А зря. Именно в такой никудышный полдень при определенных обстоятельствах можно запросто лишиться жизни, и число календаря окажется датой на памятнике твоей могилы, если, конечно, не знать, что вон та пара праздно шатающихся по площади жлобов вооружена, как американские ковбои, и каждую минуту готовы устроить пальбу, лишь бы не попасть в руки ментов, хотя в карманах у них такие же ментовские удостоверения. А не знали все, кроме десятка человек, сидящих в старом автобусе, и парочки в помятой «семерке». Проходящим мимо них тулякам и невдомек было, что каждую секунду они рискуют попасть под перекрестный огонь. Рискуют своими жизнями, потому что в любое мгновение из автобуса могут выскочить автоматчики и за секунды превратить привычный постперестроечный мир в мир Дикого Запада. Но… время шло, а ничего не менялось.

В «семерке» было тепло и накурено. В сон не просто клонило, в сон швыряло каждые пять минут. Должно было присутствовать некоторое напряжение мышц, всё ж не на рыбалку приехали, адреналин должен был подстегивать внимание, ведь скоро захват вооруженных преступников, но… ничего этого не было. И Большаков, и Рязанский откровенно клевали носами. Конечно, в общем и целом от них ничего не зависело сегодня. Спецназ сделает свое дело и без них. Как только будет отмашка, они выскочат из автобуса и положат продавцов оружия в снег, но всё же, всё же.

– Выгораем. – отозвался Рязанский. – Это плохо.

– Когда ж это кончится? – не открывая глаз, спросил Андрей.

– Кончится. Мы еще не начинали.

– Когда ж это начнется?

– На сугубо риторические вопросы не отвечаю.

– А я и не тебя спрашиваю.

– А кого? Кроме нас с тобой, тут никого нет.

По площади нарезали круги продавцы оружия, но «покупатель» явно не спешил на встречу. Его рвало в вокзальном туалете. Неожиданное отравление сотрудника спутало все планы москвичей. Время от времени «засланный казачок» подавал признаки вялой активности, еле слышно сообщая по рации, что ему уже лучше и он скоро появится на площади, но дверь сортира не открывалась и смены декораций не предвиделось.

– Чего он такого сожрал?

– Говорит, пирожки с ливером купил на вокзале в буфете.

– Идиот. Завтракать надо дома. Или в общежитии. Как мы.

– Ладно, ждем. Этих гавриков без него брать смысла нет никакого. Вдруг при них нет оружия, тогда вся операция коту под хвост.

Только через полчаса они увидели, как подставной покупатель, он же старший лейтенант милиции Михайлов, выползает из здания вокзала и, пошатываясь, направляется к месту встречи.

– Ну и видок у Шурика, в гроб краше кладут, – присвистнул Рязанский и тут же скомандовал: – Я – «Первый», всем приготовиться, начинаем операцию!

Рукопожатие, пара фраз о погоде, закурили. На Михайлове был закреплен радиомикрофон, и Большаков с Рязанским слышали, о чем шел заглушаемый порывами ветра разговор, но в суть его особо не вникали, потому как и сути в нем не было никакой, так, обычное в таких ситуациях психологическое прощупывание оппонента на вшивость. Вот все громко рассмеялись, значит, между покупателем и продавцом начинают устанавливаться доверительные отношения.

– Чего такой бледный, братан? Такое ощущение, что ты неделю бухал.

– Так и есть. Бухал.

– Бросай, это вредно для организма. Лучше начни спортом заниматься.

– Так он и так спортсмен. Литрболист.

– Га-га-га…

Шутки шутят по сути уже бывшие менты, ржут как кони, делают вид уверенных в себе людей, но у самих, наверное, в головах мысли скачут, на того ли фраера они поставили свое будущее и будет ли сегодняшний вечер свободным в их жизни или ближайшие лет пять или шесть закаты они будут наблюдать из зоны под смешным названием «Красная утка», что где-то там, далеко-далеко, в Нижнем Тагиле, или еще дальше, на краю света, у черта на куличках.

– Смотри, какие они веселые, – втягивая в себя дым сигареты, сказал Большаков. – Наверное, уже представляют, как потратят бабло. Как разовьют свой бизнес и станут оружейными баронами. А ведь не пройдет и десяти минут, как жизнь этих двух балбесов изменится.

