– Отправить группу «вояк», которые выглядят больше как изголодавшиеся разбойники, растянув оборону города по той стороне периметра, – такое могло бы сработать на открытой местности. Здесь же, сержант-майор, вас встретят стены и стражники, чувствующие себя вполне комфортно под защитой этих самых стен. К слову, как вы вообще планировали вынудить этих бродяг пойти в атаку и не разбежаться по пути? Должно быть, им доходчиво объяснят, что до поры до времени им в спину могут прилететь стрелы и болты – спина предателя светится в темноте ярче любых рун.

Косорылый завел руки себе за пояс, Гиберт увидел, что он вновь начал поглаживать лезвие топора.

– Как следствие, всех убогих перебьют в самом начале – либо враги, либо свои. Защитники города будут стянуты к месту атаки основных сил. Этот каменный массив за спиной позволяет им не опасаться атаки с тыла, грамотно рассредоточив силы по остальной части периметра. Времени и ресурсов для преодоления стен точно не хватит, придется отступить. Итого – потери по всем направлениям, атака превратится в затяжную и позиционную. К моменту, когда Иммар падет, а он падет, без сомнений, ведь поддержки им теперь ждать неоткуда, подле Аргента вас уже заждутся. Другими словами, силовая атака «в лоб» – худшая из задумок. Потеря времени тут обернется потерей времени там. Не хотелось бы.

– Получить болт в спину? Или же терять время? Если вы, господин Лыба, не желаете ни того ни другого, то можете постараться как следует, дав мои ребятам достаточно времени на штурм.

C тем, что прокаженные, по сути, расходный материал, Каллен Торвик даже не спорил. Гилберт зажмурился, пока что болтовня Косорылого оказалась совсем не болтовней. Но парень закатил глаза, явно выражая свое отношение к пожеланиям сержант-майора:

– Я хо… Я прошу вас изменить план.

– Вы, стало быть, успели заделаться ветераном боевых действий в столь юном возрасте?

– Юность – время возможностей. – Косорылый прикусил верхнюю губу зубами, отчего лицо его исказилось в гримасе. – К делу. Я бывал в этих землях несколько лет назад, как и сейчас, без монетки в кармане. Долгая прогулка куда глаза глядят. Но на голодный желудок шагать – так себе. Городишко вроде и не самый большой, а стража и там и сям. Не люблю такое. Но припасы нужно пополнять, с чем, как правило, проблем не было. Но не здесь.

– Ты, стало быть, бродяга и вор. – Клык сплюнул на землю. – Не удивлен.

– Если не пойман – значит не вор. И в этом вся суть. Я бы в любом случае улизнул, не одним способом, так другим, – Косорылый самодовольно ухмыльнулся, – но тогда не обрел бы ценного знания, которым сейчас хочу поделиться с вами, сержант-майор. Либо башню возвели на таком месте, либо церковник местный решил не полагаться только на веру… Из города я выбрался через лаз. Начало он берет в подвале церковной башни, а заканчивается шагах в ста от городской стены. Там, – он пальцем указал направление, – а вход и выход при большом желании можно местами поменять.

– Ты…

– Я считаю, что нужно отправить небольшой отряд прямо в город. Нападения они не ждут, часовых и патрулей будет мало. Разобраться с ними, открыть ворота для основной части войска. И готово.

Торвик нахмурился.

– Даже если вся эта болтовня окажется правдой… Откуда нам знать, что проход не заколотили после твоего побега? Или что он не охраняется?

– Он уже в те времена был заброшен. Уверен, те, кто о нем знал, давно ушли на ту сторону. Я просто… Хорошо вижу то, что другие не видят. Поэтому улизнул незамеченным, для стражи – будто сквозь землю провалился. Что недалеко от истины. Если за последние несколько лет проход не обрушился сам по себе или внешний туннель не затопило дождями, то этот путь все еще существует.

– Какой он? Размеры? Протяженность?

