– Шаннон, он больше ничего тебе не сделает! – настаивал Даррен. – Клянусь, это будет…

– Ты только что мне говорил, что его не арестовали за все это! – выпалила я. – А это значит, что он где-то рядом! – Я подавила крик, рвущийся наружу, и вцепилась в кровать. – Это очень плохо, Даррен! Ты не понимаешь, а я понимаю. Я вижу. Все пройдет, она снова его примет, а тогда он заставит меня заплатить за то, что я навлекла на него не… неприятности. – Всхлипывая, я кое-как смахнула со щек слезы. – Джоуи прав: для таких, как мы, нет правосудия. Его поругают, и то если нам крупно повезет. Нет, я ничего не скажу против него.

– Он заплатит за все, Шаннон!

– Тебе легко говорить, – огрызнулась я, дрожа. – Когда это тебе ничего не стоит.

– Что? – Даррен нахмурился. – Шаннон, это бессмыслица.

– Конечно, тебе не понять, – фыркнула я. – Он тебя любил больше всех.

Даррен отшатнулся, словно не мог поверить словам.

– Ты ошибаешься как никогда, – тихо возразил он. – Ты самым чудовищным образом ошибаешься, Шаннон.

– Тебе доставались слова, – прошипела я. – Грубые слова, ужасные слова, такие, которые тебе не следовало слышать, и мне очень жаль, но тебе не доставалось того, что получали мы… – Мне пришлось немного помолчать, чтобы перевести дыхание, и только тогда я смогла договорить: – И каким бы ужасным тебе все это ни казалось, пока ты жил дома, сколько бы пощечин ты ни получал, клянусь, все стало в миллион раз хуже, когда ты уехал. Клянусь, нам с Джоуи досталось намного больше.

– Но ни один из вас не получил того же, что я, – огрызнулся Даррен, теряя власть над собой. – Вы на полгода попали в чудесную маленькую семью. Вы ели мороженое, вас обнимали. Вам не досталось того, что мне, Шаннон, и радуйся, на хрен, этому!

Я отшатнулась от этих слов.

Даррен уронил голову на руки.

– Прости…

– Да, – шепнула я. – И ты меня…

6. Я не лжец

ДЖОННИ

Вчера меня соблазняли ложным чувством безопасности те самые люди, что привели меня в этот мир с обещанием действовать. Однако в ту минуту, когда меня уложили на мою кровать и вызвали сиделку, стало совершенно ясно, что меня одурачили. И это стало еще яснее, когда мне заявили, что хороший сон в собственной постели развеет безумные мысли.

Гады.

Сон ничего не изменил в моей голове. Когда я проснулся этим утром, я думал о Шаннон, и ярость так горела в животе, что я был уверен: без язвы не обойдется.

Телу не было покоя, и разум горел в аду всю дорогу домой из Дублина. Когда мы наконец миновали границу и въехали в Корк, клянусь, я был как никогда рад вернуться в «мятежное графство»^[5] – слишком иронично, учитывая тот факт, что я провел последние семь лет, измышляя разные варианты побега отсюда.

Но теперь все было по-другому.

Я был другим.

Мне требовалось кое-кого увидеть и кое с чем разобраться.

И на первом месте была Шаннон.

За последние двадцать четыре часа я звонил в отделение полиции в Баллилагине столько раз, что и не сосчитать. После седьмого или восьмого звонка, не получив никакой информации, я был вынужден прекратить отношения с полицией: дежурный предупредил, что я встал на тонкий лед и, если позвоню еще раз, у меня все шансы провести ночь в камере.

Я много чего собирался ответить, но мои родители конфисковали наши с Гибси телефоны прежде, чем я наговорил лишнего.

Никто ничего мне не отвечал, и это была настоящая проблема. Им только и нужно было бы сказать, что они «все проверили, она в порядке». И все. Да, я именно это и хотел слышать и мог бы тогда успокоиться. Но вместо этого я снова и снова слышал стандартные ответы: «Мы проверяем» и «Боюсь, у меня нет права делиться с вами этой информацией».

Полный отстой.

– Это отстой! – озвучил я свои чувства, когда отец остановил «мерседес» перед нашим домом, а не перед домом Шаннон, как обещал.

Мне бы следовало сообразить, что не нужно доверять адвокату, особенно когда упомянутый адвокат высадил Гибси у его дома, а потом повернул на дорогу к нашему дому, а не на шоссе к Баллилагину.

