Мы выехали за ворота. Сквозь запотевшие стекла мелькали унылые пейзажи окраины города, а вскоре их сменила стена мокрого, темного леса. Машина замедлила ход, входя на крутой поворот. И в этот миг чудовищный грохот и скрежет перевернули мой мир с ног на голову.

Что-то тяжелое с разгону врезалось в бок автомобиля «Скорой помощи». Раздался оглушительный визг тормозов, крики, лязг металла. Охранников швырнуло вперед, а я вместе с каталкой улетел к противоположной стенке, а потом и вовсе соскользнул на пол, перекувырнувшись вместе с опрокинувшейся машиной. После жесткого удара обо что-то металлическое, я вообще перестал что-либо соображать.

Покорёженные двери со скрипом открылись, явив две крепкие фигуры в камуфляже с закрытыми лицами. Раздалось два коротких приглушенных хлопка, и охранники, не успев даже вскрикнуть, обмякли безвольными тряпичными куклами. Если это люди Артёма Сергеевича, то я вообще в этой жизни ничего не понимаю.

Ко мне быстро наклонился один из киллеров и пристально взглянул мне в лицо.

– Наш клиент! – Его голос был холодным и бесстрастным, словно это не он только что завалил тюремную охрану.

Меня без всякого пиетета подхватили под мышки, так что мои старые кости затрещали, и резко вытащили из разбитой машины на сырую и пахнущую прелыми листьями дорогу. Рядом стоял еще один микроавтобус с работающим двигателем.

Перед тем, как меня забросили в открытую дверцу, я на секунду успел выхватить место аварии. На обочине, еще вращая колёсами в воздухе, лежала «скорая». А в двух шагах от нее стояла старая раздолбанная в хлам, видавшая виды «Волга», похоже, что это именно она протаранила карету «Скорой помощи».

Меня втолкнули в салон, дверь захлопнулась, и машина рванула с пробуксовкой прочь от места аварии, оставив позади перевернутый мир и мою старую жизнь. Салон микроавтобуса пах бензином, дешевым табаком и чем-то еще – резким, животным, как запах загнанного зверя.

Я свалился на холодный металлический пол, не в силах пошевелиться. Двое людей в камуфляже, те самые, что вытащили меня, устроились на складных сиденьях, взирая на меня молча и неподвижно, словно статуи. Их автоматы теперь лежали на коленях, дула смотрели на меня. Третий вел машину, лихо швыряя ее по разбитой лесной дороге.

Мой разум, затуманенный адской смесью последствий чертового «лекарства», пытался нащупать хоть какую-то точку отсчёта. Эти люди убили охранников. Холодно, профессионально, без раздумий. Они не похожи на людей Артёма Сергеевича – они уж точно не стали бы называть меня «клиентом». Либо Артём Сергеевич не тот, за кого себя выдавал.

– Кто вы? – хрипло выдавил я, и собственный голос показался мне чужим.

Тот, что сидел ближе, медленно повернул ко мне голову. Из-под балаклавы виднелись лишь глаза – светлые, ледяные, без единой эмоции.

– Заткнись, дед, – беззлобно бросил один из киллеров. – Тогда доедешь до места живым и здоровым.

В его голосе не было ни угрозы, ни успокоения – просто констатация факта. Я был вещью. Ценным грузом, который нужно было доставить из точки А в точку Б. И точка Б, судя по всему, была куда страшнее тюремной камеры, из которой меня только что так эффектно «спасли».

Машина резко затормозила, и меня швырнуло вперед. Водитель что-то неразборчиво бросил своим людям. Один из них, не говоря ни слова, наклонился ко мне, в его руке блеснул металлический шприц.

– Стой – прохрипел я, завидев эту гадскую штуковину. – Что это? – Я попытался отползти, но мое тело до сих пор не совсем отошло от той, первой инъекции.

– Успокоительное. Для твоего же блага. Дорога дальняя.

Укол был быстрым и точным, в шею. Холодок тут же пополз по венам, выжигая остатки паники и ярости. Мир поплыл, края зрения залепило «серой ватой». Я почувствовал, как меня переворачивают и заталкивают во что-то тёплое и мягкое, похожее на спальник.

