Память небытия (страница 24)
– Мы прогуляемся, Корин. И побыстрее. И ты тоже. – Сэт мягко притянул к себе книгу, закрыл ее. Посмотрел на Хорька. – Пойдешь с нами. Поднимайся со скамьи. Медленно и тихо.
Тот попытался было запротестовать:
– Мальчик болеет. Прошу вас не мешать, уйдите…
– Ты, должно быть, готов сам уйти на ту сторону, раз сидишь тут. Похвальное рвение. Чем оно вызвано – мы еще выясним. Но вот что я тебе скажу: будешь рыпаться – я сделаю так, что в небытие ты не уйдешь еще долго. Хотя молить будешь об обратном.
Сказав это, Сэт рывком поднялся на ноги.
– Помоги с парнем.
Эдвин быстро обошел стол, с содроганием взял блаженного за локоть. Аккуратно, так, чтобы это выглядело как помощь больному, что было недалеко от истины. Корин, если это правда было его имя, безропотно позволил поднять себя со скамьи, но тут же, не издав ни звука, повалился прямо на Эдвина. Юноша охнул: веса в парне было как в молодом быке. Потеря равновесия была вызвана не только гулявшим в голове дурманом; стоило им сделать пару шагов, и вскрылась еще одна интересная подробность – левая нога у блаженного волочилась следом, будто атрофированная, парень едва мог передвигаться, опираясь на чужое плечо. Эдвин за пару мгновений пропотел насквозь, задыхаясь под чужим весом. В ноздри бил запах немытого тела и чего-то гнилостного: таким терпким, прилипающим к носу запахом пахнет застарелая рана.
– Мальчик болеет! Не мучайте его, не мучайте нас…
Сэт проигнорировал нелепые причитания Хорька, рывком вынудив того подняться на ноги, отнюдь не так вежливо, как Эдвин. Мужчина окончательно стушевался, ростом он оказался на голову ниже всех присутствующих, а в случае Корина – на полторы. Весь он как-то сжался, руки нервно шарили по телу, будто в поисках того, чем можно было бы защититься от грубого напора Лиса.
Писание осталось сиротливо лежать на столе, они поковыляли ко входу в зал: Эдвин с Корином впереди, Сэт с Хорьком следом, медленно, вор почти по-отечески положил руку на плечо трясущемуся от страха и негодования бедолаге. Если закрыть глаза на искаженное гримасой лицо мужчины, то они выглядели как пара приятелей, в легком подпитии выходящих из таверны. Корин бы в таком случае походил на перебравшего сильнее юнца, уже не способного передвигаться самостоятельно. Жаль только, что двигались они по библиотечному залу, где подобная процессия могла привлечь куда больше ненужных взглядов, чем в каком-нибудь кабаке.
Священник на входе поднял одну бровь, но глаза его сияли безразличием: на выходящих из зала ему было наплевать, если они не пытались вынести с собой содержимое полок. А едва шагающий Корин, по всей видимости, стал здесь уже привычным зрелищем: и как только Хорек каждый день дотаскивал его на своей костлявой спине? Эдвин позволил себе скорбно покачать головой, будто призывая к милосердию и прося не обращать внимания на чужую немощь. Бровь опустилась, церковник уткнулся в лежащий перед ним пергамент.
Они пересекли коридор, ступили на мозаичный пол и миновали галерею напротив главного входа. Эдвин прохрипел:
– Куда?
– Как обычно. Уединимся для начала, нет времени выдумывать.
Разумно ли вести эту парочку прямо в кабинет Лиры – насчет этого Эдвин испытывал огромные сомнения. Во многом потому что это означало нарушить хрупкий островок безопасности, позволив кому-то извне вторгнуться в уютную обитель паломницы. А отчасти – потому что для этого нужно было преодолеть кучу ступеней со здоровенным парнем на плечах. Но в одном Сэт был прав: время работало против них. Белоголовые исчезали из Мира просто по щелчку. И произойти это могло в любой момент, все эти дни они бродили в опасной близости от приближающегося катаклизма, сами не ведая этого.