Кошка понарошку (страница 3)
– Пленил? Да я не слышал более отвратительного голоса. Я просто пожалел несчастное мокрое животное, которое кинулось под копыта моего коня. Стыдно сказать, но я впервые слышу о таких тварях, как сирены.
Я расстроилась. Как же быстро я из феи превратилась в тварь!
– Не верю, что ни в одном из трактиров, где вы останавливались на ночлег, вам не рассказали местную байку. А я–то думаю, какой смелый господин, не побоялся приручить сирену.
– Обычно я малоразговорчив. Поел, отдохнул и снова в путь. И как давно в ваших краях поселились сирены? И почему Ясный лес вдруг переименовали в Туманный? Правда, я проезжал через него в последний раз лет пять назад.
– С тех пор и переименовали, как начали пропадать люди. Точно не скажу, когда. Сначала один домой не вернулся, потом второй сгинул. А уж когда толпами принялись исчезать, смекнули, что лучше эти места стороной обходить. А все этот проклятый туман. Как рассказывали чудом уцелевшие, в его пелене виднелись нагие женские фигуры, а чарующее пение даже самых стойких сбивало с пути. Стоило слезть с лошади и шагнуть в чащу – все, считай, пропал.
– Но я сам только оттуда и не видел никакого тумана!
– Значит, повезло. Некоторые из отчаянных, не желая тратить день на объезд, залепляли уши воском, а на лицо надевали конские шоры, лишь бы не поддаваться соблазну. Феи же обычно на дорогу не выходят. Манят из тени, окутанной туманом.
– Повезло, что я не глазел по сторонам, – задумчиво произнес Венчур, уставившись в одну точку. – Я приболел, и боль была такой ноющей, что я думал только о ней. Поэтому, наверное, и не понял, что нахожусь в опасном месте. Пришел в себя, когда мой конь едва не раздавил кошку. Что же мне теперь с ней делать?
Чтобы показать, что я безобидна и не доставлю хлопот, я жалобно мяукнула. После молока мой голос обрел чистоту и нежность.
– Вот видите! – тут же ткнула пальцем в мою сторону подавальщица. – Началось! Аж самой захотелось взять в руки и погладить эту тварь. Сжечь ее надо! Сжечь! Пока она всех нас за собой в Туманный лес не увела. Если попадете в село Сороки, сами увидите, там ни одного жителя не осталось. Всех вот такая милая кошечка–оборотень в лес заманила. Дети первые пошли, а за ними остальные, даже старики.
Меня возмутили ее слова. Никого я не собиралась уводить в лес. Мне самой туда страшно сунуться. Я зашипела и выгнула спину.
– Подождем жечь, – задумчиво сообщил Венчур. – Сначала нужно изучить странный феномен. Давненько в нашем королевстве не появлялись неизведанные твари. Знать бы, кто их здесь поселил и для чего. И почему местные старосты в столицу о них не донесли.
– Так старосты в числе первых и сгинули. А другие рассудили, что лучше от Туманного леса стороной держаться. Мы к феям не лезем, и они к нам.
– Неужели с собой сирену возьмете? – трактирщица присоединилась к беседе, когда поняла, что подавальщица, болтая, застряла у нашего стола. Дородная женщина сама принесла поднос с едой для господина Венчура, с укором посмотрев на молодуху. Мол, за тебя твои обязанности исполняю.
– Тогда на ночь клетку приготовьте, – подавальщица споро переставила тарелки на стол, нисколько не тушуясь под взглядом хозяйки. Тут такое происходит! Не до работы.
– Для кошки? Думаете, убежит? – отстраненное произнес Венчур, сглатывая голодную слюну.
Перед ним лежало блюдо с большим куском мяса и ждал своего часа запотевший кувшин с пенистым пивом. Я, как всякая несчастная животина, от вкусных запахов потеряла голову. Запрыгнула к спасителю на колени и потянулась когтистой лапой к тарелке. Кусочек мяса я пожевала бы.
– Клетка понадобиться вам, господин Венчур, – хозяйка, наблюдая за мной, неодобрительно покачала головой. – Чтобы за сиреной следом в туман не отправиться.
– Я подумаю, как себя обезопасить, – Венчур сбросил меня с колен, как самую обыкновенную кошку.
В моих глазах стояли слезы. Мало того, что я превратилась в животное, так еще голодом морят и называют исчадием ада. Разве блюдце молока – это еда? Не пора ли бежать, пока эти две злодейки не убедили спасителя, что я опасна. Но куда? В тот страшный лес? Нет уж, лучше пусть изучают меня, как феномен. Тут хотя бы исследователь симпатичный.
– Тогда держите эту тварь при себе. Ее могут забить камнями. Хотя не отнять, она красива. Особенно эти крылышки. Переливаются, словно роса на траве, – трактирщица села на край скамьи и склонилась надо мной.
– Какие крылышки? – изумился Венчур.
Я тоже была ошарашена. У меня есть крылья? Я вспомнила котенка, которого пыталась спасти в заброшенной усадьбе. Уж не он ли посодействовал моему превращению в свое подобие? Может, у меня и рога есть?