Последнее, что я услышал перед тем, как сознание окончательно отключилось, был обрывок фразы, брошенной тем же ледяным голосом:

– …да, забрали. Груз в порядке. Будем на месте в…

Сознание уплыло, не в силах больше удерживать ни одной, даже самой маленькой мысли. Я провалился в черный бездонный колодец, где не было ни страха, ни боли, только полное, абсолютное ничто. Сколько я пробыл в таком состоянии – не знаю. Минуты? Часы? Дни? Полное неведение…

Возвращение было мучительным и постепенным. Сперва я ощутил вибрацию, сквозь которую пробивался ровный гул двигателя авто. Потом вернулось чувство тела – ломота в костях, ноющая боль в боку, тупая тяжесть во всех мышцах. Я все еще лежал на чем-то мягком, в тесном и душном пространстве. Откуда-то доносились приглушенные голоса.

Я попытался пошевелить рукой, но понял, что связан. Руки, как и ноги были стянуты пластиковыми хомутами. До меня доносились обрывки разговора:

– …пересаживаемся на «буханку» в заданной точке. Эту – затопим в озере, – произнёс уже знакомый мне голос, тот самый, ледяной.

– Жалко машину… – пробурчал второй, показавшийся мне более молодым. – Хорошая ведь тачка! Зачем топить? Может припрячем где, а? Глядишь, еще для чего сгодится…

– Заткнись, придурок! Сказано утопить – значит утопим! Как клиент?

– В отключке. Я ему такую дозу вкатил…

– Ну, ты и дебил! – опять недовольно процедил «старший киллер». – Тебе для чего инструкции давали? Чтобы ими подтереться? Дед старый, от передоза скопытиться может. А за это неустойку со всех нас слупят… Иди проверь, как он там.

Я заставил себя дышать ровно и глубоко, изображая беспамятство. Сердце колотилось где-то «в горле», но вколотый похитителями «препарат» все еще держал его в тисках, не давая «легкой» панике перерасти во что-то большее. Значит, меня похитили. Но кто? И зачем? Кому понадобился больной немощный старикан, которого везли в больницу?

Я почувствовал рядом чужое присутствие и расслабился, как мог, изображая натуральный «овощ». Киллер рассматривал меня недолго, и через несколько секунд вернулся на место.

– Нормально – живой твой старикан.

– Он такой же мой, как и твой! – отрезал «старший». – А бабосиков за него уплачено нормально! Так что думай в следующий раз башкой, а не жопой!

Микроавтобус сбавил ход где-то через час. Он рычаще затормозил и заглох. Скрипнули двери. Послышались шаги, вроде как по гравию, потом голоса. Я рефлекторно зажмурился, когда свет ударил в щель – это открыли заднюю дверь.

Меня вытащили за ремни того самого спальника, в который меня и упаковали. Затем грубо переложили на скрипящий брезент. Холодный ночной воздух обжег легкие, пахло хвоей, болотом и дизельным выхлопом. Сквозь прищуренные веки я увидел обрывок темного неба с редкими звездами и черные силуэты деревьев.

– Тащим его в «буханку», быстрее! – скомандовал всё тот «ледяной» голос.

Двое человек – молодой и водитель, подхватили брезент и понесли мою тушку к другому автомобилю, в который меня и швырнули на жесткий пол в салоне, да еще и ногами вперед. Дверь захлопнулась, забрав последний кусочек внешнего мира. Заверещал стартер, двигатель зарычал, и УАЗик рванул с места, подбрасывая меня на колдобинах.

Лежать было невыносимо больно – мне в бок уткнулся какой-то острый угол. Я осторожно, сантиметр за сантиметром, попытался перевернуться на бок, чтобы уменьшить боль. Кое как, но мне это удалось. Мои «попутчики» и водитель на этот раз ехали молча. Так что я даже умудрился провалиться в некую дрёму – моему ветхому организму нужен был хоть какой-то отдых.

Я очнулся от резкого толчка. Машина остановилась. Снаружи доносился шум – не природный, а промышленный. Глухой, мощный гул, металлический лязг, приглушенные гудки. Мы были где-то на заводе или на стройплощадке.

Двери распахнулись. Меня сначала вытащили из спальника, а затем и из машины. После чего поставили на колени на холодный, маслянистый бетон. Я едва удержался, чтобы не рухнуть лицом вниз. Мы находились внутри огромного ангара или цеха. Высоко под потолком тускло горели несколько ламп, отбрасывая длинные уродливые тени. В воздухе висела едкая взвесь металлической пыли, машинного масла и еще чего-то едкого, химического.

