Лилит. Неуловимая звезда Сен-Жермена (страница 4)
– А такое – сейчас на халяву есть и пить будем. На бал ведь едем. Кутью, блинчики с медом, щи. Пироги с мясом и сладкие. – Слушая его, Долгополов даже непроизвольно облизнулся. – Водочку опять же под компот и котлетку.
– Хорошо, – сладостно покачал головой Антон Антонович и счастливо проглотил слюну. – Я проголодался как раз. Хорошо бы, чтобы котлетка с пюре была.
– Фантастика.
– Что такое?
– А то.
– Ты с таким аппетитом об этом рассказываешь, дорогой племянник, Андрюшенька-разведчик. У меня аж в голове помутилось.
– Заигрались вы, Антон Антонович.
Долгополов хитро и зло изменил тон:
– Я только разогреваюсь, Андрей Петрович. Играть мы с вами в кафе «Хлеб-Соль» будем, в Марьиной Роще. И потом, когда все разомлевшие выйдут, еще добавить жару придется.
Через полчаса все высаживались из автобусов у двухэтажного кафе «Хлеб-Соль». Горчаков-старший и Зоя выдвинулись вперед. Навстречу вышла администратор, сказала: «Ваш этаж – первый, охристый зал».
И все устремились за Зоей в кафе, а там и в охристый зал. Мыли руки, кто-то заторопился в туалет, и потом, переводя дух, уже входили в большой золотистой расцветки зал с расставленными специально для такого случая столами, чтобы любой выступающий был на виду.
Крымов и Долгополов неожиданно застеснялись лезть в самые первые, но рядом оказалась Зоя и усадила их как раз возле себя, так, что они оказались через стол лицом к Юрию Осокину и Жанне Стрелецкой. Причем Долгополов оказался визави сводного брата погибшего, а Крымов – яркой и вызывающе красивой Жанны. Она тотчас улыбнулась этому неожиданному соседству, которое ей было явно по душе. Кряхтя, по другую сторону от Жанны уселся седой ученый профессор Горчаков.
– Я рядом с вами, Жанночка, если вы не возражаете, – пыхтя, сказал он.
– Буду счастлива, Илларион Савельевич, – откликнулась та.
Горчаков зорко глянул на Долгополова, затем на Крымова и так же, как и его сын, потерял к ним интерес. Не зная их, он принял этих двоих за дальних родственников. Тем более что все ученые, как люди дисциплинированные, даже самые близкие Виктору Осокину, как их ни просили садиться ближе к родне, поместились своими небольшими коллективами за другими столами. В своем сплоченном кругу генетиков они чувствовали себя защищенными от злого и несовершенного мира, который то и дело вырывал из их рядов очередного гения и отправлял его в могилу. А ведь они, рыцари бессмертия, именно с таким поворотом событий и боролись всю свою жизнь.
Зоя взяла слово, сказала, какой ее брат был удивительный человек, истинный ученый, новатор, всегда искавший новые пути, как будет его не хватать родным и близким и, конечно, науке, которой он занимался. Пока она говорила, Антон Антонович стянул с блюда блин и теперь жадно пережевывал его.
– Воистину, мы с корабля на бал, – прошептал Долгополов своему компаньону, на что тот лишь недовольно нахмурил брови.
Слушая Зою, профессор Горчаков мрачно и с едва уловимой усмешкой вращал глазами, слова «ученый» и «новатор», кажется, растревожили его не на шутку. Но в глазах его, помимо усмешки, явно было и другое чувство – зависть. Все выпили, закусили блинами, пирогами и кутьей. Затем взял слово Горчаков-старший – грузно встал и произнес трогательную речь, которая сводилась к тому, что Виктор был ему как сын и он его любил всем сердцем. Про научные изыскания пасынка он умолчал. После этого выпили по второй и взялись за щи. Затем был «молчаливый» третий тост – за всех упокоившихся с миром. Затем пришла очередь Юрия Осокина – выждав трагическую паузу, он поведал, что Виктор всегда служил для него примером, что он являлся правой рукой сводного старшего брата во всех его изысканиях, что впереди у них было много новых проектов, которым теперь вряд ли сбыться. И вновь выпили и закусили. Потом сказал свое слово еще один профессор, из «коллектива» за соседним столом, напомнил всем о трудолюбии Виктора Осокина и его преданности науке. Снова выпили, не чокаясь, уже по пятой. А наливали каждый раз щедро, как перед атакой. И каждый раз Антон Антонович отпивал изрядно, а третью так и совсем опрокинул целиком, но и заедал с аппетитом. Крымов диву давался: блины и пироги улетали в бодрого старика только так, да и щи он выхлебал очень быстро, качая от удовольствия головой.
И вот насытившись и вяло забросив в пасть в качестве закуски половину блина, Антон Антонович не выдержал и сказал весьма громко:
– А вот я думаю, дамы и господа, что жизнь человека можно продлить хотя бы лет на пятьдесят, просто современная медицина пока что не додумалась, как это сделать. Но ресурсы в организме у человека есть! И еще какие ресурсы!
Генетики за соседними столами дружно закивали головами. Свой человек! Крымов поймал на себе вопросительный и лукавый взгляд Жанны Стрелецкой. Она как будто говорила: какой милый старичок! И спрашивала: а вы тоже так думаете? Юрий Осокин тихонько спросил у Зои: «Кто это?» Зоя негромко сказала: «Это профессор Петров, учитель Виктора по химии».
А вот профессор Горчаков выкатил глаза и спросил с вызовом:
– А с чего вы делаете такие громкие заявления? Библии начитались? – усмехнулся, а затем и рассмеялся он. – Там все по тысяче лет живут!
– Ну, предположим, не все, – риторически заметил Долгополов. – И не по тысяче… А если я вам скажу, что мне…
Крымов повернулся к нему, громко откашлялся, перехватил взгляд разохотившегося до откровений куратора, затем смерил взглядом стакан старшего коллеги, уже пять раз щедро пригубленный и один раз опорожненный, и вновь перевел взгляд на бодрого старика.
– Ну, скажем, больше ста лет, – загадочно молвил Антон Антонович. – А? Намного больше. Что тогда?
Жанна сделала большие глаза:
– Класс!
А Горчаков-старший с иронией усмехнулся:
– Дедуле больше не наливать. – И про себя пробурчал: – Где Зоя его нашла?
Жанна потянулась к могучему седовласому соседу и шепнула ему на ухо:
– Это школьный учитель Виктора.
Тот кисло сморщился:
– Кто, школьный учитель?
– Да, по химии, кажется. Профессор Петров.
– Профессор Петров? Как интересно, – откликнулся Горчаков.
Юрий Осокин был озадачен возрастом бодрого старичка. Зоя Осокина тоже стушевалась – слишком необычно прозвучало заявление внезапно появившегося за столом гостя.
А старенький гость-долгожитель продолжал:
– А если я вам скажу, что академик Рудин и Виктор Осокин добились очень многого и я помог им в этом? Что тогда?
Ему удалось привлечь к себе внимание нескольких ближних столов. И особенно Крымова.