– Ага. Причем кардинальным образом. А их сейчас мамки с папками ждут, жены с детьми. Все они будут завтра очень огорчены, когда узнают, что ждет их самых близких людей. Жалко тебе их?

– Нисколько.

– И это правильно, как говорил один меченый. Долго еще ждать? Я домой хочу.

– А какая условная фраза?

– «Да, все нормально».

– Тогда сиди и жди, пока ее не услышишь.

Ждать пришлось недолго, уже через минуту Михайлов достал из кармана толстую пачку денег и покрутил ею перед носом продавцов оружия. В ответ, даже не стесняясь проходящих мимо людей, ему продемонстрировали извлеченный из-за пазухи пистолет. «Покупатель» бережно взял его в руки, внимательно осмотрел, щелкнул затвором, глянул на просвет ствол и довольно кивнул головой:

– Да, все нормально. Беру.

В то же мгновение Большаков скомандовал по рации: «Работаем! Вперед!» – и уставшие от длительного ожидания спецназовцы за несколько секунд превратили настоящих ментов в будущих зэков. Фарт для них закончился, не начавшись. Большаков и Рязанский вышли из машины и, поеживаясь от пронизывающего ветра, стали рассматривать трофейный пистолет.

– Что мы имеем?

– ТТ, китайский. Хрень редкая. Для дилетантов товар. Или на разок стрельнуть.

– А почему он только один, где остальные? Парни, ищем стволы!

Когда с продавцов были сняты штаны, на привокзальной площади раздался громкий хохот. Ржали спецназовцы, смеялись следаки, и даже проходившие мимо туляки не могли скрыть своих улыбок. На задержанных красовались розовые кружевные пояса с длинными веревками, на которых болтались привязанные пистолеты.

– Неплохие подтяжки, – оценил Рязанский. – У баб своих взяли? Ай молодцы…

– Итого девять стволов. Неплохо для пятницы. В райотдел! – подвел итог Большаков и обратился к Михайлову, по зеленому цвету лица которого было понятно, что он сегодня не работник: – До Москвы сам доберешься?

– Постараюсь.

– Тогда поезжай, мы тут сами справимся.

– Хорошо, – ответил старлей, и его тут же стошнило под ноги Большакову.

* * *

На звонки от Сипона Стас ответил лишь на третий день. Он выждал достойную паузу, чтобы не расплескать эмоции, не сорваться в угрожающий рык и не превратить возникшую проблему в примитивную разборку, которая обычно решается встречей в кабаке или на лесной тропинке, денежной или еще какой компенсацией с крепким рукопожатием на дорожку. Стаса словно переклинило.

Он не мог ни о чем думать, кроме мести. Он твердо решил мстить, и тут требовались и спокойствие, и свежая голова. Поэтому он вначале хорошо выспался. А потом с благословения Фридмана поднял по тревоге два отделения собровцев, одно дежурное, другое резервное, и навел такой шухер на «железном» рынке, где торгуют машинами и запчастями, что даже начальник УВД развел руками:

– Жестко, очень жестко… но в рамках законности.

Конечно же, в рамках законности. Ведь не раз и не два им сливали информацию о том, что на рынке, контролируемом Сипоном, укрывались хорошие иномарки, отобранные у бизнесменов за долги. А они все чего-то ждали, все ждали подходящего момента и хорошего настроения. И вот, пожалуйста, классическая реализация.

Да и ничего особенного они не делали. Ну, положили на асфальт полсотни человек да отогнали три машины, одну мощней другой, про которые они точно знали, что их хозяин Сипон, отогнали во двор Управления внутренних дел на временное хранение до выяснения всех обстоятельств дела. Самого Сипона на рынке не было, он где-то за городом проводил время со шлюхами, но братва его умылась кровью. А ребра, челюсти, выбитые зубы, сломанные пальцы, синяки, ушибы и ссадины – это всего лишь издержки производства. Производства «левых» криминальных денег. Ни одного обращения в травматологию и больницу. Парни Сипона ясно отдавали себе отчет, где они «стаж» работы приобретают и что за это бывает, когда наступает час расплаты. Промежуточной, конечно, расплаты, не окончательной. Ту, финальную, лучше всуе не поминать. Страшно.

