– Нет, конечно нет! – убеждаю я его. – Ты же знаешь, как у меня обстоят дела с телефоном.

– Ага, – говорит он, и я чувствую в его голосе легкое раздражение. – Все прошло нормально? Ты встретила много интересных людей? Собрала хорошие сплетни?

Меня передергивает. Большинство людей считает, что моя работа – это собирать сплетни о шоубизе, публиковать скандальные истории и выливать грязь. Но я этим не занимаюсь.

Я беру интервью у самых интересных и талантливых людей из области искусства, обсуждаю их карьеры и при этом пытаюсь понять их как личностей, чтобы потом создать качественный материал, который привлечет читателей.

Я не собираю сплетни. Я никого не позорю и не строю догадок о взлетах и падениях чьей-то личной жизни. Мими права: у меня есть привычка слишком увлекаться делом. Моя работа – сразу устанавливать контакт с человеком, который склонен быть настороже, и, если некоторые журналисты умеют имитировать свою заинтересованность или энтузиазм, я так не могу. Меня искренне волнуют радости их работы, переломные моменты, то, как они нашли в себе силы, чтобы пережить трудности, и на что надеются в будущем.

Я уже говорила Лиаму, что мне не нравится быть сплетницей в глазах других, но этот разговор произошел на нашем втором свидании после как минимум трех эспрессо-мартини, так что он вряд ли запомнил.

– Мне со многими удалось поговорить, – вместо этого отвечаю я. – Как прошел твой вечер?

– На самом деле очень продуктивно. Я отправил кучу имейлов потенциальным клиентам. Многие из них, наверное, были вчера на вечеринке с тобой.

– Правда?

– Я так думаю. Так что в следующий раз мне будет проще прийти куда-то с тобой.

– Оу, – говорю я, немного сбитая с толку.

– Так что… сможешь представить меня всем на следующем своем мероприятии? – нажимает Лиам, переходя от своего делового голоса к милому.

Я смеюсь.

– Посмотрим, получится ли взять «плюс один».

– Ты лучшая, Харпер. И кстати, если у тебя нет планов на вечер, могу приготовить ужин. Ты же любишь зеленый карри, да? Он у меня отлично получается.

– Звучит заманчиво, спасибо. Я уже в «Кларидже», на пресс-конференции, так что буду отключаться.

– Отлично! Если увидишь там новых классных актеров, которые ищут агента, замолви за меня словечко, ладно? Нужно дать тебе своих визиток.

Лиам – агент по работе с талантами, в основном с музыкантами и актерами. Он работал в агентстве, но ему не нравился их стиль управления (то есть не нравилось, что кто-то управляет им), и повышения не предвиделось. Они не ценили его потенциал. Так что около месяца назад он ушел в собственное агентство и увел с собой двух клиентов: певца-композитора, который недавно написал пару заставок для рекламы, и актера музыкального театра.

Я лично считаю, что Лиаму еще рановато начинать самостоятельную деятельность. Большинство агентов по работе с талантами сначала делают себе имя и обзаводятся крупными клиентами, которых можно переманить. Но Лиам обладает невероятной уверенностью в себе и своих силах – еще чуть-чуть, и он был бы заносчивым, – и, говоря о своей карьере, он никогда не сомневается.

Мы встретились несколько месяцев назад на локальном мероприятии, когда он еще работал в своем старом агентстве. Мы разговорились, и меня моментально привлекла его страсть к работе. Он любит помогать музыкантам находить свою аудиторию, и с таким рвением рассказывал о своем призвании, что я не могла не почувствовать духовную близость. Многие люди обсуждают свою работу как обязанность, и мне было приятно поговорить с человеком, который так же, как и я, любит то, что делает. А еще он говорил не только о себе, в отличие от нескольких предыдущих мужчин, с которыми я ходила на свидания. Лиам был искренне восхищен мной и моей работой. И когда в конце мероприятия он нашел меня, чтобы попросить номер, я с радостью его дала.

Я в спешке отключаюсь и проскакиваю мимо портье, который стоит у входа в «Кларидж» и касается своей шляпы, когда дверь открывается.

– Харпер!

