Я умалчиваю о том, что на Ника даже не реагируют безумные, похоже, рейдерам это неизвестно. А на меня реагируют.

Сойер впервые поворачивает голову куда-то в сторону и молчит почти минуту, но не он прерывает тишину, а Роквуд.

– Тогда не легче было бы создать то, что было в Максвелле изначально, то, что он передал ей после секса, и таким образом у других тоже будет иммунитет?

Впервые я не удивляюсь его вопросу или просто предположению, потому что оно кажется вполне логичным, ведь это действительно будет легче.

Сойер слегка наклоняет голову, почти незаметно, но я улавливаю движение по тому, как чуть смещается линия его подбородка. Он всё ещё смотрит куда-то мимо, только в другую сторону, словно всматривается в пустоту, не во что-то конкретное.

– Нет, Тэйт, – произносит он наконец тихо, но с какой-то хрипотцой, как будто голос исходит не из груди, а глубже. – Было бы легче… если бы это было воспроизводимо. Если бы мы могли взять именно исходный материал, а не подбирать похожие комбинации, смешать, повторить, наложить по аналогии.

Он делает короткую паузу.

– Но то, что вступило в контакт с мисс Брайс это аномалия. Случайность. Комбинация, которую… невозможно предсказать. Во-первых, играет роль группа крови. У Максвелла крайне редкая. Стечение обстоятельств. Потом генетическая совместимость. Некоторые цепочки взаимодействуют как две детали одного механизма… но у другого человека тот же механизм может просто развалиться. В-третьих, состояние самого Николаса на тот момент. Предположу, что большая часть того, что он передал ей, могла вообще не прижиться.

Я хмурюсь из-за всех его ответов. Кто он такой? Военный? Ученый? Всё, что он говорит, не может знать просто обычный человек.

У меня от этих слов холодеют руки. Могла не прижиться.

– Так что нет, – подытоживает Сойер. – Для других это не сработает. Это… уникальное совпадение. Почти невозможное. Поэтому повторить нужно именно исходный процесс Николаса.

Его голова вновь медленно поворачивается в нашу сторону с Джеймсом.

Никаких эмоций.

– Скажи, Шоу, а Николас или ты способны заражать также, как и безумные? Если вы укусите кого-то. Если ваша кровь попадёт в кровоток другого человека. Слюна. Любая биологическая жидкость.

После его слов мне кажется, что температура понижается на несколько градусов.

Ощущаю, как напрягается Джеймс. Его пальцы сжимают мою руку сильнее, да, почти незаметно, но этого достаточно. Напротив слышится короткий, грубый выдох Тэйта. Рейдер рядом с Сойером переступает с ноги на ногу.

Голова начинает пульсировать, будто внутри кто-то начинает долбить по черепу.

Грудь сжимает так, что новый вдох дается с колоссальным усилием.

Пальцы становятся ледяными.

Джеймс чуть подается вперёд, словно хочет закрыть меня собой полностью, но ждет моего ответа.

Сердце ударяет так громко, что кажется его слышно.

– Да.

Я тоже отвечаю коротко, как и он в начале разговора.

Специально не уточняю, что насчет себя до конца не уверена, потому что это можно узнать только по факту. Если я кого-то решу заразить. Случайно или специально.

Мне кажется, что Джеймс после моего ответа сразу отпустит мою руку или отступит на шаг, ведь даже просто находиться рядом это уже риск, но парень не делает этого. Всё также крепко продолжает держать меня за руку, словно он это единственный якорь или, скорее, спасательный круг. Ведь якорь всегда тянет ко дну, а спасательный круг не дает утонуть.

Сойер выдает кивок на мой ответ и не кажется удивленным. Конечно, он не просто так же задал такой вопрос.

– Чтобы всё провести или хотя бы попытаться, то требуется определенное оборудование, которого нет ни в одном из городов, что находятся под нашим контролем. Нам даже удалось добраться до бывшего медицинского учреждения, что принадлежало Максвеллам, но и там не оказалось ничего подобного, – продолжает Сойер, возвращаясь к основной теме. – Но нужное оборудование есть в Авалоне и ещё в нескольких местах, что находятся под вашим контролем.

