Но Люся все-таки поспешила бросить в сумку учебник по английскому. До языкового центра шли медленно и постоянно передавали друг другу литровую бутылку негазированной, уже нагревшейся воды. А когда добрались, с облегчением упали на диван, стоявший прямо под кондиционером, и просидели на нем до тех пор, пока Людмила Анатольевна, прикладывая руки к животу и тяжело дыша, не появилась в коридоре.

– Привет, девочки, пойдемте в класс.

Митя уже сидел за своей одноместной партой. Такие Роза до учебы в языковом центре видела только в американских сериалах про школу.

Роза улыбнулась Мите и вместе с Люсей села рядом.

Людмила Анатольевна встала у доски и взяла тряпку, чтобы стереть старые надписи, когда вдруг вошла администратор и внимательно оглядела присутствующих.

– Сегодня больше никого не будет, все отзвонились.

Людмила Анатольевна кивнула и снова повернулась к доске, но из-за резкого движения тряпка вылетела у нее из рук. Почти полминуты никто не двигался, а учительница, не видевшая даже своих ног из-за живота, только и могла, что беспомощно смотреть на валявшуюся на полу тряпку.

– Митя! – строго шепнула не успевшая уйти администратор.

Розу вдруг осенило, что эта женщина его мама, и еще больше порадовалась, что никогда не грубила ей.

Митя подскочил, видимо спохватившись, быстро поднял тряпку и отдал ее Людмиле Анатольевне. Роза переглянулась с Люсей. Они по-доброму улыбнулись, заметив Митино смущение, когда преподавательница громко и искренне поблагодарила его.

– Ну ты герой, ну, герой! – говорила потом всю дорогу Люся. В этот день Роза пригласила ее в гости, поэтому она шла вместе с ней и Митей.

Тот смущался.

– Да ладно, чего такого…

– Нет, ты просто герой! Очень мило поступил!

Роза молчала и улыбалась.

– Кстати, – сказал Митя, видимо, чтобы перевести тему, – мама сказала, что у нас будет новый препод. Людмила Анатольевна на следующей неделе уйдет в декрет, а у нас будет мужчина, который отучился в Оксфорде и сейчас вот вернулся в Россию.

Роза обрадовалась: наконец английский станут преподавать хорошо.

– И все-таки, Митя, это было очень-очень мило, – сказала Люся напоследок, когда он проводил их до Розиного подъезда. – И особенно хорошо, что это видел нужный человек, – добавила она, хитро улыбнувшись и кивнув на подругу.

Знакомое чувство раздражения мгновенно загорелось в груди у Розы. Ей было одновременно жаль Митю и стыдно перед ним. Как сгладить ситуацию?

– Да, прекрасный поступок, – наконец, сказала Роза, – думаю, сегодня он покорил всех.

Митя посмотрел на нее, засиял и совсем смутился.

3

Выйдя вместе с дядей Вилей из кинотеатра, Роза с радостью подставила щеки охлаждающим струям летнего ветра. Тут же затрепетала ткань ее белой шифоновой блузы, приятно холодя тело.

– Не работает кондиционер… – недовольно сказал дядя Виля. – Да если бы они знали, как легко подхватить воспаление легких после того, как хорошенько вспотеешь! Если я умру после этого фильма, мой призрак будет мучить директора кинотеатра до конца его дней…

Роза улыбнулась и взяла дядю под руку.

– Как тебе фильм, дядя Виля?

Не спеша они шли вниз по центральной улице. День стоял теплый, но не изнурительно жаркий. Зеленая листва приятно шелестела в парке неподалеку. Из приоткрытых окон доносились разные звуки человеческих жизней: кто-то смотрел сериал, откуда-то был слышен звонок телефона, а откуда-то – неразборчивый диалог.

– Бестолковый, как и обычно, – ворчливо ответил дядя.

– А как тебе кажется, настоящее искусство может быть прибыльным? Мы на английском читали интервью с каким-то режиссером, и он сказал, что по-настоящему хорошие фильмы создаются ради истории, которой необходимо поделиться, которую нельзя утаить. А вот если история придумывается только ради того, чтобы снять фильм, то тогда мало что хорошего получится.

