Нет, лошадь, может быть, и выносливая, но неужели он хочет взгромоздиться на нее вдвоем? Жалко малышку!

– Я пешком. Тут не так уж и далеко, пара километров.

Последнюю фразу он произнес по-русски, и я немедленно осознала, что снова не заметила того, что разговор велся на чужом языке.

– Я выносливая, тоже могу пешком, – попыталась увильнуть от поездки верхом.

– Ты босиком, – возразил Шаардан. – Изранишь ноги.

Да, сам-то он был в рыжих остроносых туфлях из мягкой кожи. Мне они явно были бы велики. У него довольно большой размер ноги. Помнится, мне рассказывали, что по размеру обуви можно прикинуть величину мужского достоинства. Видимо, у Шаардана по мужской части все в порядке.

– Громко думаешь, – поморщился шаман, и у меня вспыхнули щеки. Черт, я же назвала его по имени! Конечно, он услышал! Надо же было так глупо спалиться! И все же – правда или нет?

– Никогда о таком не слышал. Но мои наложницы не жаловались.

Я прикусила губу и молча полезла на лошадь, даже не обратив внимания на то, что он поддерживает меня за бедро. Наложницы, значит? Их было несколько? Ему дозволено спать с женщинами? А жена у Шаардана имеется?

– Жены нет, – спокойно ответил он. – Наложницы были из свободных. Это не совсем то, что ты представляешь. В Шамхане женщина вольна сама выбирать, с кем ложиться. Все просто: мужчина приносит дары, а она или согласна, или нет.

– А подарки возвращает, если не сложилось? – поневоле заинтересовалась я.

– Разумеется, нет. Забирать подарки – это не по-мужски.

Я украдкой вздохнула, вспоминая, какие истории рассказывали одногруппницы. Не удержалась, поделилась с шаманом:

– У нас теперь так: парень приглашает девушку в ресторан, а потом – в постель. Если она не согласна, то должна ужин оплатить. Иначе ее назовут тарелочницей.

– Фу, какая гадость, – поморщился Шаардан. – У нас ее назовут скромной и разборчивой. Удобно?

Ехать на широкой и теплой спине Звездочки и в самом деле было не так уж и сложно. Тем более – отвлекаясь на интересную беседу.

– У тебя есть семья, Шаардан?

– Да. Отец, мать, два брата и четыре сестры.

– Ого! В Шамхане принято иметь много детей?

– В богатых семьях – да. Люди рожают столько детей, сколько могут прокормить. В бедных семьях часто один ребенок. Или два.

– Так ты из богатой семьи?

– Ага.

– Самый старший?

– Нет. Четвертый. Передо мной брат и две сестры.

– У меня тоже был брат, – вспомнила я и погрустнела.

– Не было, – неожиданно качнул головой шаман.

– Почему так считаешь?

– Если бы ты кому-нибудь из родных была нужна, то я бы не смог тебя забрать. Когда любишь – даже тело не отдашь, не то что душу.

Он был прав, и от этого стало еще больнее. Ни отцу, ни брату до меня не было дела. была бы мама жива, возможно, моя жизнь сложилась бы по-другому.

– Не грусти, Дара. У тебя все будет по-новому. Ты молодая, красивая, сильная. Мужчины будут приносить к твоим ногам золото. Возможно, кто-то тебе понравится.

Я покосилась на него, снова вздохнула и неожиданно даже для себя спросила:

– Тебе сколько лет?

– Двадцать три.

– Я думала, что больше.

– Я по теням хожу, – пожал он плечами. – Это выматывает, силы забирает. Выгляжу старше.

– Все ясно.

Хотелось спросить еще про многое, но я решила помолчать. Тем более, что кругом было так красиво! Колыхалось зеленое море, пестрели маки,васильки и еще какие-то желтые и розовые зонтики. Деловито жужжали пчелы. Пахло летом и нагретой солнцем травой. А потом – еще и водой. Трава расступилась, и мы оказались на обрыве.

– Река Сулать, – пояснил Шаардан. – Самая большая река Шамхана. Здесь она не слишком широка, но потом в нее впадают Вишек, Камка и много ручьев. И тогда по ней ходят корабли.

– Глубоко тут?

– Прилично. И рыбы много. Ты любишь рыбу?

– Смотря какую, – дипломатично ответила я. – Если костей немного, могу и есть.