– Это ещё одна причина, почему ты согласился на встречу, – говорит Джеймс, а Сойер соглашается.

– Верно. Без Николаса, без знаний ученого и его некоторых разработок, без оборудования ничего не получится. Мы нужны друг другу.

Сойер делает несколько медленных шагов, будто прислушиваясь к звукам пола, а не выбирая направление. Его ботинки тяжело шуршат по бетону. Он замолкает на секунду, словно собирает слова в правильной последовательности, и затем продолжает, голос чуть ниже, но отчетливо:

– И ещё, – говорит рейдер, – я предложил не просто сотрудничество. Я предложил попытку сделать единственное, что никто до нас не решался сделать. Подарить этому миру шанс. Арис и Дункан действовали в своих эгоистичных интересах, а именно из-за власти. Оба хотели её и оба лишились жизни из-за этого.

– А ты, то есть не хочешь власти? – спрашивает Джеймс, но не усмехается при этом.

– Для чего она мне? Власть… – повторяет он мягко, почти задумчиво. – Это инструмент. Опасный, шумный и слишком непостоянный. Люди гонятся за ней как за чем-то вечным, но власть это всего лишь иллюзия контроля, – Сойер впервые четко смотрит прямо на меня и Джеймса. Да, я так и не вижу его глаза, но чувствую взгляд. – Я не заставляю кого-то следовать за мной и никогда не заставлял. Если люди идут за мной, то это их выбор, не моя прихоть. Они могут уйти. Некоторые уходят. Некоторые остаются. Мне не нужно, чтобы на коленях передо мной ползали толпы. Мне нужно, чтобы завтра мои люди проснулись живыми. Чтобы послезавтра было тоже самое.

Сойер поднимает руку и касается своих очков, чуть приспускает их, а сам продолжает:

– Дункан хотел построить империю из руин. Арис же сохранить свою. Но они забыли главное правило, что власть ослепляет, – тут он снимает свои очки, но взгляд оставляет опущенным. – Не в буквальном смысле, конечно, ведь тогда они бы были куда честнее, хотя бы сами с собой. А я желаю лишь одного. – Пауза. И его глаза встречаюсь с нашими. – Чтобы через год или пять лет вообще было что сохранять.

Замираю, когда смотрю на него. Сначала мне кажется, что свет так странно просто подсвечивает его лицо и глаза, но приглядываясь я всё больше убеждаюсь, что нет. Это не освещение и не какая-нибудь тень.

Его глаза имеют не четкий оттенок, они немного мутные, совершенно неподвижные зрачки, такие, какие бывают у…

– Ты слеп, – озвучивает Джеймс. Он говорит это также спокойно в своей привычной манере, просто констатирует факт. А я удивляюсь. Но не его предположению, которое совершенно верно, а тому, что Сойер действительно слеп. Он не видит нас. И не видел с самого начала, тогда это объясняет его немного необычные действия.

Сойер делает шаг вперёд, точный, выверенный, будто он видит всё вокруг иначе, чем обычные люди.

– Да. Именно поэтому я знаю, что не вижу угрозу. Поэтому слушаю. Анализирую. Доверяю тем, кто может подсказать направление. И поэтому никогда не позволю себе решать в одиночку за тысячи людей, что им всем нужно.

– И ты предлагаешь объединиться, – заключает Джеймс, на что Сойер выдает короткий кивок и вновь надевает очки.

– Мир слишком быстро скатывается в хаос, чтобы один человек мог его остановить. Но если собрать тех, кто знает о вирусе больше всех… то вместе мы хотя бы попробуем изменить траекторию падения.

Сойер замолкает, и я впервые смотрю на него не как на одного из главных среди рейдеров. А как на обычного человека.

Вероятно, я не первая и не последняя, что задаст мысленно вопрос: как ему удалось выживать на поверхности столько времени при условии, что он ничего не видит?

Я не представляю. Сразу же вспоминаю себя и миссис Прескотт, как женщина набросилась на меня, и думаю о том, что если бы я ничего не видела, то там бы и умерла. Она загрызла бы меня или исцарапала до смерти.

