Падение (страница 13)
– Да, – здесь Джеймс отчасти врет. И это понимаю не только я, но и Роквуд, который возвращает прежний взгляд и смотрит на меня. Только так ничего всё ещё не говорит.
– Тогда идите.
Сойер кивком головы указывает в том направлении, откуда мы пришли, то есть за наши с Джеймсом спины.
Последний тянет меня в сторону, когда никто из рейдеров не двигается.
Делаю несколько шагов назад, после останавливаюсь и задаю последний вопрос:
– Так тот, кто нас спас это был ваш человек, да? – задаю такой вопрос, потому что он так прямо и не ответил. Но и не опроверг ранее моё предположение.
– Да. Мой.
– Тогда передайте ему… спасибо.
Если бы тогда не те выстрелы в замки, то меня, вероятно, здесь не было. Всё вообще было бы по-другому.
Сойер никак не реагирует на мои слова, а я ухожу вслед за Джеймсом.
Как только мы отходим на достаточное расстояние, то я произношу:
– Что думаешь? Над его предложением и всем тем, что он сказал? Стоит… верить?
Джеймс поворачивает голову, когда я наоборот поднимаю, чтобы взглянуть ему в глаза.
– Доверять кому-либо сейчас опасно, но… Сойер действительно отпустил нас. Без требований. Без давления. Это значит, что либо он уверен в себе, либо… он и правда хочет попытаться что-то изменить.
То есть пока мы доверяем Сойеру и его предложению.
Мы сворачиваем, оставаясь в тени, но пока не доходя до Заина, и в этот же момент ощущаю, как рука Джеймса сжимает мою.
Не больно, но резко. Достаточно, чтобы остановить.
Вновь смотрю ему в глаза, которые даже при таком освещении имеют яркий голубой оттенок.
– Ты знала про центр Максвеллов, что там практически похоронили заживо людей, – утверждение, а не вопрос. – Ты ведь понимаешь, что они могли быть спасены? Пусть не все, но хотя бы кто-то. Или хотя бы предупреждены. А их просто… списали.
– Я знаю, но… мистер Максвелл пытался предотвратить распространение вируса. Он думал, что если уничтожить центр, то это поможет, Джеймс. Слишком поздно поняли, что распространение было в том числе и по воздуху, поэтому то было лишь… – я осекаюсь на мгновение, после чего продолжаю, – несчастным случаем.
Джеймс сначала усмехается на мои слова и так, словно то, что я сказала, разозлило его.
– Знаешь, в первый день в школе, какое было моё первое мнение о тебе, Шоу?
Я даже не сразу понимаю его вопрос, так как не ожидаю такой резкой смены темы. Отрицательно качаю головой.
– Я сначала подумал, что ты тихая, замкнутая и держишь всех на расстоянии, – говорит он ровно, но в голосе чувствуется легкое раздражение. – Такой… правильный человек, который боится сделать лишний шаг, чтобы не нарушить правила.
Моргаю, потому что слышать это от него странно.
– Но потом ты врезала Тэйту, – продолжает Джеймс, уголок его губ чуть поднимается, но это не улыбка, а воспоминание. – И, знаешь, я был искренне удивлён и восхищен. Тогда я подумал, что, возможно, ошибся. Что у тебя есть принципы. Что ты умеешь отличать правильное от… удобного.
Он делает полшага ближе, и от его голоса становится холоднее, чем от самого воздуха вокруг.
– А потом вернулся Ник, – тихо добавляет Джеймс. – И я видел только одно: ты либо защищаешь его, либо повторяешь всё так, как он хочет. Следуешь каждому его слову так, будто иначе мир рухнет, Шоу.
Его слова бьют так, что в груди заканчивается весь воздух. Я испытываю что-то наподобие возмущения, но не могу опровергнуть или сказать то, что не будет казаться оправданием. Только слушаю дальше.
Я могла ожидать подобных слов, например, от того же Акселя, но не от Джеймса. Точно не от него.
– Я не пытаюсь тебя обидеть, Шоу, – говорит он почти мягко, так, словно догадывается, о чем я сейчас думаю, однако это только усиливает напряжение между нами. – Но каждый раз, когда дело касается Максвелла… ты себя не слышишь. Не видишь. Ты оправдываешь любое насилие. Любую жестокость. Любой приказ, даже если он равняет людей с землёй. Например, когда мы попали в плен к той ненормальной семье и Ник убил двоих детей, – Джеймс делает короткий вдох, будто слово застревает. – Ты оправдала это, Шоу. Даже не задумалась. – Нет. Я задумалась. – Не спросила, можно ли было иначе. Ты просто приняла его версию, потому что он её сказал.
Грудь сжимает так, что я не сразу понимаю, дышу ли.
– Джеймс… я…
– Я знаю, – перебивает он мягко, но в этой мягкости больше боли, чем в крике. – Ты веришь, что Ник делает лучше. Что он старается защитить. Что у него есть причина для каждого шага.
Он качает головой.
– Но иногда… иногда он делает вещи, которые нельзя оправдать. Это не стратегия. Не необходимость. Это выбор. Его выбор и прихоть.
Парень чуть отступает, всего на фут, отпуская мою руку, но этого достаточно, чтобы между нами образовалась трещина.
– И я надеюсь, Шоу, что когда ты поймешь все мои слова, касаемо Ника, то не будет слишком поздно.
Он замолкает.
Мои пальцы медленно сжимаются в кулак. Там, где несколько секунд назад была его рука.
Грудь снова сжимает, как будто внутрь засунули раскалённый комок, который не даёт ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Я чувствую, как в животе что-то опускается, тяжелое и неприятное. Сама пытаюсь посмотреть на него, но взгляд предательски дрожит.
Слова, которые я должна сказать… которые хочу сказать… они исчезают, как только я приоткрываю рот. Может, потому что часть меня знает, что он не совсем неправ. А другая часть… яростно, болезненно и отчаянно отказывается это принять. Мне слишком многое хочется ему, чёрт возьми, сказать, а лучше прокричать!
Что я умею мыслить объективно.
Что я знаю Ника лучше, чем кто бы то не был.
Что у него были на все его действия, пусть даже жестокие в некоторых моментах, причины.
Но каждое слово, какое я бы сейчас не произнесла, снова прозвучало бы как оправдание. А оправдываться сейчас, значит подтвердить всё, что Джеймс произнес.
Жжение в глазах становится опасно сильным, поэтому заставляю себя моргнуть несколько раз.
Джеймс же переводит взгляд куда-то в темноту помещения, но я чувствую, на самом деле он смотрит прямо сквозь меня.
Мы так не говорим более друг другу ни слова.
Через пару минут уже доходим до Заина, который сообщает, что мы долго.
Втроем выходим из здания, и только тогда я действительно слышу вдалеке звук вертолета.
Навстречу из соседнего здания выходит Аксель, который произносит:
– Вы знаете насколько плохой обзор был оттуда? Я видел только вас и несколько теней, поэтому если бы вас пристрелили там к чертям, то я бы даже не понял, кто именно из вас упал первым. – Аксель вскидывает голову к небу. – И какого черта сюда летит вертолет? Вы кого-то вызывали?