Я улыбаюсь при виде Рэйчел Уокер, скользящей по сияющему вестибюлю. Рэйчел – одна из моих любимых киноагентов; она отлично знает свою работу, а еще она очень веселая. За эти годы у нас с ней было несколько сумасшедших ночек.

– Почему ты всегда так великолепно выглядишь? – спрашиваю я.

Она целует меня в обе щеки, и запах ее дорогого парфюма напоминает мне, что сама я забыла утром подушиться. Когда появится возможность, использую пробники «Джо Малон», которые валяются в сумке.

Мы с Рэйчел примерно одного роста – сто шестьдесят пять сантиметров, – но она живет в туфлях на каблуке, поэтому всегда кажется выше. У нее длинные волнистые волосы оттенка золотой блонд, которые выглядят как будто она только что из салона, идеально подведенные жирной черной подводкой глаза и накрашенные матовой помадой темно-ягодного цвета губы. Сегодня Рэйчел надела желтый блейзер поверх белоснежной рубашки и широкие черные брюки с высокой талией – она по первому зову может оказаться в любом месте, где дресс-код – элегантная одежда.

– У меня отличные скидки на ботокс от лучших мастеров своего дела, спасибо моим звездным рефералам^[8], – тихо говорит она и отступает на шаг. – Ты тоже потрясающе выглядишь.

– Ты просто подлизываешься для статьи на первую полосу.

– Всегда начеку, детка. – Рэйчел широко улыбается и жестом приглашает меня идти за ней к лифтам. – Я хотела поблагодарить тебя за то, что выделила так много места для статьи о той исторической драме. Я же говорила, что она станет хитом.

– За этот разворот пришлось бороться с Космо не на жизнь, а на смерть, – говорю я, пока Рэйчел вызывает лифт и мы ждем, стоя рядом. – Так, сколько у меня сегодня времени на каждого?

– Десять минут.

– Или пятнадцать? – с надеждой бросаю я в ответ.

Рэйчел строго меня оглядывает.

– Десять.

Я решаю попытать удачу.

– Тогда, может, пятнадцать минут с Изабеллой Блоссом и по восемь со всеми остальными? Так будет честно.

Рэйчел не сдерживает улыбки в ответ на мою попытку.

– Ты же знаешь, что у нас график, Харпер. И ты здесь не единственная журналистка. Зато самая последняя.

– Я пришла как раз вовремя! – Приезжает лифт, и я проверяю свой телефон. – Вроде. Это все мой главред. Перед уходом он решил дать мне совет насчет интервью со звездами.

– Этот клоун что-то советовал тебе? Ну давай, хочу хорошенько посмеяться. Что он сказал? – спрашивает Рэйчел и заходит за мной в лифт.

– Что мне лучше не опаздывать. – Я корчу гримасу и прислоняюсь к зеркалу, пока она нажимает на кнопку. – Зачем тебе смеяться?

Рэйчел тяжело вздыхает.

– Ты сейчас как журналистка спрашиваешь?

– Уже нет. Это не под запись.

Рэйчел с благодарностью мне улыбается и наблюдает, как сменяются цифры на экранчике.

– Бойфренд Изабеллы Блоссом здесь.

– Тот режиссер инди-фильмов?

– Ага, Элайджа. – Она хмурится. – Он меня достал. Они весь день ругаются. Изабелла сказала ему не приходить на конференцию, потому что он вообще не причастен к фильму, а он настоял. Он портит ей настроение.

Я кривлюсь.

– Ой-ой! Пресс-конференция и актеры в плохом настроении… Так себе сочетание.

– Абсолютно, – добавляет Рэйчел.

– Разве он не недавно появился? Он же не отец ребенка?

– Они вместе три месяца, – подтверждает она. – Как раз конфетно-букетный период.

– Продвижение фильма – это стресс, – рассуждаю я. – Наверное, из-за ее постоянной занятости отношения стали напряженнее. Будет легче, когда все это закончится.

– Давай надеяться, – говорит Рэйчел, когда двери лифта открываются на последнем этаже.

Мы вливаемся в толпу журналистов: они болтают в ожидании, когда их отправят к следующему актеру, а рекламные агенты и ассистенты носятся с айпадами в попытках найти людей, которых их отправили искать.