Передо мной, на груде ящиков, сидел человек. Он был в темном дорогом костюме, и его начищенные до зеркального блеска туфли резко контрастировали с грязным полом. Да и вообще он резко контрастировал со всем окружением – слишком дорого-богато был выряжен для такой-то дыры.

Он медленно поднял на меня глаза. В них плескалась неприкрытая злоба и ненависть. Я прямо-таки физически ощущал, как он, буквально, купает меня в своих негативных эмоциях. Мне даже на секунду показалось, что это возвратился ко мне мой ментальный дар… Но, нет – мне это только казалось.

– Так вот ты какой, северный олень… – произнёс лощёный утырок, буравя меня тяжёлым взглядом. – Тебе действительно сто лет? – неожиданно спросил он.

– А так не видно? – хрипло ответил я.

Человек в костюме усмехнулся. Усмешка была холодной, как сталь, и неприятной, как скрип куском пенопласта по стеклу.

– Видно. Ещё как видно. Просто не верится, что именно ты, вот этот дряхлый ходячий труп, сумел… убить моего сына… – наконец выдохнул он. – Да еще и с его приятелем. А они временами таких быков уделывали, что я диву давался…

Он спрыгнул с ящиков и медленно подошел ко мне, его туфли гулко стучали по бетону. Он остановился в шаге, заложив руки за спину, и снова окинул меня тем же изучающим, презрительным взглядом.

– Догадался, кто я? – резко бросил он.

– Я старый, но пока еще не идиот, – пытаясь совладать с дрожью в ослабевших ногах, хрипло прокаркал я. – Ты – Ремизов, грёбаный олигарх, засунувший меня на нары. Но, видимо, и этого тебе показалось мало.

– Мало! – рявкнул олигарх. – Я всё не мог понять, как тебе это удалось, – продолжил Ремизов. – Ты уже давно должен был сдохнуть…

– Так мне не много осталось, – прохрипел я. – Я уже давно никому не опасен. Я просто больной старик…

– Я тоже поначалу так думал… Считал, что просто повезло… И тогда я решил превратить твою оставшуюся жизнь в ад, хоть тебе и немного осталось… Но когда ты выжил опять, а затем отправил на тот свет еще пару тюремных дебилов… Я понял, что с тобой что-то не так… А когда мне удалось заполучить из «конторы» личное дело с твоим послужным списком… Скажу честно – ты, старый, сумел меня удивить! СМЕРШ-НКВД-МГБ-КГБ. А часть информации о тебе мне так и не удалось добыть, даже не смотря на все мои связи – она до сих пор находится под грифом «совершенно секретно»! И я тогда понял, что тюрьмой тебя не сломать… Нет… Все те урки, что пытались тебя завалить – сущие младенцы! Кто ты, старик? Похоже, что тебе благоволит, – он усмехнулся, – либо боится сама Смерть, раз ты никак не можешь откинуться. Скажи честно, ведь ты же хотел отправиться на вечный покой? Хотел, скажи?

Ноги от долгого стояния коленями на бетонном полу отнимались, тело свинцово ныло, но внутри уже закипала настоящая боевая ярость, которая позволяла мне вынести и не такое. Но этот лощёный поц сумел удивить меня не меньше, чем я его. Всё-таки этот гад не зря забрался на вершину «пищевой цепочки».

Он как-то сумел разглядеть, что говорит не только с дряхлым стариком. Он не всё понял, но главное – что я до сих пор, не смотря на дряхлость, являюсь смертельным оружием. Оружием, которое забыли, списали, но которое, как оказалось, все еще может неплохо и точно стрелять.

– Хотел. Как не хотеть, когда ты одинокий и больной старик? – Я не стал этого скрывать, потому, как не видел в этом признании особого смысла. – Каждый божий день просил Смерть меня прибрать, и даровать этот пресловутый «вечный покой». Но, видимо, я столько нагрешил, что даже в аду мне тёплого местечка не нашлось. – Я криво улыбнулся. – Я, конечно, всё-равно сдохну, только не тогда и не так, как этого хочешь ты! – выплюнул я напоследок. – Можешь считать это моим пророчеством! – И я хрипло расхохотался лощеному утырку прямо в лицо.

Ремизов с интересом наклонил голову.