– Чего надо?

– Здорово, Станислав Сергеевич. Вижу, что ты не в духе. Слышь, Стас, а что за дела, чего вдруг такой кипиш заварился? Машины мои забрали, парней моих отделали как бог черепаху. Мне непонятно. Я ни тебе, ни твоим костоломам плохого ничего не делал. Может, объяснишь, в чем мой зашквар? Или, может, кто из моих вам дорогу перешел? Давай перетрем…

«Перетирали», сидя на скамеечке прямо перед УВД. Тет-а-тет, так сказать. Сипон никак не мог взять в толк, каким Виталей Самарским его грузит бывший одноклассник, а нынче командир СОБРа.

– Да не знаю я такого, вот зуб даю! Первый раз слышу про этого хрена. Да, Стас, клянусь тебе! У меня у самого был такой случай, совсем недавно, к моей Ольке трое подкатили. Типа, пошли с нами в кабак, типа, мы сипоновские. Она их послала, так эти петухи такого ей «леща» прописали, что она неделю с фингалом под глазом ходила. А что я сделаю? Я весь город на уши поднял, и ни фига! Я бы их собственными руками на части разобрал, а кого разбирать-то? Некого! Легче найти иголку в стогу сена, чем трех ублюдков в полумиллионном городе, когда каждый второй – ублюдок. Так что ты, брат, не по адресу обратился. Я тебе, конечно, сочувствую, но помочь ничем не могу.

– Это я уже понял. Тогда давай, будь здоров, не кашляй!

– А что с машинами? Они чистые. Долго они будут у вас торчать?

– Не мои проблемы. Может, месяц, может, год. Не знаю.

– А кто знает?

– Не знаю, кто знает! Да и, честно говоря, мне на это плевать!

– Э… ну хорош. Не чужие вроде, чтобы так разговаривать. Ладно. Давай начистоту. Чего ты от меня хочешь?

– Сам не догадываешься?

– Догадываюсь, но требую конкретики. Хочу знать, что хочешь именно ты.

– А… ну это легко. Хочу, чтобы ты этого ублюдка наказал. Наказал так, как если бы наказал тех трех ушлепков, которые испортили лицо твоей Ольге, кстати, привет ей передавай.

– А взамен?

– Заберешь свой автопарк в полной сохранности. Или почти в полной.

– Нашел, тоже мне, крайнего.

– Только не смотри ты на меня так, а то нимб с головы свалится. Я, между прочим, пару машин на твоем рынке оставил нетронутыми, сделал вид, что не заметил. Хотя они точно криминальные по самую сраку. И ты знаешь, о чем я говорю. Ну что, по рукам?

– Я подумаю.

– Подумай. Пока твои машины не разобрали на запчасти. У нас народ незамысловатый. Снимут инжектор и скажут: «Это ж тютюн… Мы его во временное пользование». Революционную киноклассику еще не позабыл?

– Даже так? Да вы там совсем берега попутали.

– Ты бы про берега промолчал, паромщик хренов.

– Молчу.

– И самое главное. Для бестолковых оговариваю отдельно. Не вздумай его шлепнуть. Я тебя не за этим позвал. Мне надо этого козла так проучить, чтобы отбить всякую охоту к ночным вылазкам.

– Обижаешь, Стас, мы не отморозки какие-то. Понимаем, что к чему. Мокруха – это не по нашей части.

– Тогда запоминай адрес.

* * *

Районный отдел милиции, в который доставили задержанных торговцев оружием, ничем не отличался от всякого любого другого райотдела Тулы, да что там Тулы, он был похож на все райотделы не только всей остальной страны под названием Российская Федерация, но и бывших республик СССР.

Нет, это узкоспециализированное сооружение могло быть, к примеру, расположено в отдельном и добротно отстроенном здании или, увы, занимать первый этаж обычной жилой пятиэтажки, оно могло возвышаться в центре города или скромно околачиваться на его окраине, но везде оно источало одинаковый смрад. Возьми обычного человека с улицы, завяжи ему глаза и затащи к ментам да и спроси потом, куда его доставили, так он тут же ответит: «В ментовку». И если сам до этого в ней не был, то генетическая память, доставшаяся от отца или прадеда, тут же подскажет, в какую часть человеческого общежития он попал.