Справа громко зашуршали кусты, треснула сломанная ветка. Варгас обернулся, хватаясь за пистолет. В тот же момент из зарослей показалась вытянутая мохнатая морда с огромными влажными глазами. Зверь удивленно уставился на непрошеных гостей, прядая длинными ушами. Капитан опустил руку.

– Это еще что за тварь? – Хавьер схватил Варгаса за рукав. Капитан искренне удивился невежеству своего спутника.

– Олень, – сказал он. – Олениха.

– Вот черт! А я думал, олени огромные, как коровы. С вот такими рогами…

Хавьер приставил к голове растопыренные пятерни. Олениха смотрела на него с ужасом в глазах. Ее никак нельзя было назвать огромной: не выше пони, только стройнее и тоньше. Вдоль выпирающего хребта белели пятна размером с монету в четверть марки.

– Гы… – проговорил Хавьер. – Она похожа на одну знакомую. Любовницу приятеля. Может, ее покормить надо? Смотри, какая тощая. Что едят олени? Сено?

В том, как Хавьер разглядывал олениху, было что-то настолько детское, что Варгас ужаснулся. Да он же всего-навсего глупый мальчишка! Пусть Хавьер и пил как лошадь, и дымил как паровоз, пусть он ругался как сапожник и вел самый разгульный образ жизни – он все равно оставался мальчишкой, у которого молоко на губах не обсохло. Даже его выходка на вокзале – обыкновенное ребячество, и не более. Не было в ней никакого смысла. Варгас искал террориста, а нашел мелкого хулигана… Капитан взмахнул рукой. Олениха тут же скрылась в зарослях, и Хавьер громко застонал.

– Ты вспугнул ее! Я же ее покормить… Вот… – Он вырвал из земли пучок травы и в сердцах швырнул себе под ноги.

– Если не ошибаюсь, – заметил Варгас, – мы пришли сюда не для того, чтобы кормить животных.

– Ну да, точно, – проворчал Хавьер, с тоской глядя на качающиеся ветви, и вдруг захихикал. – По ходу дела, нам повезло, дружище.

– Неужели?

– А то! – Хавьер пригладил растрепавшиеся волосы. – Мы угодили в олений загон, а могли бы и к волкам. Но рано мне становиться мучеником.

– Хм… – только и смог сказать Варгас, у которого на этот счет было иное мнение. – Хм…

Хавьер встрепенулся, повел плечами, отряхиваясь от дождевых капель.

– Слушай, друг, а ты когда-нибудь видел слона?

Этим вопросом он поставил Варгаса в тупик. Невероятно, с какой скоростью скакали у художника мысли с одной темы на другую, без малейшей связи.

– Нет, слона я не видел, – признался он, что было чистой правдой. За годы жизни в Столице Варгас ни разу не сподобился посетить зоологический сад. Среди медведей и тигров не так много врагов Республики, и офицеру Тайной Жандармерии здесь делать нечего.

– Так что же ты до сих пор молчал?! – Хавьер замахал руками. – Ты обязан на него посмотреть! Ты же у нас этот, как его…

Он наморщил лоб, пытаясь отыскать среди бардака в голове правильные слова.

– Ну, этот… Гость Столицы! – Хавьер широко улыбнулся, демонстрируя крупные зубы. – Тебе полагается смотреть на всякие достопримечательности. А этот слон – наша главная достопримечательность. Такая зверюга, что закачаешься. Ножищи у него – во!

Он широко развел руки.

– Наступит он на тебя такой ножищей – и всё, в лепешку.

– Главная достопримечательность? – удивился капитан. – А разве это не Дворец Совета и не обелиск Павшим Героям?

Хавьер заржал.

– Дворец Совета? Скажешь тоже… Дворец Совета – это просто дом, в котором собрались толстожопы. Знаешь, как я его называю? Клоповник – вот как. Потому что сидят там одни клопы-кровососы. Вот если бы у меня была мощная бомба…

К чести капитана, он даже бровью не повел, а Хавьер продолжил как ни в чем не бывало:

– Ну а обелиск? Разве это достопримечательность? Дебильная каменюка посреди города, а все должны на нее любоваться. Чем там любоваться-то? Ты знаешь, как его в народе называют?