На самом деле рыбу я терпеть не могла. Отец иногда рыбачил, приносил домой лещей, окуней и еще что-то. Все это чистить приходилось мне. А он потом жарил рыбу с луком, и мне приходилось ее есть, потому что другой пищи не предвиделось.

– Я поймаю и запеку в глине, – пообещал Шаардан.

Ну если без лука, то я попробую.

Шаман быстро и ловко спустился к воде, а умная лошадь без всякого труда пошла следом – вниз по еле заметной тропке. Я схватилась за ее гриву, но не успела даже испугаться, как оказалась на самом берегу. Шаардан подал мне руку, я спрыгнула и поморщилась: пятая точка затекла, ноги неожиданно подкосились.

– Посиди пока, а потом – смотри сама.

Шаардан быстро скинул рубаху и туфли, взялся за шнурок шаровар, покосился на меня и поморщился.

– Ты можешь раздеться, – щедро предложила я. – Обещаю не приставать.

– Спасибо, я как-нибудь так. Плавать умеешь?

– Не особо, но на воде держусь.

– Не боишься?

– Чего, воды? Или тебя? Или хищных рыб?

– Тут нет опасных рыб. Наши женщины купаются только в бассейнах. Или в специальных местах, где мелко. В реку лишний раз не полезут.

– Так я тоже на глубину не сунусь, – успокоила его я. – Только окунусь и все.

Полюбовавшись на его крепкую спину и кубики пресса, я дождалась, когда Шаардан отплывет подальше. Стянула шаровары. Сорочка прикрывала бедра, но я отлично понимала, что она намокнет – и не скроет ничего. Но купаться голой была не готова. А помыться следовало, на дворе лето, дезодорантов тут нет. Не хочется вонять потом. Тем более рядом с привлекательным молодым мужчиной.

Ему всего двадцать три! Мы вполне могли бы… Прикусив губу и отогнав неуместные мысли, я шагнула в воду. Она была теплой как парное молоко. И очень-очень чистой, прозрачной. Видно и камушки, и стайку мелких рыбешек, и растопыренную кочку какого-то речного растения. Не удержалась, шагнула дальше, дальше – по щиколотку, по колено, по бедра, а потом дно ускользнуло из-под ног, и я разом провалилась с головой, даже взвизгнуть не успела. В рот хлынула вода, я в панике замахала руками и тут же вынырнула, отплевываясь. Не так уж и глубоко. Стоя на носочках, можно дышать.

Почувствовала беспокойство Шаардана:

– Все в порядке? Помочь?

– Все хорошо. Вода отличная.

Оттолкнувшись от дна, распласталась звездочкой по поверхности, успокаивая колотившееся сердце. На глубине вода была уже холодной, но не ледяной. Напротив, она прекрасно освежала и нежно ласкала разгоряченную кожу. Хорошо-то как, а-а-а! Хотелось кричать от счастья.

Никогда я не испытывала подобного умиротворения. Всегда в тревоге, в напряжении, волнуясь то за Муську, то за отца, то за свое будущее, я куда-то бежала, что-то планировала, а потом злилась, когда все шло не так, как я себе придумала. Теперь же спешить было некуда.

– Я тебя расстрою, – Шаардан вынырнул рядом со мной и как-то криво и грустно ухмыльнулся. – Спешить нам нужно. Войска Рураха пересекли границу два дня как. Началась война, Дара. И тебе суждено сыграть в ней свою роль.

– Это тебе духи ночью сказали? – недовольно проворчала я, скрещивая руки и прячась в воде от мужского взгляда, задержавшегося на груди, облепленной совершенно прозрачной сорочкой. Кожа покрылась мурашками, соски предательски заострились.

– Да, сказали, – отвел невозможные глаза Шаардан. – Будут сражения, будет пролита кровь. Но ты здесь, и Шамхан не проиграет.

Я поджала губы, переступая с ноги на ногу. Сорочка вертелась вокруг тела, как медуза, обнажая бедра, но он уже не смотрел.

– Все это закономерно, – тихо говорил шаман. – Засуха, неурожаи, сухие грозы – Мать-Природа гневается на нас. Мы стали слишком ленивы, больше не поем песен, не танцуем в пашнях, не приносим дары духам. Я не помню, когда последний раз меня звали проводить обряд плодородия. Наверное, лет десять назад. Нет, больше. Тогда еще был жив Шаариф, мой учитель. Я был только наблюдателем. И то – самого главного не видел. Меня прогнали, сказали, еще мал.