Не представляю.

И именно это впервые за всё время заставляет меня почувствовать к нему не страх, а что-то похожее на… любопытство.

Этот человек живет в мире, где даже зрячие умирают быстро.

А он… нет.

Сойер чуть поворачивает голову, снова не глядя на нас, но точно нацелено.

Как будто слышит наши мысли.

– Я дам вам время, – произносит он ровно, почти тихо. – Передайте моё предложение Николасу и подумайте. Я буду ждать его ответа. Мир может измениться только через того, кто стоит в его основе. Хотим мы того или нет, но с большей долей вероятности нулевой пациент остаётся ключом.

Джеймс чуть сильнее сжимает мою руку.

Он явно понимает, если Ник согласится, всё вокруг изменится.

И если Ник откажется… тоже.

Сойер продолжает:

– Если Николас примет моё предложение, – его голос становится на тон ниже, – я обеспечу полный доступ к территориям, к людям и постараюсь обеспечить всем необходимым, – Сойер делает короткую в этот раз паузу. – Но не все рейдеры, как и не все люди, хотят мира. И не все похожи на меня. Некоторые… такие, как был Дункан или Арис. Те, кто верит только в силу и хаос. Помните об этом, Джеймс и Шоу, – он как-то странно выделяет наши имена и чуть улыбается.

– А если он откажется? – этот вопрос озвучиваю не я, хотя он едва проскальзывает в мыслях. Я просто не хочу об этом думать. – Ты попробуешь действовать иначе?

Джеймс не уточняет, как именно "иначе".

– Нет. Ничего подобного я не допущу. Ни я, ни мои люди. Если Николас откажется, то на этом всё и закончится. Я не собираюсь разрушать его жизнь или втягивать в чью-то игру. Это будет его выбор. А также я не хочу, чтобы между нами и вами, людьми из городов, началась полноценная война, – вероятно, это главный факт. – В таком случае мы будем искать другие возможные варианты, как и делали до этого.

Мои глаза тут же останавливаются на Тэйте, и я почти усмехаюсь. Потому что именно его я подозревала бы первым, если бы речь шла о сохранении секретов.

Он замечает выражение на моём лице, поднимает бровь и фыркает:

– Не переживай, я не расскажу, – лениво произносит он. – Я не настолько глуп и не настолько болтлив. Да и… – он щёлкает пальцами, будто подбирая слово, – в случае чего мне первым свернут шею.

На его странное высказывание я лишь приподнимаю бровь, когда Сойер едва поворачивает голову в его сторону, но никак не меняется в лице.

– Где твоя подружка, Брайс? – из-за того, что Тэйт резко меняет тему разговора, то я не контролирую свои эмоции и похоже, что Тэйт уже знает мой ответ до того, как я произношу вслух.

– Мэди умерла.

Что-то в его взгляде тоже меняется.

Я догадывалась, что Мэди в детстве нравилась Тэйту, но полагала, что с годами это прошло, однако, судя по тому, что я сейчас вижу, то ошибалась. Вероятно, она была единственным человеком на свете, к кому у него были хоть какие-то положительные чувства.

– Как?

– От пули. Она умерла… человеком.

Впервые я просто отвечаю ему, хотя в другой ситуации послала бы.

Он тихо втягивает воздух через зубы. Даже это звучит непривычно, без издёвки и без привычного пренебрежения. Так ничего более и не говорит. Не уточняет, как именно это случилось, ничего подобного, просто… молчит.

Я отвлекаюсь, когда Сойер приподнимает голову вверх, к потолку, в котором во многих местах зияют дыры. Рейдер стоит в таком положении несколько секунд.

– Сюда летит вертолет. Ваш? – тут его взгляд вновь возвращается приблизительно в нашу сторону с Джеймсом.

И в этот же момент срабатывает рация того рейдера, стоящего рядом с Сойером, по которой сообщают то же самое, что только что сказал нам Сойер про вертолет.

Как он понял это раньше, чем ему сообщили?

– Не знаем, – отвечает за нас Джеймс. – Однако, я предполагаю, что да.

– Кто послал? Николас? Хочет проверить, что вы ещё живы?