– У тебя куча логических ошибок в рассуждении. Ты спросила меня, может ли настоящее искусство приносить доход, а потом стала рассуждать о мотивах создания фильма.

– Ты же меня понял.

– Не хочу пускаться в бестолковые философствования. Мы понятия не имеем с тобой, что такое настоящее искусство. У меня нет образования для таких размышлений, а твой семнадцатилетний мозг напичкан смешным максимализмом, так что ничего умного никто из нас не скажет. Такие разговоры почти всегда бесполезны и нужны только для того, чтобы ощутить собственное превосходство.

Роза помолчала, немного задетая.

– Я не чувствую свое превосходство, ведя такие разговоры, – сказала она.

– Ой ли! Все чувствуют. Всегда на задворках сознания, пусть даже очень-очень глубоко и далеко, но мелькнет мысль: «надо же, о каких высоких вещах размышляю, не то что другие». – Дядя Виля бросил взгляд на наручные часы. – Боже мой! Мы с тобой в кино проторчали два с половиной часа! Да почти ничего не стоит того, чтобы потратить на это два с половиной часа… Тебе уже пора в этот твой языковой центр?

– Да, – ответила Роза и оживленно добавила: – Сегодня у нас новый учитель! Представляешь, он учился в Оксфорде. Вернулся вот зачем-то… Я так рада, а то прежняя учительница иногда забывала, как «горы» по-английски. Ну и как-то не доверяла я ей, не знаю.

– Ну-ка скажи что-нибудь на английском, интересно, чему ты научилась уже.

Роза сказала, но сама себя не одобрила. Она не могла уловить эти английские интонации, а Люсе, у которой был хорошо развит слух, это давалось легко. Роза сразу вспомнила о мамином кредите, о том, что всегда и всюду нужны деньги, а этих денег не хватает и их нужно будет зарабатывать. Но если просто нет способностей к языкам, если она зря упросила маму взять кредит…

– Мне нужно больше стараться, – сказала Роза расстроенно и немного истерично.

– Ох как знакомо звучат зачатки невротизма!

Роза не смогла сдержаться и рассмеялась, а потом сказала:

– Мама столько денег на меня тратит, и все без толку.

– Это кто тебе сказал, что все без толку?

– Я сама вижу. Ничего не получается.

– Ты что, собиралась за месяц заговорить на английском как носитель?

– Нет, но…

– Я считаю, что мозги у тебя вполне себе. И не вздумай даже переживать из-за того, что на твое образование уходят деньги. Это обязанность родителей, а не твоя вина.

– Но все равно жалко маму.

Грудь у Розы сдавило, и она с трудом сдержала слезы.

– А ты у нее попробуй спросить, нужно ее жалеть или нет. Как по мне, она вполне счастлива.

– Я должна стать богатой, для этого нужно учиться.

– Ты и так учишься. И вполне успешно.

– Надо еще лучше. Мама тратит на меня деньги, я не могу ее подвести.

Дядя Виля внимательно посмотрел на Розу.

– В нашей семье, – сказал он нарочито капризно, – на широкую ногу мечтаем жить только мы с тобой, поэтому лучше бойся подвести меня. Я очень придирчив.

Роза улыбнулась. Приехал автобус, поэтому она чмокнула дядю Вилю в щеку, хотя тот для виду говорил, что терпеть этого не может, и запрыгнула на ступеньки.

Устроившись у окна, она еще раз помахала дяде, состроила рожицу и откинулась на сиденье. Тревога постепенно отступила, и всю дорогу до языкового центра Розу занимали мысли о новом учителе. Она представляла себе чистую английскую речь и недюжинный преподавательский талант. Ей хотелось видеть учителя, как в фильмах. Такого учителя, который влюбляет в предмет, которому суждено просвещать и проникать в юные сердца, который обязательно видит учеников насквозь, помогает с жизненными трудностями и просто всегда рядом, когда нужно. Уж, конечно, с ним ее ждет успех. Она возьмет максимум знаний из этих уроков, выбьется в люди и будет каждый день отправлять маме столько денег, сколько той захочется.