Варгас покачал головой.

– Хрен мавра, – сказал Хавьер шепотом, будто открывал капитану страшную тайну. – Понимаешь, да? Потому что он черный и торчит. Ну и скажи мне, дружище, разве может быть достопримечательностью хрен мавра?

На это Варгас не нашел, что ответить. Впрочем, он и сам был невысокого мнения о художественной ценности обелиска.

– Вот! – протянул Хавьер. – Выходит, единственная достопримечательность в этом городе – чертов слон. Кстати, хрен у него вполне выдающийся, так что ничего не теряешь.

Он хлопнул капитана по плечу и двинулся в сторону, где теоретически находился выход из загона. Капитан поспешил за Хавьером, безуспешно пытаясь понять, откуда взялось это странное чувство, будто он катится по наклонной в пропасть?

Изнутри олений загон огораживал невысокий, в половину человеческого роста, забор. Даже Хавьер смог через него перебраться. Не учел он лишь того, что по ту сторону окажется глубокая канава, заполненная черной жижей. Вляпавшись в нее по колено, Хавьер разразился такой бранью, что, похоже, перебудил весь зоосад. В ответ на его ругань завыли волки, закаркала ворона, заревел осел, пронзительно закричали неведомые птицы. А Хавьер стоял по колено в черной жиже, оглушенный внезапным концертом, и только хлопал глазами.

Варгас перепрыгнул через канаву и протянул своему спутнику руку.

– Думаю, нам стоит поспешить, – сказал он, вытягивая Хавьера из чавкающей грязи. – Как бы весь этот тарарам не сыграл с нами злую шутку.

Вопреки заверениям Хавьера, он не верил, что зоосад по ночам охраняет всего один человек. Художник, однако, не торопился. Он попрыгал на месте, постучал ботинком о ботинок и заявил:

– Сначала – слон! Дружище Антуан, я себе не прощу, если из-за какой-то ерунды ты не увидишь слона. Знаешь, какой у него хобот? Как пожарный шланг! Пойдем.

Он махнул рукой, указывая направление. Ничего не оставалось, кроме как пойти следом. Варгас уже понял, что, если Хавьеру что-то втемяшилось в голову, его не остановит даже кирпичная стена в метр толщиной – лоб расшибет, но будет идти напролом.

– А ты знаешь, что слоны боятся мышей? – спросил Хавьер.

– В самом деле?

– Зуб даю. – Художник стукнул себя кулаком по груди. – Это, чтоб его, научный факт. Никто не знает почему, но стоит слону увидеть мышь, у него случается нервический припадок. Он может впасть в бешенство и начать крушить все подряд. Или же у него может разорваться сердце.

– Я слышал, – сухо заметил капитан, – будто у слонов настолько плохое зрение, что разглядеть мышь у себя под ногами они не в состоянии.

– Ну, черт его знает, – пожал плечами Хавьер. – Может, они этих мышей чуют. С таким носом нюх у них должен быть – о-го-го!

По петляющей тропинке, мимо темных клеток с невидимыми обитателями, они вышли на небольшую площадку. Посреди нее стояла старая карусель с полосатой крышей и с разноцветными лошадками.

Капитан невольно поежился: в темноте карусель выглядела жутковато, а у лошадок был крайне злобный вид. И чем только детей привлекают подобные развлечения? Какая радость кататься по кругу, раз за разом возвращаясь в точку, из которой ты отправился в путь? Впрочем, не исключено, что таким образом дети готовятся к взрослой жизни: тот же бег по кругу под дурацкую назойливую музыку…

Они пошли по песчаной дорожке в обход застывшей карусели, мимо запертого лотка, в котором днем продавали карамельные яблоки – он до сих пор хранил приторный кисло-сладкий запах, – и мимо одиноко стоящей клетки, из которой таращила круглые глаза огромная сова. Похоже, Хавьер часто сюда наведывался и дорогу до слоновьего вольера помнил отлично. Пяти минут не прошло, как они стояли перед каменной оградой высотой по пояс, за которой… никого не было.

– Вот он, – гордо сказал Хавьер, постучав ладонью по ограде. – Дом, где живет Соломон. Так нашего слона зовут.

