Мои щеки вспыхивают под его пристальным взглядом, а его пронзительные голубые глаза будто прошибают меня насквозь. Он хмурится и сжимает челюсти, как будто злится и в смятении одновременно. Интересно, что он думает. Вспомнил ли он? Все мое лицо горит.

– Харпер?

От голоса Мими я вздрагиваю. Он тоже, и это вырывает нас обоих из размышлений.

– Прости, уже иду, – бормочу я и быстро наклоняюсь.

Он молчит, пока я тянусь за сумкой и достаю ее. Мими дружелюбно ему улыбается и извиняется за беспокойство. Нахмурившись, он ничего не говорит.

Чтобы не затягивать эту неловкость еще сильнее, я разворачиваюсь на пятках и выхожу. Мими спешит следом.

– Что это было? – спрашивает она, выравнивая свой шаг с моим. Мы идем вдоль занятых сотрудников редакции газеты в сторону кухни.

Я делаю вид, что не понимаю.

– Ты о чем?

– Эм-м, ваш зрительный контакт? Напряжение в комнате!

– Не было никакого напряжения, – возражаю я.

– Он же вроде из редакции газеты? Все время как будто злится на что-то, но даже я могу сказать, что он очень привлекательный. Как будто модель притворяется журналистом. – Мими задумывается, а потом, вспомнив, щелкает пальцами. – Янссон. Только не могу вспомнить, как его зовут. Сейчас-сейчас…

– Райан.

– Точно. Райан Янссон. По-моему, он скандинав.

– Его папа швед, – говорю я, не думая.

Когда мы подходим к кухне, Мими замирает.

– Подожди. Ты его знаешь?

– Нет. Конечно нет, – говорю я нервно. – Он, наверное, писал об этом в какой-то своей статье.

– Ну, он тебя хочет, – высказывает она свое предположение.

– Ты так про всех думаешь. Минуту назад ты считала, что певец признался мне в любви через доставку пончиков.

– Я говорю тебе, Харпер Дженкинс, тот парень раздевал тебя своими безумно красивыми глазами, – заявляет она, подойдя к кофемашине. – Обидно, что он работает на темную сторону. А я рассказывала, как на прошлой неделе один из «газетчиков» хотел отобрать у меня переговорку? Распинался, что его дело важнее, потому что у него сжатые сроки. Да мне все равно, приятель, если тебе нужна переговорная – забронируй ее, а не лезь в последнюю минуту и…

Я пытаюсь сконцентрироваться на Мими, чувствуя облегчение оттого, что она забыла о Райане Янссоне.

Если бы только выбросить эти безумно красивые глаза из своей головы было так просто…

Одиннадцать лет назад

Июль 2012 года

Я прихожу ровно в 8:57 – учитывая утренние задержки поездов на Северной линии, это можно считать успехом. Явиться нужно было в девять.

После пробежки от метро я растрепалась и вспотела. Проскочив во вращающуюся стеклянную дверь, я оказываюсь в прохладном современном вестибюле офиса «Дэйли Буллетен Инк» и спешу к стойке администратора.

Я осматриваю себя, чтобы проверить, как выгляжу, и понимаю, что за время суматошного пути юбка уже перекосилась: пуговицы, которые должны проходить по центру, оказались у левого бедра. Я быстро поправляю юбку и проверяю, нет ли на изрядно помятой белой рубашке пятен пота.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спрашивает девушка за стойкой и откладывает телефон.

Я вскидываю голову и приклеиваю к лицу улыбку.

– Меня зовут Харпер Дженкинс, я стажер. Сегодня мой первый день.

– Какой отдел? – спрашивает она устало и начинает что-то печатать в своем компьютере.

– Редакция газеты «Дэйли Буллетен».

Девушка продолжает стучать по клавишам, после чего жмет «Ввод»; принтер рядом с ней оживает и выдает квадратик бумаги, который она поднимает наманикюренными пальцами и цепляет к ланьярду.

– Это ваш пропуск на сегодня, – говорит она, протягивая его мне через стойку. – Днем вам нужно будет спуститься на первый этаж и сделать фотографию для постоянного пропуска. Он будет действовать два месяца. Пока что присаживайтесь рядом со вторым стажером, к вам скоро кто-нибудь подойдет.

– Супер! Спасибо большое!