Одухотворенная своими мечтами, Роза вошла в класс, села рядом с Митей, глаза которого при виде ее засветились приятным теплым светом, и принялась ждать начала урока.

Молодой светловолосый мужчина в футболке и джинсах быстро вошел в класс, когда все собрались и, улыбнувшись, сел на край своего стола. Роза почувствовала себя обманутой. Она почему-то представляла джентльмена солидного возраста в шляпе, совершенно невнимательно упуская из виду, что учитель сам недавно получил степень бакалавра в Оксфорде.

Весь урок Роза вглядывалась в его лицо и старалась заставить себя поверить в его преподавательские способности, но взгляд его глаз казался ей слишком простым и каким-то даже игривым. Разум в них не сверкал. Не то чтобы ум нельзя было угадать в его лице, глупым преподаватель не казался, скорее, ясно виднелось отсутствие гениальности. Он выглядел как старшеклассник из их школы. Только не такое худощавое, как у подростков, тело выдавало в нем человека уже повзрослевшего.

Когда учитель – Роза даже имя его не запомнила – сказал с приветливой улыбкой незнакомца, который хочет понравиться: «Давайте сегодня познакомимся, и вы расскажете мне о себе на английском», она совсем упала духом. Во всех фильмах учитель всегда покорял учеников чем-то сумасбродным. Например, вставал на стол, говорил что-то такое уникальное, поражающее до глубины души… А тут… В очередной раз рассказывать о себе на английском…

После урока Роза собиралась расспросить Митю и Люсю об их первом впечатлении об учителе, но Митя, когда они вышли из языкового центра, нехотя посмотрел на парковку и сказал с сожалением: «Я сегодня с мамой еду». Почти в ту же секунду светловолосая женщина, их администратор, показалась на улице, позвала Митю и открыла дверь начищенной до блеска БМВ.

– Увидимся, – улыбнулся Митя и понуро пошел к машине.

Когда автомобиль выехал с парковки, Роза с интересом посмотрела ему вслед. Интересно, кто же все-таки его мать? Почему они решили, что она администратор? Может, она директор этого языкового центра или даже владелица.

– Обалдеть, – сказала Люся, подойдя к Розе, – а Митя-то у нас мальчик обеспеченный… Ты бы присмотрелась все-таки. Говорят же, что породистых берут щенками.

Роза поморщилась.

В голове не было никаких мыслей, только расстройство из-за плохо преподаваемого английского. Распрощавшись с подругой, она не спеша, внимательно оглядывая прохожих, направилась домой. Как люди вообще зарабатывают деньги? А если у нее ничего не выйдет? Так подвести маму… Как вообще смотреть той в глаза, зная, что не можешь помочь ей деньгами?

4

Август Роза встретила с чувством острой тоски и тревоги. С одной стороны, расслабляться ей сейчас никак нельзя. Именно сданное на высокие баллы ЕГЭ – ее билет в обеспеченное будущее. А с другой стороны, последнее детское, школьное лето улетало вместе с теплыми порывами ветра в безоблачное голубое небо. Самым обидным ей казалось то, что она даже толком не успела отдохнуть: ходила в языковой центр, дома читала все книги, которые могут встретиться на экзамене, а по выходным помогала маме с грядками у школы и у подъезда.

Иногда она впадала в уныние: юность проходит, а у нее никаких воспоминаний, к которым обычно обращаются с нежной ностальгической улыбкой в более зрелые годы. Она не гуляла с друзьями по улице до утра, у нее и друзей-то… только Люся. Как-то не сложилось. Когда все заводили друзей в старшей школе после распределения по профилям, она озадачилась необходимостью как можно больше учиться, чтобы потом выбиться в люди, поэтому ни с кем гулять не ходила и не общалась. Что было в ее жизни кроме учебы? Роза старалась не думать. Сначала нужно себя обеспечить, а потом уже наслаждаться жизнью.