За оградой находилась круглая площадка утрамбованной земли, посреди нее лежало жестяное корыто, полное яблочных огрызков и овощных отбросов, валялась пара смятых ведер и вырванный с корнем куст, а в дальнем конце возвышался крытый шифером навес – единственное укрытие, где бедолага слон мог бы спрятаться от дождя. Но это и всё. Капитан Варгас смотрел долго, но, в конце концов, слон не тот зверь, которого можно не заметить.

– Мне кажется, здесь никого нет.

Капитан терпеть не мог проговаривать очевидные факты, но сейчас посчитал необходимым обратить на них внимание своего спутника.

– Ну как же так! – возмутился Хавьер. – Он же…

Художник замотал головой. Подойдя к ограде, он подтянулся, опираясь на руки.

– Спрятался он, что ли? Эй! Соломон! – заорал он во всю глотку. – Соломон! Выходи!

Варгас нервно огляделся, почти уверенный в том, что к ним уже бежит сторож, размахивая ружьем. Но если тот и услышал вопли Хавьера, то оставил их без внимания. И правильно поступил: в этом городе слушать ночные крики себе дороже.

– Какого лешего? – не унимался Хавьер. – Куда они дели слона?!

– Может, решили, что такой холодной ночью не стоит оставлять его на улице? Насколько мне известно, слоны – теплолюбивые животные.

– Ерунда! Его держат в этом вольере до самой осени. Зимний вольер, его отапливать нужно, иначе там холодно, как в склепе. А кто, прости, даст на это денег летом?

Осведомленность Хавьера в вопросах содержания слонов поражала.

– А может, он сбежал? – рискнул предположить Варгас. – Через такую ограду кто угодно может перепрыгнуть.

– Кто угодно, но только не Соломон, – отрезал Хавьер. – Слоны не умеют прыгать.

– В самом деле? – Этого капитан не знал.

– Честное слово! Эй! Соломон! Выходи!

– Оставьте, друг мой. – Варгас положил ладонь на плечо Хавьера. – Нет здесь никакого слона. Думаю, его куда-то увели. В любом случае, нам пора идти.

– Идти? Увели? – Хавьер уставился на него пьяными глазами. – Нет! Никуда я не пойду, пока не выясню, куда делся Соломон! Может, его похитили… Может, он сейчас в опасности! Может, его…

– Я думаю, – с нажимом произнес Варгас, – этот вопрос мы можем обсудить утром. А сейчас… Ты же хотел проведать свою женщину?

– Да плевать на баб! – затрясся Хавьер. – Баб много, а слон один!

– Ясно, – вздохнул капитан. – Но что мы сможем сделать?

– Пойдем. – Хавьер махнул рукой, указывая вглубь парка. – Нужно разбудить сторожа. Вот ведь урод! У него слона увели, а он дрыхнет без задних ног!

– В самом деле? – Капитан приобнял Хавьера за плечи, достаточно крепко, чтобы тот не смог вырваться. Художник дернулся, но, почувствовав сопротивление, тут же сник. – А вы подумали о последствиях, друг мой? Сторож вызовет жандармов, ну а те… Кажется, вы забыли, что вас ищут?

Во взгляде художника промелькнула паника. По лицу было видно, как он отчаянно, ценой мучительных усилий пытается сложить два и два, но ничего у него не получается.

– Сейчас каждый жандарм в городе знает ваше описание, – продолжал капитан. – Попадись вы им в руки, и они передерутся за право принести вашу голову Господину Президенту на блюде. Вы этого хотите?

– Но Соломон… – проблеял Хавьер. – Он же, как же, он ведь…

Варгас улыбнулся.

– Всему свое время, друг мой, всему свое время.

Глава 56

– Оно… – Киршоу сглотнул слюну. – Оно живое?

Развалившийся под деревом гигант перевернулся на бок и попытался подняться, опираясь на руку. Но сил удержать огромное тело ему не хватило, и он рухнул обратно с отвратительным хрустом. Киршоу нутром чуял, что лучшее, что он может сейчас сделать, – это бежать. Прочь, прочь отсюда! Но ноги будто приросли к земле. В той же неподвижности застыли Президент и Пьер Бреши, а Карло… Карло он не видел.