Час на пресс-конференции может показаться целой жизнью: тебя водят из комнаты в комнату, чтобы ты задал те же вопросы, что и каждый второй журналист, а актерам приходится повторять, что привлекло их в этой роли, этом сценарии, этом режиссере и этом сеттинге, хотя съемки, скорее всего, закончились год назад и они уже не помнят ответов ни на один вопрос.

Чтобы давать актерам немного передохнуть и самой выделяться на фоне других журналистов, я поняла, что нужно задавать дурацкие вопросы – актеры посмеются и, соответственно, будут отвечать с легкостью и энтузиазмом. Хотя, должна признаться, этот метод работает не всегда. Однажды на интервью с достаточно непроницаемым актером я пошутила, что нам нужно прямо сейчас бросить пресс-конференцию и вместе улететь на Багамы, на что он без малейшего намека на улыбку ответил: «Не думаю, что это будет уместно», – и быстро закончил интервью.

Мне удается получить несколько хороших высказываний от других актеров этого фильма, но, как и все остальные, я здесь ради возможности поговорить с Изабеллой Блоссом, звездой, которая привлечет толпы зрителей. Она талантливая актриса, и к тому же у нее огромное количество подписчиков в соцсетях и много рекламных контрактов. Сейчас ее лицо, по-моему, буквально везде: начиная с рекламы брендов косметики и заканчивая товарами для беременных. Изабелла молодая, сильная и вдохновляющая, что может усложнить интервью. Звезды с большим количеством подписчиков в медиа знают, что продает, а что нет, что вовлекает аудиторию, а что отталкивает. Они могут создать себе идеальную личность и редко выходить за рамки, именно поэтому я стараюсь избегать интервью с «инфлюенсерами». Они выдают хорошо отрепетированные фразы и не слишком искреннее личное мнение и избегают любых тем, которые могут подвергнуть риску их рекламные контракты. Я полностью их понимаю, но такие интервью не годятся для увлекательного чтения. Но Изабелла в первую очередь актриса, так что я надеюсь, что она хотя бы расскажет мне что-то интересное о творческом процессе.

Когда Рэйчел наконец провожает меня в номер люкс (и бормочет, что у меня десять минут, а не пятнадцать), я вижу Изабеллу. Она сидит в уютном кресле у окна, а рядом с ней на столике стоит большая ваза с цветами.

В мире есть люди, которые просто выглядят как кинозвезды, и Изабелла Блоссом – одна из них; у нее даже имя подходящее, как будто родители знали, что однажды оно будет красоваться на кинопостерах. Она поразительно красива: большие темные глаза, острые скулы, пухлые полные губы и невероятно блестящие черные локоны.

На ней эффектное летнее платье красного цвета с летящей юбкой макси и поясом на талии, подчеркивающим ее живот.

– Привет, – здороваюсь я, направляясь к ней. – Не уверена, помнишь ли ты меня. Я Харпер, из…

– Рада снова видеть тебя, Харпер, – улыбается она и уже собирается встать.

– Пожалуйста, сиди, – настаиваю я, усаживаясь на стул напротив, пока Рэйчел бродит на заднем плане. Она здесь, чтобы наблюдать за происходящим и контролировать, чтобы ничего не случилось, – прямо как компаньонка в эпоху регентства. – Ты потрясающе выглядишь. До родов осталось совсем немного, как ты себя чувствуешь? Спрашиваю не под запись.

– Как кит, которого вынесло на берег, – говорит Изабелла, оседая в своем кресле. – Все только и твердят, что в беременность ты сияешь. Про запор никто не упоминает.

– Сок из чернослива, – рекомендую я и кладу диктофон на стол, параллельно пролистывая страницы записной книжки, чтобы найти список вопросов, которые я заготовила, пока ехала сюда на метро. – Один знаменитый нутрициолог рассказывала, что запасалась им во время беременности.

– Ага, я пробовала. Отвратительно. – Изабелла морщит нос. – Прекрасное путешествие – беременность… Чушь собачья!

Я смеюсь.

– Ох, если бы ты сказала это на записи, получился бы отличный заголовок для обложки. Ты готова начать? Я знаю, что у нас мало времени.