– Мне нужно ее увидеть.

– Нет, – ответила за него мама, строго глядя на меня с переднего пассажирского сиденья. – Тебе нужно лежать и отдыхать. Врачи так велели.

Подавив желание заорать, я вцепился в кожаное сиденье под собой и прошипел:

– Я в порядке!

– И мы хотим, чтобы все так и оставалось, – согласилась мама. – И именно поэтому ты отправишься прямиком в постель.

– Вы меня не слушаете! – Потирая лицо ладонями, я качал головой и смотрел в окно на дождь, ливший снаружи. – Блин, почему никто меня не слушает?

– Потому что на тебя слишком много свалилось, – благодушно пояснил папа. – Не говоря уже о количестве препаратов.

– Верно, – добавила мама, с сочувствием глядя на меня. – Ты пережил слишком серьезную травму с регби, милый. Ничего страшного нет в том, что прямо сейчас ты немного не в себе.

– Я знаю, что говорю! – разозлившись, огрызнулся я. – Я знаю, что он ее бьет!

Мама громко застонала, а папа обернулся ко мне, останавливая строгим взглядом:

– Джонни, ты слишком разбрасываешься пустыми обвинениями, тебе нужно успокоиться, пока ты не навлек на себя неприятности.

– Это не пустые обвинения, если есть доказательства! – ответил я, бешено глядя на него. – А у меня они есть!

Отец закатил глаза – буквально закатил глаза мне в ответ.

– В пятницу ночью ты бредил о том, что у тебя в палате Пэт Кенни. Ночью в субботу это был русский из фильма о Рокки.

– Ночью в воскресенье ты обвинял медсестер в том, что они хотят тебя отравить, – скривившись, добавила мама.

– А теперь это отец Шаннон? – завершил папа и разочарованно вздохнул. – Чему мы должны поверить?

– Вы должны поверить мне, – рявкнул я. – Потому что я, блин, говорю правду, пап!

Папа недоверчиво приподнял бровь.

Я раздраженно взмахнул руками.

– Понятно, что я был не прав насчет Пэта Кенни и того русского… хотя попытка отравления остается под вопросом. – Я тряхнул головой, заставляя себя не отвлекаться. – Но сейчас у меня ясная голова, и я говорю вам, что я прав насчет этого – прав насчет него.

– Отлично, – сухо произнес папа. – Ты говоришь, у тебя есть доказательства. Предъяви их.

– Ох, ну да, – насмешливо ответил я. – Давай я просто раздену Шаннон догола, чтоб ты посмотрел.

– Полегче, Джонатан, – предостерегла мама. – Мы пытаемся помочь тебе.

– А кто поможет Шаннон? – резко бросил я надтреснутым голосом. – Кто помогает ей?

– Джонни…

– Я твержу вам обоим, что, если вы меня туда не отвезете, я сам доберусь.

– Ты не…

– Я не ребенок! – прогремел я, отстегивая ремень безопасности и резко распахивая дверцу машины. – Мне почти восемнадцать, черт побери! Так что не надо ставить меня в угол и ожидать, что я никак не отвечу. – Схватив свои костыли, я неловко выбрался из машины. – Вы, может, и не уверены, но я знаю, – настаивал я. – Знаю, блин! И если вы не хотите мне помочь, я сам во всем разберусь!

– Куда ты собрался? – одновременно воскликнули мои родители, выскакивая из машины следом за мной.

Не обращая внимания на них обоих, я тяжело оперся на костыли и полез в карман за телефоном. Вынув его, я снял блокировку и набрал номер Гибси.

– Даже не думай! – испугалась мама. – Ты никуда не поедешь…

– Мне нужно, чтобы ты приехал и забрал меня, – заговорил я в ту самую секунду, когда Гибси ответил, не дав ему даже поздороваться со мной. – Можешь?

– Ни слова больше, – мгновенно ответил он. – Уже еду.

– Спасибо, чел.

Прервав звонок, я слишком крепко зажал телефон в ладони и повернулся к родителям, которые смотрели на меня, не веря своим глазам. Я знал почему. Это был не я. Я никогда не вел себя вот так. Я никогда прежде не говорил с ними подобным образом.