Несмотря на морщинку, залегшую между бровями командира, Гилберт понял – Торвик поверил в рассказ Косорылого. Быть может, в глубине души у него и правда было желание обойтись малой кровью. А может, просто хотелось оставить расходный материал на будущее. Ведь кто-то должен копать ямы для дерьма?

– Протяженность, как я и сказал, шагов триста. Сто снаружи, пара сотен под городом, башня стоит не так далеко от ближайшей стены. Размер – можно пройти вереницей, если никто не наел бока. Где-то придется пригнуться или ободрать локти, но не более.

Следующую половину часа Гилберт стоял, как дурак, в паре шагов от людей, обсуждавших важные вещи. Каллен Торвик задавал вопросы, Косорылый отвечал. Клык, лишенный внимания своего командира, обиженно сопел. Стоявший у стола солдат, получив одобрительный кивок и несколько указаний, растворился в сумраке. Ночь окончательно вступила в свои права, звезды зажглись над головой, одна за другой. Городские огни, наоборот, потухли, только несколько оранжевых факельных огоньков говорили о том, что ночная стража бдит на своем посту.

Гилберт быстро заскучал, даже страх отступил в сторону, освободив место усталости, дневной рывок по Столичным землям давал о себе знать. Половину из того, о чем болтали люди на поляне, он не понимал, другую половину прослушал. Мысли потекли в другом направлении. Хрен знает почему Косорылый так рвется в столицу, но если ради этого он готов вправить мозги даже командиру, то пускай. Торвик явно не особо волновался о сохранности их прокаженной роты – так до Аргента можно и не дойти…

– Осталась одна загвоздка.

От этих слов Косорылого он встрепенулся. Сержант-майор плотно сжал губы, отчего его скулы еще больше заострились. На лбу залегли морщины, свидетельствующие о работе мысли. Он уточнил:

– Загвоздка?

– В прошлый раз я покинул город, будучи подростком. И с тех пор как следует вырос. Это не должно стать проблемой в самом проходе, он рассчитан для взрослого человека. Но он не рассчитан на проникновение извне, скорее на побег из города.

– Это значит?..

– Лаз закрыт решеткой, запорный механизм со стороны города. В те времена я бы смог просочиться между прутьями, хорошенько втянув живот. Там все проржавело и частично завалено, но пролезть в обратном направлении можно и нужно, только так получится открыть проход для всех остальных. Придется повозиться, но это явно проще, чем пытаться пробиться силой.

– А просто выломать?

– Громко? И придется работать кому-то одному, ширина прохода не позволит поступить иначе. А еще это долго, пусть лаз и заброшен, но делался он на века. Поэтому я так уверен, что путь сохранился. Нам нужен кто-то достаточно мелкий, чтобы реализовать мою уловку и открыть проход со стороны подвала.

Клык шумно втянул носом воздух, сержант-майор поморщился. Все, стало быть, подумали об одном и том же: детей в военном лагере точно не водилось. А солдатский быт как следует способствовал увеличению ширины плеч, а не наоборот. Косорылый же вновь растянул губы в улыбке, оправдывая выданное солдатами прозвище.

– Не грустите, у меня есть чудесный кандидат. Кто бы мог подумать, что осужденные пригодятся, правда, сержант-майор?

После чего повернулся к Гилберту, будто вспомнив о его существовании, впервые за долгое время. Тот, еще не до конца понимая что к чему, задним умом осознал: дело плохо. Накатившее было успокоение как ветром сдуло, снова уступив место волне ужаса. Мысленно Гилберт был уже в своей лежанке в ожидании, пока солдатики сделают всю работу. Ведь к чему гнать группу прокаженных на убой, если новый план подразумевает, что все пройдет тихо и как по маслу? Или нет?

Он открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли в горле. Все присутствующие смотрели на него сверху вниз, ибо ростом он и правда не удался. Как, впрочем, не вышел и телосложением – узкие плечи, хилые руки. Чаще всего он поднимал ими бутылку, к губам и обратно, – до недавних пор. Брови Каллена Торвика слегка приподнялись. Гилберт осознал, что его оценивают. Так смотрят на дряхлую, хромую лошадь, прикидывая, выдержит ли она последний рывок.