Я выгнула спину и увидела, что на ней расправились полупрозрачные, словно сделанные из стекла, вертолетные лопасти. Не ожидая такого апгрейда, я зашипела. От шока мое тело повело, скрючило, и я пошла боком.
– Чистый демон. Подождите, у нее еще рога вырастут, – пообещала трактирщица. – Вам молоденькая сирена досталась.
Венчур поймал меня и пощупал голову.
– Рога есть, но их не видно из–за грязного меха.
«Уж простите, старалась умыться, как могла», – мысленно фыркнула я.
Хотя я пребывала в шоке, от прикосновения мужчины заурчала. Ласка всякой кошке приятна, даже такой твари, как я. Может, ему следует показать, что я умею быть смирной и покорной? Надо только дождаться конца трапезы. Глядишь, чего перепадет с барского стола. Иначе помру до лаборатории.
Помереть не дали, но при этом страшно оскорбили: побросали кусочки мяса прямо на грязный пол. А я не привыкла есть не с посуды, поэтому обиженно отвернулась.
– Ишь, какая цыпа, – цыкнула трактирщица и пододвинула ближе блюдце из–под молока. Кряхтя собрала все «подношение» и сложила в посудину.
Я еще немного подулась, но голод не тетка, поэтому вынуждена была есть. Тщательно встряхивала каждый кусочек, чтобы, не дай бог, не подцепить местную заразу. Мне еще расстройства живота не хватало. Тогда никаких рубашек господина Венчура не хватит.
Он, насытившись, благодушно взирал на мои капризы. Закончив есть и умывшись собственной лапой, я подняла глаза на спасителя. Он улыбался. Осмелев, я запрыгнула к нему на колени и, скрутившись теплым комочком, заурчала. Я почувствовала, как он напрягся, но сообразив, что это высшая степень доверия, запустил пальцы в подсохший мех.
– Ну что, дорогая сирена, в путь? – спросил он, когда я подставила ему шею и прибавила громкость умиротворяющего звука – внутри меня играл баян. – Не будем смущать народ своим присутствием.
Покопавшись в сумке, он вытащил оттуда тонкий ремешок и соорудил что–то вроде удавки. Я возмущенно зашипела. Шерсть по хребту встала дыбом.
– Прости, но так надо. Чтобы люди видели, что ты бегаешь не сама по себе, а у тебя есть хозяин.
Не прошло и дня, как я попала в чужой мир, а у меня уже есть хозяин и я учусь ходить на поводке. Я послушно побежала за господином Венчуром. Мне не нравилось, когда он натягивал кожаный ремешок, чтобы я поторапливалась. Оказывается, это очень неприятно быть привязанной к кому–либо.
Хозяйский конь покосился на меня и попытался стукнуть копытом, но Венчур вовремя дернул за мой поводок, и я без крыльев взлетела в воздух. Я еще не умела ими пользоваться, поэтому была рада, что меня поймали, не дав убиться. Заняв привычное место в седельной сумке, я устроилась поспать. Это пусть хозяин думает, где устроиться на ночлег. Мне и так хорошо. В подневольной жизни есть свои прелести.
Мы ехали почти всю ночь. Я изредка просыпалась и пялилась в темноту. Однажды даже забыла, что теперь я кошка и, испугавшись, едва не вывалилась с нагретого места. Венчур вовремя меня поймал. Но резкое движение, которое ему пришлось сделать, разбередило рану. Он, стиснув зубы, застонал, а я учуяла запах свежей крови.
Чувство вины – странная штука. Я не была виновата в том, что перенеслась в незнакомый мир, и не я ранила господина Венчура, а поди ж ты, переживаю, что нечаянно причинила ему боль.
– Ну чего ты трясешься? – тихо спросил он, хотя я сама не замечала, что меня колотит. – Замерзла?
Я жалобно мяукнула.
Глава 4
Венчур сунул меня себе под плащ. Вот тут я почувствовала острый запах крови. Старой и свежей. Хозяину бы поменять бинты и отдохнуть на кровати, а он из–за какой–то кошки покинул постоялый двор.
Набравшись наглости, я перебралась под другую руку и скрутилась калачиком там, где сильно пахло болью – как раз под сердцем. Возможно, у Венчура были поломаны ребра, потому что он зашипел от боли, когда я поудобнее устроилась.
Я помнила, как Вероника – бабушкина подруга, говорила, что кошки лечат. Ее белая Пуся всегда чувствовала, когда у бабы Веро – так я ее называла с детства, болят суставы. Кошка пробиралась под одеяло и ложилась на нужное место, а утром Веро уже лихо давила на педали своей автомашины. Вот и я понадеялась, что тоже являюсь лечебной.
«У коровки боли, у зайчика боли, а у Венчура не боли», – промурлыкала я и уснула.
Проснулась на рассвете. Солнце еще не взошло, но уже разогнало серость ночи. Слышался плеск воды. Ветер шелестел кронами деревьев и доносил запахи тины и полевых цветов. Я все еще была закутана в плащ, но он лежал на траве. Рядом пасся стреноженный конь.
Плохая из меня кошка. Совсем не чуткая. Хозяина потеряла.
Я вытянула шею. Венчур сделал привал у реки. Спаситель шумно плескался за кустами, временами фыркая, словно был одной породы со своим конем.