Без меня ты пропадешь (страница 3)
– Как хоть вас зовут?
Мужчина не отвечал. Он не мог заснуть за несколько секунд, но говорить со мной не хотел. Я уже успела расстроиться, когда качнувшись на полке он ответил.
– Клим Бортовой.
– Очень приятно. Я Аня. Меня легко запомнить, Я как Анна Иоановна, только Сорокина.
На ответ я не надеялась. Но мужчина буркнул:
– Приятно. Спокойной ночи.
– И вам.
Теперь уже говорить, мешая хозяину купе спать, было неприлично. Я забралась на верхнюю полку прямо в джинсах и свитере. Сжалась калачиком и наконец позволила себе выдохнуть.
Снаружи доносились громкие крики и смех, но здесь, в этой капсуле спокойствия, царила тишина. И в моей душе расцветало невероятное, щемящее чувство благодарности к этому невыносимому, загадочному и самому пасмурному мужчине на свете.
Приехали
Я проснулась от того, что поезд резко дернулся и снова плавно покатился. Голова пока ещё не сильно соображала. Память медленно возвращалась, как прилив: Новый год, пьяные актеры, круглолицый мужчина в тамбуре…
Клим.
Лёжа на верхней полке в его купе, я натянула до подбородка одеяло в белоснежном пододеяльнике. Запах дорогого парфюма и кофе все еще висел в воздухе, смешиваясь с чем-то приятным мятной свежести.
Солнце пробивалось между шторами. За дверью доносились приглушенные голоса и утренняя суета пассажиров. Я лежала без движения. Не хотела разбудить хозяина купе.
– Проснулась? – раздался снизу его ровный, лишенный всяких эмоций голос.
Я посмотрела вниз. Клим сидел на своей нижней полке. Перед ним на столике стоял ноутбук, а возле окна тарелки, накрытые пищевой плёнкой и булочки.
– Кажется, да. Ваше купе пока наглухо закрыто. Я вам приготовил одноразовую зубную щётку, пасту и расчёску. Приводите себя в порядок и возвращайтесь, будем завтракать.
– Да не надо. Вы и так для меня много сделали. Не хочу вас стеснять.
Стараясь не уронить что-нибудь вниз, я начала спускаться. Клим придержал меня за талию. Не нагло, только чтобы помочь слезть. Но его прикосновения меня смутили.
– Вот поеди́те и не будете стеснять. А пока я из вагона-ресторана заказал еду – надо её съесть. Подъезжаем уже. Будем на месте через полтора часа. Поторопитесь.
Он отставил ноутбук, наклонился и достал из сумки новую, еще в фабричной упаковке, складную расчёску, зубную щетку и маленький тюбик пасты.
Положил это на стол передо мной с таким видом, будто выдавал казенное обмундирование. Потом всё аккуратно сложил в синий органайзер с кожаной петлёй возле ручки.
– Всё внутри. Так удобнее. Умывайтесь и возвращайтесь. Не задерживайтесь.
Я взяла органайзер и отвернулась. В горле встал комок – не от обиды, а от какой-то странной, щемящей благодарности. От заботы обо мне. Клим всё продумал. И это было удивительно.
Клим открыл дверь купе и аккуратно меня подтолкнул к выходу. Вот что за человек? Ведь столько хорошего делает, а сам бу-бу-бу, бу-бу-бу. Не улыбнётся никогда.
В туалете я оглядела своё отражение. Длинные волосы спутались. Тушь размазалась, наверное, еще вчера. Щёки были румяными со сна. А вот глаза мне не нравились больше всего.
Нет, цвет они не изменили, так и остались серыми. Но в них появилось что-то неукротимое. Казалось, что они светились каким-то чувством. Только каким именно?
Не влюблённостью же в этого буку? Точно – нет! Это всё только от духоты! Ну, ещё и от пережитых накануне событий: поздравления Матвейки и столкновения с круглолицым в тамбуре.
От воспоминания о мальчике мои глаза потеплели, а мужчина со стрижкой – ёжиком сделал их колкими.
Но сияния не прошло!
Глупости всё это. Не надо думать лишнего. Сейчас прибудем на вокзал и больше никогда не увидимся. С этими мыслями я умылась и, вскрыв упаковку с гигиеническими принадлежностями, привела ебя в порядок.
В купе пахло одуряюще! Клим скользнул по мне нечитаемым взглядом. Судя по дрогнувшим в намёке на улыбку губам, то что он увидел, ему понравилось.
– Кофе, – сдержанно сказал мужчина. – Я уточнил у проводника. Она сказала, что вы вчера заказывали капучино. Пейте.
Он придвинул ко мне тарелки с уже снятой плёнкой. Греческий салат и курица выглядели очень прилично. Я отхлебнула кофе и, прикрыв глаза от удовольствия откусила кусочек сыра.
– Очень вкусно! Спасибо вам! Я сейчас и за кофе, и за всё, заплачу.
Он лишь брови чуть приподнял, мол, «разве это требует благодарности?». А потом хмыкнул, качнув головой вбок.
– Точно. У вас же есть деньги. Целых 500 рублей. – Я открыла рот, чтобы сказать, что безналом у меня больше, но он остановил. – Не надо ничего. Я буду спокоен, если вы поедите. Вы какая-то неприспособленная. За вами приглядывать надо, иначе пропадёте.
Мне хотелось поспорить, но натолкнувшись на нечитаемый взгляд Клима, я решила не ввязываться в полемику. Оказалось, что я сильно проголодалась со вчерашнего дня. Ела и искренне нахваливала.
– Ммм – это просто божественно! Не знала, что в вагонах-ресторанах бывает вкусно.
– А вы давно в них бывали? – уточнил Клим.
– Не помню. Лет 5 назад или больше, ещё до универа.
– Студентка?
– Аспирантка. Пишу кандидатскую и работаю детским психологом. А вы?
– Просто работаю. – Он хмыкнул и отхлебнул свой эспрессо. – Тяжёлой техникой, про которую вчера говорил Матвею, тоже занимаюсь, но больше бумагами, конечно.
Это было так просто сказано, без пафоса. Хотя всё вокруг кричало о его достатке. И сочетание грубоватой серьёзности и обеспеченности, которой совершенно не кичился, буквально завораживало.
– Вкусно?
– Да, очень. Спасибо.
– Жалко, что я вчера доел икру. Беру всегда в дорогу самую маленькую баночку, чтобы не гадать утром, она уже испортилась или ещё нет.
– Ничего страшного. Салат великолепный. А про свежесть продуктов у нас есть домашний лайфхак. Если что-то вызвало сомнение – сразу выбрасываем без раздумий.
– И икру?
Он посмотрел на меня слегка приподняв брови.
– Ну-у-у, икру мы ни разу не выбрасывали, но салаты, например, выкидываем регулярно. Потому что лучше не съесть что-то вкусное, чем потом лечиться от инфекции.