Нехорошее подозрение закралось мне в душу.

– Что, такой серьезный обряд?

– Да. Пролитие девственной крови на девственное поле. Инициация, если позволишь.

Я отвернулась, пряча смущение. Да, правильно и сделали, что прогнали любопытного мальчишку.

– Сейчас попробуй найди такую девственницу, – фыркнул Шаардан, – ведь дева должна быть не младше двадцати, красивая и здоровая. И добровольно согласная, конечно.

Я подумала, что, наверное, подошла бы. Но после следующей фразы больно прикусила язык.

– Если дева после обряда понесет, то это истинное благословение. В тот раз вроде бы все получилось.

– Пожалуй, посижу на берегу, – пробормотала я, пряча глаза. – Все это ужасно интересно, но я немного замерзла.

– Ты не красней, – тихо засмеялся все понимающий шаман. – Обрядов, связанных с соитием, очень много. И тебе не раз придется при этом присутствовать. И самой их проводить.

Я вылетела на берег, радуясь, что он не смотрит. У меня горели уши и тряслись руки. Во что я ввязалась?

Глава 7. Магия внутри

Он не смотрел, как я рылась в его мешке и выбирала сухую одежду. Не оглянулся даже, когда я стянула мокрую рубаху и художественно разложила ее на траве. На песке валялось много сухих стеблей тростника. Памятуя, что деревьев вокруг нет, я собрала целую кучу. Для костра пригодится. Еще меня заинтересовало несколько круглых пористых камней размером с кулак. Почему-то я покрутила темно-серые камни в руках и бросила в кучу к тростнику.

– Все верно, – кивнул выползший из воды Шаардан. – Горючие камни. У нас их мало, но рекой иногда приносит. Они довольно легкие.

– Похоже на уголь, – пробормотала я, с явным удовольствием наблюдая, как он прыгает на одной ноге, пытаясь отлепить от себя мокрый шелк. Задница у него оказалась что надо, впрочем, я и не сомневалась.

– Да, похоже. Их находят в земле, но некоторые камни легче других. Попадают в реку, вода их выкидывает здесь, на излучине. Хорошее место, заповедное. Тут духи живут, поэтому человек дом не строит. Разожги огонь, Дара.

– Давай спички, разожгу, – привычно заворчала я. – Или чего, трут и огниво?

– Используй магию.

– Я не умею.

– Сейчас научу. Сложи кострище и сядь.

Я выразительно закатила глаза: ишь, раскомандовался. Выкопала в песке маленькую ямку, положила туда камни, художественно прикрыла тростником. Села рядом, скрестив ноги. Оглянулась. Шаардан кивнул и сказал:

– Дуй.

Я подула. Разумеется, ничего не получилось.

– Не так дуй. Изнутри. Собственным огнем.

– Да пошел ты. Учитель из тебя паршивый.

Он хмыкнул и опустился на песок позади меня. Придвинулся так близко, что я оказалась между его ног, прижимаясь спиной к голой груди. Рубашку надеть он и не подумал, хорошо хоть штаны натянул. Мокрая прядь волос скользнула по моему плечу. Капли затекли за шиворот. Горячая ладонь легла чуть ниже груди.

– Внутри тебя есть источник огня, – обжег ухо вкрадчивый голос, такой нежный и бархатный, что у меня по рукам побежали мурашки, а огонь вспыхнул несколько ниже, чем его ладонь. – Почувствуй его.

Отчаянно смущаясь своих ощущений – никогда еще мужчина не касался меня так интимно – я проворчала:

– Я чувствую. Только спиной. Чуть ниже поясницы.

Он вздрогнул всем телом. На миг меня накрыло чужим удушливым вожделением. Сильным и очень отчетливым. Но ощущение быстро пропало, еще до того, как я разучилась дышать.

– Не там чувствуешь, – шепнул Шаардан, убирая мои уже почти высохшие волосы от лица и нажимая мне на ребра. – Нужно тут. Прекрати заниматься глупостями и думай об огне. Ты ведь задувала когда-нибудь свечи? Ты вообще знаешь, что такое свечи?

– Знаю, не совсем деревня. Точнее, не москвичка.

– Непонятная шутка. Но допустим. Попробуй дуть так, словно ты не задуваешь, а раздуваешь огонь. Сначала совсем слабо, а потом сильнее и сильнее.