Нажав на латунную ручку, я вошла в маленький кабинет. Увидев меня, Джек Коннелли поднялся из-за стола широким, размашистым движением человека, не привыкшего к такой тесноте.

– Здравствуйте, Финна. Садитесь, пожалуйста.

Сержант смотрел на меня спокойно и дружелюбно. Я села на жесткий стул.

Джек Коннелли прошел к металлическому сейфу, щелкнул ключом и повернул массивную ручку. Дверца открылась со скрипящим металлическим звуком. Он достал из сейфа темно-синюю папку-скоросшиватель и положил ее на стол между нами.

Она была слишком тонкой, чтобы заключать в себе жизнь моей сестры и тайну ее смерти.

Теперь мы сидели друг против друга, разделенные не только столом, но и этой папкой. В воздухе повисло молчание, густое и тягучее, как туманы Сторна.

Джек Коннелли положил руку на папку и, посмотрев на меня, спросил:

– Итак, Финна, с чего вы хотите начать?

Я не стала тратить время на предисловия. Каждая минута, проведенная в этом кабинете, была для меня пыткой.

– Официальная версия – несчастный случай. – Мой голос прозвучал намного резче, чем мне хотелось. – Мэйв поскользнулась и упала со скалы у Черного Тиса. Верно?

Джек Коннелли кивнул, его лицо оставалось невозмутимым.

– Следствие пришло к такому выводу.

– Ее тело нашли на берегу, у подножия скалы?

– Она сидела спиной к валунам. Вероятно, после падения, Мэйв была еще жива и ей удалось сесть.

– Могу я видеть фотографии тела моей сестры? – снова спросила я.

– С места происшествия? – уточнил Коннелли.

Во рту у меня стало сухо, и я тяжело сглотнула.

– Да.

– Ну, если хотите… – Он расстегнул папку и откинул крышку. – Но предупреждаю: это тяжелое зрелище.

– Как-нибудь переживу, – ответила я.

Он нехотя вытащил из большого конверта несколько снимков и положил их на стол.

Я заставила себя посмотреть на них.

На первом снимке был общий план. Крупные, замшелые камни у подножия скалы. Мэйв сидела, прислонившись к валуну. Ее спина была неестественно прямой, а поза черезчур собранной для безжизненного тела. На ее ногах не было обуви, только мокрые, прозрачные от воды, носки.

Джек придвинул ко мне еще один снимок. На нем во весь размер было тело моей сестры с мельчайшими подробностями. Волосы Мэйв, обычно ухоженные, были спутаны и запачканы грязью, в которой угадывался ржавый оттенок крови. Все ее тело было мокрым. Куртка – распахнута. Светлая блуза прилипла к телу, обрисовывая грудь и ключицы. Но самое страшное – ее широко открытые глаза. В них было выражение… удивления. Словно в последнюю секунду она увидела что-то настолько невероятное, что даже боль и страх отступили.

Я провела пальцем по глянцевой поверхности снимка.

– Она смотрит вверх. Понимаете?

– Нет, – удивился Коннелли.

– Умирая, Мэйв смотрела на того, кто стоял перед ней.

– С чего вы так решили? Это неочевидно. – Он помолчал, потом договорил: – И совершенно недоказуемо.

– Там кто-то был. Я в этом уверена.

– Старик Койньях Сиврайт обнаружил вашу сестру мертвой. Судмедэксперт подтвердил, что смерть наступила за несколько часов до обнаружения тела.

– А если точнее?

– Между десятью и двенадцатью часами ночи двадцать пятого октября.

– Вам удалось выяснить, зачем Мэйв пошла к Черному Тису ночью?

– Это вы у меня спрашиваете? – сержант усмехнулся. – Вы знали свою сестру лучше, чем я. Вам, как говорится, и карты в руки. Попробуйте сами объяснить.

Я отвела глаза от фотографии Мэйв и глубоко вздохнула, сдержав подступившие слезы.

– Мы давно не виделись, и я не знала, как она жила.

– Любой житель Сторна скажет, что учительница Мэйв Древер была добропорядочной женщиной.

– А где ее туфли? – спросила я.

В глазах сержанта появился интерес. Вопрос был не из тех, что задают убитые горем родственники.