Она кивает мне с отсутствующим видом, сосредоточившись на экране своего компьютера. Я тянусь за компактной расческой, скрытой где-то в глубинах моей сумки, потому что знаю, что от жары в метро и беготни до офиса волосы слегка распушились, и я бы хотела привести их в порядок до встречи со своим будущим (я надеюсь) работодателем.

В зоне ожидания пустуют все места, кроме одного. Полагаю, это и есть второй стажер. На нем костюм и галстук, и видно, что он нервничает: сидит прямо по струнке и с надеждой в глазах поглядывает на лифт каждый раз, когда тот пикает и двери открываются.

Я подхожу к нему, безуспешно пытаясь продрать расческой птичье гнездо на своей голове. Он поднимает глаза, и наши взгляды встречаются.

Мне сразу становятся понятны две вещи.

1. У него самые красивые голубые глаза, которые мне доводилось видеть.

2. Я однозначно сбиваю его с толку.

Он хмурит брови от замешательства и щурит глаза, когда я подлетаю, и я вдруг чувствую в его пристальном и беззастенчивом взгляде одновременно беспокойство и возмущение. У него выраженная линия челюсти, уложенные светлые волосы и пронизывающие глаза. Он очень красив, но в нем есть какая-то холодность.

Когда я подхожу ближе, он напрягается.

Решив выдать ему кредит доверия, я тепло улыбаюсь и сажусь на стул рядом.

– Привет, – говорю я бодро. – Меня зовут Харпер. Я тоже стажер. Здорово, что… эм-м… ой… подожди…

Я отвлекаюсь, пытаясь достать расческу, кажется, запутавшуюся в узле, который я пыталась распутать. У меня ничего не получается, и я решаю пошутить: опускаю руки, а расческа остается болтаться в волосах.

– Думаешь, они заметят? – выдаю я.

Он растерянно глядит на меня, и морщины на его лбу углубляются.

Он не отвечает, а я пожимаю плечами и начинаю выдирать расческу из волос.

– Будет мне уроком, – говорю я ему. – Я стояла в метро в самом конце вагона, и окно было открыто. Самое то, чтобы освежиться, если едете, как сельди в бочке, но для волос – ужасно, да?

Он медлит и наконец тихо говорит:

– Ага.

– Так как тебя зовут?

– Райан.

– Я не знала, что нас будет двое.

– Прости?

– Что в «Дэйли Буллетен» два стажера.

Его глаза расширяются от ужаса.

– Ты тоже будешь стажироваться в «Дэйли Буллетен»?

– Именно. Два месяца. А ты?

– И я.

– Значит, будем работать вместе!

Райан отворачивается от меня и, смотря прямо перед собой, бормочет: «Может, хотя бы в разных отделах».

Улыбка спадает с моего лица, и я поражаюсь его открытой грубости. Отлично. Райан – полный мудак, и ему же лучше, если мы будем работать в разных отделах.

После пятнадцати минут молчания к нам подходит женщина лет двадцати пяти, с ног до головы одетая в черное. Она целую минуту печатает что-то в своем телефоне и только после этого отрывает глаза от экрана с таким вздохом, будто мы ей мешаем.

– Райан и Харпер?

– Да, здравствуйте! – говорю я и вскакиваю на ноги. Райан встает молча.

Женщина разглядывает Райана, но потом решает, что ему глазки строить не стоит, и откашливается.

– Меня зовут Селия, – представляется она. – Я помощница редактора, буду вводить вас в курс дела. Вы получили временные пропуски?

Все еще не произнося ни слова, Райан показывает на свой пропуск на шее.

– Я тоже, – говорю я. – Он у меня прямо… эм-м…

Я понимаю, что на шее пропуска нет, поэтому смотрю в сумке, но там его тоже не оказывается. Он не лежит ни на стульях в зоне ожидания, ни на полу. Я практически слышу, как Райан закатывает глаза, пока я судорожно осматриваюсь по сторонам.

– Извините, Харпер Дженкинс?

Я поворачиваюсь и вижу, как администратор постукивает по стойке. Видимо, я даже не забрала его.

Я подбегаю и хватаю пропуск с извиняющейся улыбкой.

– Упс! Большое спасибо!

– Отлично, – сухо говорит Селия, – пойдемте.