– Я не лжец, – сказал я им. – Никогда не был и никогда не стану. – Весь дрожа, я добавил: – Я знаю, что я видел… что я слышал. Я прав, а вы совершаете очень опасную ошибку, не слушая меня.

– Мы не думаем, что ты лжешь, Джонни, – всхлипнула мама. – Но мы беспокоимся за тебя.

– А я беспокоюсь за нее, – парировал я низким от нахлынувших эмоций голосом.

Нас всех поливал дождь, но я не двигался с места. Я не мог.

– Я ужасно за нее боюсь.

– Ладно, у меня есть предложение, – сказал папа, откашлявшись. – Иди домой и ложись, а я кое-куда позвоню, и посмотрим, что я смогу выяснить.

Я обмяк от облегчения:

– Это правда?

Отец кивнул и убрал с лица мокрые волосы.

– Раз уж ты так волнуешься, я сам съезжу в участок и задам пару вопросов.

– Ты меня не кинешь? – спросил я, повторяя его движение. – Точно проверишь, как она?

Папа напряженно кивнул:

– Но я искренне надеюсь, что ты ошибаешься, сынок.

– Да, – прохрипел я, чувствуя, как мамина рука обнимает меня за талию. – Я тоже…

Звонок моего телефона остановил меня, не дав закончить фразу. Посмотрев на экран, я прочитал: «Джоуи-хёрлингист» – и во мне все закипело.

– Где ты пропадал, черт побери? – заорал я, нажав кнопку ответа на звонок. – Я несколько дней звоню тебе без передышки, видит бог!

– Да, знаю, – ответил он странно спокойным тоном. – У нас было довольно непросто в последние дни…

– Непросто? – с трудом сдерживаясь, произнес я, чуть не грохнув телефон на землю. – Ну, это слово ничего мне не объясняет. Непросто? Это никак не объясняет и не оправдывает синяки на теле твоей сестры. – Захромав обратно к машине, я не обращал внимания на ужас на лицах родителей, и продолжал возмущаться: – «Непросто» не объясняет, почему она вздрагивает и съеживается от страха при любых конфликтах в школе. И не объясняет, почему, когда я спросил, какая сволочь ее бьет, она ответила – ваш отец!

– Джонни…

– Ты мне велел сказать твоей сестре, когда оставил ее у меня дома, что возникли «неотложные семейные обстоятельства», – продолжал я, перебивая его и не в силах сдержаться, потому что меня затопило гневом. – Помнишь? Ты велел сказать Шаннон, что ее отец вернулся. И знаешь, что тогда случилось, Джоуи? Ты знаешь, что она… – Мне пришлось пару раз глубоко вдохнуть, прежде чем продолжить. – Она побледнела и заплакала. Она так сильно дрожала, черт побери, что я просто не знал, что делать! Я не мог ничего сделать! Потому что ты мне врал! Я прямо, глядя тебе в глаза, спрашивал, кто ее бьет, и ты мне соврал!

– Я не врал, – кратко ответил Джоуи, выбесив меня еще сильнее.

– Ты не сказал правду! – в ярости рычал я. – Я стоял вот здесь и спрашивал тебя, я, черт побери, просил тебя просто сказать, что с ней происходит, а ты не сказал!

– Я не мог…

– Ты меня попросил присмотреть за ней, а потом забрал ее от меня! Ты ее увез обратно к нему! – ревел я, тяжело дыша.

– Потому что у меня не было выбора, – прошипел Джоуи. – Ты понятия не имеешь, с чем мне приходится справляться!

– Жалкая отмазка! – Я нервно провел ладонью по волосам. – У всех есть выбор.

– Ну да, и каждый мудила знает, как решить проблемы другого мудилы… пока это не станет его долбаной проблемой, и тут-то он продалбывается! – огрызнулся Джоуи. – Ты думаешь, что знаешь, но ты понятия не имеешь.

– Но ведь это продолжается уже годы, так? – резко спросил я. – И ты просто… прикрывал все это!

– Это случалось не каждый день, – раздраженно прозвучало в трубке. – У нашего старика проблемы со спиртным. Обычно мне удается предотвратить все это дерьмо. Я стараюсь! Я стараюсь, на хрен, понял? Но в субботу меня дома не было. Я был на тренировке. Я не знал… я не ожидал, что может что-то случиться. Откуда мне было знать? Я думал, ей ничто не грозит. Я думал, она в Дублине, с тобой! У него плохой день среда…