапное повышение может вызвать зависть окружающих, а завистников среди наших коллег немало, как Вы понимаете.
Иван Трегубов понимал это очень хорошо, поскольку уже не первый год был на службе. Достаточно было вспомнить, как этим утром его окинул оценивающим взглядом Григорий Константинович Семякин, когда Трегубова представил Смирнов. Их встреча была очень короткой, Семякин куда-то торопился. Вместе с ним был юный господин с усами и запоминающимся острым взглядом карих глаз, который представился как Евгений Филиппович. «Наверное, агент», – предположил потом подполковник Смирнов. Семякин сказал, что он не занимается делом Канарейкина. Просто помог Стрельцову, который, возможно, уже приехал в Москву из Петербурга. Пропажа документа произошла в доме князя Бронского. Там сейчас полиция, которая никого не выпускает из дома, ввиду того, что пропавший документ ещё не найден. Командует на месте некий Алексей Алексеевич Коваль, все подробности у него. Со слов Коваля, вина Канарейкина не вызывает сомнения, ведётся дознание. Смирнов и Трегубов договорись, что поедут в дом Бронского во второй половине дня, когда будут подписаны все бумаги относительно назначения Трегубова. А пока суть да дело, Иван занимался обустройством небольшой комнаты, которую ему выделили под кабинет. Раскладывая вещи и бумаги, он размышлял об исчезнувших документах и Николае Канарейкине. Поверить в вину своего однокашника по гимназии было слишком сложно. С какой стати, скажите, Николаю красть документ?! С другой стороны, Трегубов хорошо понимал, что пропавшие бумаги были очень важными. Если они попадут не в те руки, Германия, зная намерения Франции и России, может попытаться разрушить их союз. Возможно, франко-русский союз будет событием, которое определит политику России в двадцатом веке. Если Трегубов раскроет это дело и найдет документы, он станет в каком-то смысле спасителем страны, и кто знает, может быть его наградят и начнут давать более серьезные и ответственные поручения. Он представил, как получает орден из рук самого императора. Мечты о великих свершениях продолжали основательно занимать голову Трегубова, когда в дверь осторожно постучали.
– Входите, не заперто, – Иван посмотрел на вошедшего, продолжая возиться с бумагами.
– Илья Петрович Павлов, – представился вошедший, сильно походивший на студента.
– Илья Петрович? – воскликнул Трегубов. – Вот так совпадение! Так звали моего первого начальника на службе в полиции, – пояснил он. – Чем обязан Вашему посещению, Илья Петрович?
– Вы – Иван Иванович Трегубов? – вместо ответа спросил вошедший Павлов.
– Да, я.
– Я служу в сыскной полиции. Меня к Вам прикомандировали по делу об убийстве Веры Александровны Погребовой.
– Кого? – не понял Трегубов.
– Девушка, убитая в Петровском парке.
– Ах, да.
Трегубов вспомнил свой недавний разговор с директором полиции и подполковником жандармского корпуса, который обмолвился, что преступление произошло рядом с одним из мест, куда из столицы мог пожаловать цесаревич Николай.
– Садитесь, прошу Вас, – указал на незанятый стопками листов стул Трегубов. – Рассказывайте.
– А что рассказывать? – Павлов присел на кончик стула, он слегка нервничал.
Ещё бы не нервничать. Илья первый раз в жизни видел настоящего следователя по особо важным делам. Неожиданно для него Трегубов оказался значительно моложе и проще того образа, который мысленно рисовал себе агент, направляясь в Сенатский дворец.
– С самого начала и рассказывайте, – Иван сел напротив Павлова и приготовился внимательно слушать.
Илья немного смешался, не зная с чего начать, поэтому начал с самого себя.
– Знаете, я совсем недавно в полиции и до этого дела я занимался, гм, водкой, так что уж не обессудьте, если буду докладывать не по уставу.
– Водкой? – удивился Трегубов. – Торговали?
– Нет, – поспешно ответил Павлов, – дело у меня было такое – искать заведения, где продают из-под полы невесть что взамен настоящего продукта.
– Ага! – обрадовался Трегубов. – Может, Вы и про водку Шустова знаете?
– Кто же не знает? Вон по всему городу афиши висят.
– Говорят, что не качественная эта водка?
– Не могу знать, не отличаю одну от другой.
– Как же Вас тогда назначили на такое дело?
– Потому что я самый молодой и неопытный, – покраснев, честно ответил Павлов.
– Жаль, – с сожалением в голосе сказал Иван. – Ваши знания могли бы помочь в одном деле…
– Я могу узнать, расспросить знакомых, – прервал Трегубова агент, прикусив губу.
Он расстроился, что сразу не угодил новому начальству. Что попишешь, раз опыта нет, то нет. Однако с виду следователь не расстроился, а наоборот попросил Илью:
– Будьте добры, узнайте, что это за водка, и почему именно с ней связаны дебоши в питейных заведениях. А теперь давайте по существу – об убийстве. Не бойтесь. Если мне что-то будет не понятно, я спрошу.
Илья снова принялся рассказывать, как он приехал на место преступления, обошел окрестные дома, как съездил в библиотеку.
– И вот сейчас есть три версии: первая – это кровь на одежде мясника, странный сторож, который интересовался убитой, и третья – случайное ограбление.