Не до конца ясно, в какой степени Союз благоденствия был политической, а в какой благотворительно-просветительской организацией. Так или иначе, в нём насчитывалось более двухсот членов, многие из которых будут впоследствии осуждены за причастность к событиям декабря 1825 года. У этого общества было нечто вроде центрального комитета – так называемая Коренная дума, и в её составе некий Совет из шести регулярно переизбираемых членов, а также несколько региональных управ, из которых достоверно известны три: в Москве, Кишинёве, Тульчине (в двух последних городах находились штабы войск, в которых служили члены Союза).

Однако по большому счёту всё, написанное в уставе Союза благоденствия, осталось декларацией, а собрания его членов были не более чем частными приятельскими беседами за бокалом вина. В этом смысле он мало отличался от Союза спасения. Наиболее деятельные участники общества стали задумываться о создании чего-то более тайного и эффективного. К тому же нарастало недовольство политикой царя Александра I. Царь, кстати говоря, был неплохо осведомлён о делах Союза благоденствия и о том, какие там ведутся разговоры: к лету 1821 года на его столе уже лежала целая кипа донесений от посвящённого в тайны Союза библиотекаря Гвардейского штаба Михаила Грибовского.

Незадолго до того, в январе 1821 года, в Москве собрались представители управ и Коренной думы: Николай Тургенев, Михаил Фонвизин, Иван Якушкин, Фёдор Глинка, Михаил Орлов и другие. Целью съезда было «приискание средств для большей деятельности» Союза и превращение его в дееспособную политическую организацию. Однако единства мнений ни по одному вопросу не было. Одни желали мирной деятельности, другие намеревались готовить военный переворот; те мечтали о республике, эти готовы были довольствоваться конституцией при монархе. В итоге руководство Союза объявило о его роспуске. При этом доверенным членам было сообщено, что вместо распавшегося общества будет создано другое, более тайное.

Но заново создаваемое общество не имело единого центра. Ещё до московского съезда Пестель начал собирать свою организацию при Главной квартире 2-й армии в Тульчине – её стали называть Южным обществом. В Петербурге через некоторое время сформировалось Северное общество. То и другое создавалось собратьями по Союзу благоденствия на конспиративной и политической основе; целью была «перемена правления», то есть государственный переворот. Но разногласий и даже разброда избежать не удалось, так же как и добиться конспиративности. О собраниях становилось известно в светском обществе и в правительственных кругах.

На юге поначалу несомненным лидером был Пестель. Но вскоре у него появились противники и соперники: Иван Бурцев, Сергей Муравьёв-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин. Последний связался с польским Патриотическим обществом, чем вызвал недовольство своего ближайшего друга Сергея Муравьёва-Апостола. Позднее тот же неугомонный Бестужев-Рюмин установил контакты с Обществом соединённых славян – ещё одной организацией с невнятной структурой и фантастической программой, но объединявшей весьма радикально настроенных молодых людей, главным образом офицеров 3-го корпуса 1-й армии. В результате по мере роста Южного общества разногласия среди его вождей только усиливались. Устав и программа, разработанные Пестелем и положенные в основу так и не дописанной им «Русской правды», остались в основном на бумаге.

В Петербурге дело обстояло не лучше. Основатели Северного общества – Никита Муравьёв, князь Сергей Трубецкой, Николай Тургенев – не обладали лидерскими качествами, зато с избытком были наделены амбициями. В итоге инициативу среди северян захватил недавно принятый в общество Рылеев, но общепризнанным вождём ему сделаться не удалось. К тому же Пестель, разойдясь с собратьями по югу и северу, стал формировать в Петербурге отделение своей организации. Да ещё юный и самоуверенный флотский лейтенант Дмитрий Завалишин, соперничая с Рылеевым, затеял какой-то загадочный Вселенский орден восстановления…

Разномыслие, организационный разброд и отсутствие единоначалия расшатывали оба общества; между тем в их состав вливались новые молодые силы, их энергия требовала выхода. К осени 1825 года растущее изнутри напряжение заставило северян и южан приступить к выработке плана действий. Но и тут идеи высказывались разные. Устроить вооружённый мятеж во время манёвров и захватить царя в плен. Поднять несколько полков и совершить бросок с Украины на Москву и Петербург, где собратья своевременно взбунтуют гвардейские части. Выступить весной. Летом. Начать восстание не позже января…

Велись переговоры между севером и югом, Пестелем и Муравьёвым, Муравьёвым и «славянами»…

Ничего определённого сделано так и не было.

На стол царя ложились всё более подробные доносы о планах заговорщиков: от чиновника Бошняка, от генерала Витта, от унтер-офицера Шервуда…

Осенью император Александр отправился на юг, лечить больную жену, императрицу Елизавету Фёдоровну. Царская чета со свитой обосновалась в Таганроге.

Близился к концу ноябрь.

«Происшествие 14 декабря» и что случилось после

19 ноября после неожиданной и непродолжительной болезни Александр I скончался в Таганроге. Смерть сорокасемилетнего, ничем до этого не болевшего императора застала всех врасплох. Потомства покойный не оставил. Вся страна была уверена, что наследником престола по закону является цесаревич^[5] Константин Павлович, родной брат царя. Всего пять или шесть человек знали, что двумя годами раньше Константин ради женитьбы на графине Иоанне Грудзинской отказался от прав престолонаследования^[6] и что наследник теперь третий брат, Николай. Об этом был составлен и подписан Александром секретный манифест, который следовало обнародовать лишь после его смерти.