Краснея, я иду за ними к лифту, внутри у меня все трепещет. Я делаю глубокий вдох и напоминаю себе, что это – мой шанс поработать с настоящими журналистами и что, если я буду трудиться упорно, возможно, к концу лета я получу место. Я этого ужасно хочу.

Двери лифта пикают и открываются, и я проскальзываю внутрь за отстраненным и напряженным Райаном.

Я действительно надеюсь, что он прав и нам не придется работать вместе.

Если повезет, нас с ним ничего не будет связывать.

Глава третья

Когда мы с Мими возвращаемся на свои места, я неохотно начинаю проверять письма и отвечать на запросы разных пиар-компаний: соглашаюсь прийти на показ предстоящего ромкома, отклоняю приглашение сходить на мультфильм про осьминога, который играет на виолончели, и пробегаюсь по пресс-релизу о футболисте, запускающем линейку разноцветных детских бутс.

Я слышу, как из «Переговорной номер три» выходят журналисты, поднимаю взгляд и вижу, что Райан идет последним. Я быстро прячу голову за экраном.

Формально мы работаем в разных изданиях, но с тех пор, как больше года назад он появился в «Корреспонденс», избегать его в опенспейс-офисе было нелегко. Когда Космо перешел в «Нарратив», сотрудника из его команды повысили до шеф-редактора и Райана наняли на освободившуюся позицию репортера.

Когда я впервые увидела его здесь в прошлом году и с ужасом осознала, что он больше не работает в бизнес-журнале, про который я слышала до этого, я очень ясно дала понять, что нам лучше притвориться, будто мы никогда не встречались. В первую его рабочую неделю мы случайно пересеклись взглядами, когда я проходила мимо его стола, – он заметно выпрямился и уже собирался что-то сказать, но я быстро отвернулась, как будто не узнала его.

Один только вид Райана Янссона портит мне настроение. И меня бесит, что спустя столько времени он все еще производит такой эффект.

Вдруг на экране всплывает напоминание, что через полчаса я должна быть на пресс-конференции в «Кларидже»^[7].

Черт. Совсем забыла.

Когда я проношусь мимо кабинета Космо, он устало спрашивает:

– Куда на этот раз, Харпер?

И мне приходится заглянуть к нему.

– Пресс-конференция в честь выхода нового фильма Изабеллы Блоссом.

– Мне всегда казалось, что «Белла Блоссом» больше похоже на название освежителя воздуха, – отмечает Космо, морща нос в знак неодобрения.

Я выдавливаю смешок:

– Лучше не стоит упоминать об этом в нашем интервью.

– Нет. – Он почесывает подбородок. – Она же беременна, да? У нее была фотосессия для «Вог».

– Ага, рожать через несколько недель.

– Она сейчас громкое имя в Голливуде. Вообще-то неплохой кандидат для журнала.

– Да. – Я сжимаю зубы. – Поэтому я и хочу с ней поговорить.

– Я понимаю, что на пресс-конференциях не так много времени, но постарайся наладить с ней контакт, – напыщенно наставляет Космо. – Тогда мы сможем договориться об интервью для статьи, когда Блоссом выйдет из декрета.

– Да, – повторяю я. – Я знаю, что наладить контакты – всегда хорошая идея. На самом деле, мы уже встречались, так что…

– О, и небольшой совет: не опаздывай, – говорит он и отворачивается к экрану. – Люди перестают уважать журналистов, если они не являются вовремя.

Мне приходится приложить все усилия, чтобы не закричать: «КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ПОЧЕМУ Я ТОГДА ТОРОПЛЮСЬ?» Вместо этого я бросаю «угу» и выбегаю, как будто это он подал мне эту идею.

Проехав несколько станций метро, я возвращаюсь туда же, где была утром, – вылетаю на Оксфорд-Серкус и по пути к отелю достаю из сумки телефон. Я решаю позвонить Лиаму, и он берет трубку на третьем гудке.

– Привет! Как ты? – Только услышав этот голос, я прощаю его за утренний храп – он очень рад меня слышать.

– У меня много дел, но хорошо! Я хотела извиниться за то, что вчера так поздно вернулась и убежала сегодня утром.

– Не волнуйся. Я и не ждал тебя, я же знал, что у тебя рабочее мероприятие.

– И прости, что сразу не увидела твоих сообщений.

– Я переживал, что ты меня игнорируешь и что я выставил себя дураком, – нервно смеется Лиам.