– Туфли? – переспросил он удивленно.

– Думаю, в них она и вышла из дома той ночью. Ее резиновые сапоги до сих пор стоят у порога.

Джек Коннелли откинулся на спинку кресла, и оно жалобно скрипнуло. Он потянулся к папке и достал какие-то документы.

– В протоколе осмотра места происшествия указано… – Он нашел нужный лист и провел по нему пальцем. – Одежда на погибшей была влажной, соответствовала длительному нахождению на береговой линии в условиях тумана. Про туфли здесь ничего не сказано.

– Вы сами присутствовали на месте происшествия при осмотре?

– Конечно.

Я видела, как напряглись его пальцы, лежавшие на бумаге. Он смотрел не на меня, а на документ, словно впервые видел эти нестыковки.

– Возможно, при падении туфли затерялись между камней. В конце концов, их могло смыть волной во время прилива. И это скорее всего, – сказал Коннелли, но в его голосе не было прежней уверенности. Это была лишь версия, а не констатация факта.

– А следы? – не отступала я, чувствуя, как нарастает отчаяние. – На скале, где она, по вашей версии, поскользнулась. Нашли какие-то следы?

Джек Коннелли вытащил из конверта еще одну фотографию и придвинул ее ко мне. Это был снимок скалистого края обрыва у Черного Тиса, камни, местами поросшие мхом и лишайником. Ни вмятин, ни содранного мха, ничего, что указывало на резкий соскок или падение.

– Камень – это не мягкий грунт, Финна. Следов может не остаться.

– Расскажите о ее травмах, – мой голос дрогнул, но я заставила себя продолжать. – Какие травмы были на теле Мэйв?

Сержант тяжело вздохнул и вытащил другой документ – отчет судмедэксперта.

– Заключение, – он откашлялся. – «…Смерть наступила в результате черепно-мозговой травмы, пролома черепа в теменной области, полученной при падении с высоты. Обнаружены многочисленные ушибы, множественные переломы ребер, ссадины на ладонях, характерные для подобного рода инцидентов…» – он запнулся, его взгляд задержался на строчке ниже.

– И? – прошептала я.

– «Также присутствуют кровоподтеки на плечах и предплечьях,» – он прочел отрывок медленно и четко, – «характер и расположение которых может указывать на возможные захваты.»

В кабинете повисла густая, звенящая тишина. Слово «захваты» было таким же осязаемым, как папка на столе.

Я смотрела на Джека, а он смотрел на отчет, который перестал быть просто формальностью и превратился в обвинение.

– И вас не насторожил этот факт? – спросила я, стараясь не выдавать своего волнения.

– Следствие пришло к выводу, что гибель вашей сестры произошла в результате несчастного случая – падения со скалы. – Размеренно произнес сержант, но его собственный взгляд, устремленный на заключение, опровергал его же слова.

– Тогда, как после падения с проломленным черепом она смогла сесть у валуна? Не хочется верить, что вы не рассматривали другие версии.

– Ну, почему же… Версия самоубийства тоже рассматривалась.

– Это подло. Не находите? Но даже если вы ее рассматривали, то по закону должны были передать дело в Procurator Fiscal^[4]. На материке к таким «несчастным случаям» с синяками от захватов и проломленной головой относятся намного серьезнее.

– Не требуйте от меня невозможного, Финна.

– Вы нашли ее телефон? – спросила я.

– Нет, не нашли. Не исключено, что она не взяла его с собой, выходя из дома. Сами знаете, на острове очень плохая связь. – Ответил сержант.

– Проверяли ее звонки и сообщения через оператора связи?

– Запрос оператору направлен. Ответ будет позже.

– Коллег и учеников Мэйв опрашивали? – настаивала я, не собираясь заканчивать разговор. – С соседями говорили?

– Официальная версия гибели вашей сестры не предполагает подобных следственных действий.

– Кто видел ее последним?

– Таких данных нет.

Задумавшись, я провела пальцем по фотографии. Мой палец дрогнул, наткнувшись на деталь, которую я не сразу заметила. На левом запястье Мэйв, там, где носят часы, виднелась вдавленная полоса. Она не была ровной – на отпечатке отчетливо проступал паттерн узора от грубой крученой веревки. Кожа на этом участке казалась темнее.