Константин жил в Варшаве; Николай находился в Петербурге. Траурная весть достигла Петербурга 27 ноября; в Варшаве о случившемся узнали двумя днями раньше. Между братьями завязалась переписка, но, пока она шла, в Петербурге решили (с согласия Николая), что надо присягать Константину. Без царя страна жить не может, а народ уверен, что царь – Константин. Присягать начали в Петербурге уже утром 27-го, а ближе к вечеру на заседании Государственного совета был оглашён секретный манифест. Оказалось, что страна клянётся в верности не тому.

Как быть? Решили присягу не останавливать и о манифесте пока помалкивать: ждать решения от августейших братьев. Братья же, за дальностью расстояния, выясняли отношения довольно долго. Возникла странная пауза, поползли слухи: мол, «с наследником что-то не так». Только на десятый день стало очевидно: Константин от престола отказался, царствовать Николаю. Но к этому времени обе столицы, вся гвардия, немалая часть армии и российской глубинки поклялись в верности его величеству государю императору Константину. Стали готовить новый манифест и новую присягу; об этом, разумеется, мгновенно разнеслись слухи. Ощущение, что «что-то не так», стало у многих перерастать в подозрение о государственном перевороте. При этом в Петербурге Николая не любили, а на находившегося далеко Константина возлагали неясные надежды.

Всё это было известно лидерам Северного общества из первых рук: у них имелось множество родственников и знакомых в Зимнем дворце, в Сенате, в Главном штабе, в Государственном совете. Что делать? Момент удобен для захвата власти под видом защиты прав Константина. Но ничего не готово к выступлению. Или мало что готово. Или готово? Эти вопросы обсуждались на домашних совещаниях.

Наконец 12 декабря был подписан и на следующий день оглашён манифест о вступлении на престол Николая Павловича. Новая присяга назначена на 14 декабря. Время для действия сжалось до считаных часов. Поздним вечером 13 декабря на совещании у Рылеева было решено выступить.

План действий сводился к тому, чтобы захватить Сенат и не допустить его присяги, а тем временем постараться переманить на свою сторону побольше полков гвардии (в столице квартировали только гвардейские войска). Командующим был избран князь Сергей Трубецкой, его помощником («начальником штаба») – князь Евгений Оболенский, но функции между ними и прочими лидерами движения распределены не были. Утром 14 декабря группа офицеров-заговорщиков вывела из казарм несколько рот лейб-гвардии Московского полка, но когда эти войска подошли к Сенату, оказалось, что там никого нет, а присяга, по-видимому, уже состоялась. Роты выстроились на Сенатской площади в неопределённом ожидании.

Постепенно стало выясняться, что борьба за присягу проиграна и в частях гвардии. К стоящим на площади присоединились несколько рот Гренадерского полка, гвардейский Морской экипаж почти в полном составе – и всё. Около трёх тысяч человек. Остальные полки один за другим присягали Николаю. Наиболее надёжные стягивались к площади, беря её в кольцо. Время шло. Уговорить мятежников разойтись мирно пытались генерал-губернатор Михаил Милорадович, митрополит Серафим, великий князь Михаил Павлович. В ответ брань и выстрелы. Смертельно ранены Милорадович и командир Гренадерского полка полковник Стюрлер.

Между тем вокруг росла толпа. Её поведение становилось непредсказуемым. Назревала угроза неуправляемого бунта. В наступающих сумерках Николай I приказал стрелять по мятежникам картечью из пушек. После предупредительных залпов ударили в строй. Солдаты побежали.

Вечером начались аресты.

17 декабря указом императора Николая I был учрежден «Тайный комитет для изыскания соучастников злоумышленного общества, открывшегося 14 декабря 1825 года», позднее переименованный в Комиссию для изысканий о злоумышленных обществах (сокращённо – Следственная комиссия); председателем назначен военный министр генерал от инфантерии Татищев. Комиссия работала в Петропавловской крепости; туда же доставляли и большинство арестованных.

Петербургские события породили громкий отголосок на юге: офицеры из Южного общества и Общества соединённых славян попытались поднять военный мятеж. 29 декабря несколько рот Черниговского полка под командованием Сергея Муравьёва-Апостола захватили городок Васильков близ Киева. Заговорщики, как и в Петербурге, надеялись на поддержку других полков, расквартированных поблизости, но этого не произошло. После нескольких дней метаний между Фастовом, Васильковом и Белой Церковью, 3 января мятежные роты были разгромлены правительственными войсками, а руководители восстания схвачены.

Аресты на севере и юге и по всяким градам и весям России продолжались и в следующие месяцы.

1 июня 1826 года были подписаны высочайший манифест и указ Сенату об учреждении Верховного уголовного суда. В его составе – 69 сановников (среди них немало родственников и знакомых подсудимых) и три духовных лица; председатель – князь Пётр Лопухин.

Подсудимых на заседания суда не приглашали, не выслушивали; защиты у них не было.

Приговор составлен под руководством управляющего Комиссией составления законов Михаила Сперанского и в начале июля повергнут на высочайшее рассмотрение.

Несомненно, всю работу следствия и суда направлял и ею непосредственно руководил государь император Николай Павлович.

Окончательный, отредактированный императором приговор был объявлен подсудимым 12 июля. Осуждены были 120 человек. (121-й подсудимый, статский советник Горский, передан суду Сената.) Пять человек осуждены на смертную казнь через повешение; остальные разделены на 11 разрядов по степени тяжести преступлений; подавляющее большинство осуждены на разные сроки каторжных работ с лишением чинов, титулов, наград, сословных и имущественных прав.

Приговор над осуждёнными вне разрядов приведён в исполнение утром 13 июля.