Крепко сжав древко копья и глядя в темные глаза сержант-майора, доблестный воин армии Осфетида понял, что готов разрыдаться.

Глава 11. Разговор над книгой

Эдвин написал свое имя на листке, очень надеясь, что рука не дрожит. Другие посетители читального зала оставили за собой длинную вереницу надписей. Кто-то вынудил священнослужителя довольствоваться инициалами, а кто-то и вовсе накарябал нечто, больше похожее на крестик. Вспомнились слова Лиры о том, что многие ходят в библиотеку, даже не зная грамоты, – просто провести время в месте, названном в честь одного из изначальных. Церковь, должно быть, поощряла подобное времяпрепровождение: церковник и бровью не повел, когда Сэт вывел нечто вроде прямой линии с закорючкой на конце. Они перешагнули порог.

Храм знания был огромен, под стать стоящей особняком церковной башне, сейчас закрытой после инцидента с подъемником. Узкие, вытянутые окна тянулись вверх, к куполу, потоки солнечного света светлыми полосами ложились на каменные плиты пола, звук шагов отдавался в воздухе мягким эхом. Пылинки дрожали в воздухе, дополняя атмосферу спокойствия и сонливости. Но не для Эдвина.

Сердце колотилось так, будто готово было вот-вот вылететь из груди, прямо на один из деревянных столов, тянущихся поперек помещения. День успел перешагнуть за середину, скамьи, по большей части, пустовали. Несколько посетителей сидело, обложившись свитками, а интересовавшая их парочка не сдвинулась со своего места почти в самом центре комнаты.

Эдвин задрал голову, посмотрел на круглое окно под куполом. Скорее всего, по задумке, хранитель библиотеки должен был обозревать оттуда свои владения, оставаясь невидимым для жаждущих знаний посетителей. Времена изменились, теперь то было пристанище паломницы, которая была хранительницей совсем иных вещей. Показалось, что за стеклом колыхнулись силуэты тех, кто остался в кабинете, но это могло быть лишь иллюзией. Благо в зале редко кто поднимал голову – здесь мысли были устремлены вниз, к страницам, а не вверх, к мечтам.

Хотелось надеяться, что не все мечты в этом зале обретут форму.

– Ты уверен?

Сэт обратился к нему, делая вид, что осматривает ближайший ко входу стеллаж. Эдвин ответил уголком губ:

– В том, что видел? Да. И в том, что почувствовал.

Шепот что-то заворчал, но Эдвин почти криком заставил его заткнуться. Во всяком случае, так бы это выглядело, не происходи диалог у него в голове.

– В это я верю и так.

– Тогда поверь и во все остальное.

– Просто на тебя это не похоже. – В голосе Лиса послышалось едва заметное одобрение.

– Мы уже оставили позади одну сгоревшую лавку. Плевать, война ли на пороге или конец света. Время быть наивным – прошло.

– Сложно спорить. Пошли удостоверимся… И побыстрее. На ту сторону я предпочитаю ходить по собственной воле. И не собираюсь там и остаться из-за того, что кто-то решил засеять континент кратерами.

– Ты мог предложить просто сбежать, пока ничего не случилось. – Слова сорвались с губ Эдвина быстрее, чем он успел прикусить язык.

Старый лис пожал плечами, ведя пальцами вдоль полки, при этом не сводя глаз с сидящей вдали парочки.

– Я не бегу от чего-то. Только от кого-то… Иногда. И если все так, как ты описал, то хотя бы от старшего будет толк – мы допросим его, прежде чем отправиться в путь. Что касается юноши… Лучше бы ему покинуть Мир на наших условиях. В итоге: все счастливы, Лире по-прежнему будет где распивать горячие напитки.

Эдвин подумал, что счастливым он себя почувствует явно нескоро. Но времени отвлекаться не было, он просто шагнул вперед, вор следом. Они миновали череду скамеек, поравнялись с любителем книг, который, скорее всего, таковым не являлся.