Я ткнула пальцем:

– Этот след на руке описан в заключении патологоанатома?

Сержант пробежал глазами по тексту документа и покачал головой:

– Об этом нет ни слова.

– Почему? – поразилась я.

– Не требуйте от меня невозможного, – повторил Джек Коннелли.

– Ну вот что! – воскликнула я, не в силах сдерживать себя. – Мою сестру убили, я в этом уверена. Когда она умирала на берегу, рядом с ней, кто-то был! Требую возбуждения уголовного дела!

Мой голос, сорвавшийся на крик, звучал оглушительно. Джек Коннелли сжал губы и отвел глаза в сторону. Воздух в кабинете накалился до предела, казалось, еще одно слово – и полыхнет.

В этот момент дверь распахнулась.

В проеме стоял шестидесятилетний мужчина в безупречно отглаженной форме. Держался он с холодной уверенностью человека, привыкшего не просить, а повелевать. Лицо – непроницаемо. Темные волосы с сединой у висков были по-военному коротко пострижены. Взгляд, тяжелый и оценивающий, скользнул по мне, затем остановился на сержанте.

– Сэр! – Джек Коннелли вскочил из-за стола и вытянулся.

– Сержант Коннелли, – голос начальника был низким и отрешенным, но в нем явственно читалось недовольство. – У вас довольно шумно для рабочего утра. Что происходит?

– Мисс Древер интересуется деталями дела о смерти ее сестры, – начал Джек, но старший офицер перебил его, обращаясь ко мне:

– Финна? Финна Древер? – в его голосе прозвучало не столько удивление, сколько констатация факта.

Черты его лица казались знакомыми, но имя в памяти не всплывало, пока он сам не назвался:

– Дункан Фрейзер.

Услышав это имя, я опустила глаза. В далеком прошлом этот человек считался другом отца и бывал у нас в доме. Теперь, судя по знакам отличия на погонах, три звезды в один ряд, он был инспектором, начальником островной полиции. Боевое настроение, с которым я набросилась на Джека, мгновенно испарилось, сменившись растерянной неуверенностью.

– Мистер Фрейзер, – сказала я и услышала себя со стороны, будто кто-то другой говорил моим голосом.

Губы офицера тронула улыбка, но до глаз она не дошла.

– Я огорчился, узнав, что ты не приехала на похороны отца. Дональд был хорошим человеком. Настоящим островитянином. – Он сделал паузу, давая своим словам произвести необходимый эффект. В моей голове пронеслось недосказанное: «А ты, Финна – нет».

Он продолжил:

– Где ты теперь живешь? Чем занимаешься? Должно быть, жизнь на материке интереснее островной рутины?

Фрейзер был любезен, но взгляд оставался холодным. Я же ощущала себя школьницей, пойманной на проказе.

– Живу в Эдинбурге. Работаю в библиотеке, – односложно ответила я, сжимая руки на коленях так сильно, что пальцы побелели. Внутри меня все застыло от стыда и досады. Еще минуту назад я кричала, требовала, а теперь сидела, опустив глаза и чувствуя себя виноватой.

Джек Коннелли, видя мою растерянность, вернул разговор в официальное русло.

– Сэр, мисс Древер считает, что ее сестра была убита и требует возбудить уголовное дело.

Эффект был мгновенным. Вся любезность и показная заинтересованность слетели с Дункана Фрейзера, словно и не было. Его лицо застыло в чиновничьей маске, а голос приобрел стальной, безличный оттенок.

– Оснований для возбуждения уголовного дела нет, – произнес он четко, глядя куда-то в пространство над моей головой. – Следствие провело необходимые действия. Заключение патологоанатома и осмотр места происшествия со всей определенностью указывают на несчастный случай.

Он сделал паузу и, наконец, перевел свой взгляд на меня. В уголках его губ заплясали едва заметные черточки.

– Но, если ты вдруг отыщешь неопровержимые доказательства обратного, – Дункан Фрейзер произнес это так, будто предлагал доказать существование единорогов. – Предоставь их нам, и мы возбудим дело.