– Альцгеймер в восемнадцать – большая редкость. Поздравляю, ты уникальна, – Эван насмешливо сверкает теплыми карими глазами и невинно дополняет: – Я писал тебе, что заеду.

– А отсутствие ответа не натолкнуло тебя ни на какую мысль? Или ты решил, что я сдохла от аномального восторга?

– Приятно знать, что произвожу настолько сильное впечатление.

– Да, незабываемо павлинье.

– Красивая птица, сочту за комплимент.

Скриплю зубами и решаю зайти с другой стороны. Выравниваю голос, надеясь звучать как милашка.

– Слушай, может, откажешься от идеи со свиданием? У нас нет ничего общего, – саму тошнит от тональности, но вдруг сработает, и пара нежных ноток избавит меня от скучного фильма или пафосного ресторана, в котором нужно платить даже за воздух.

– Это так не работает, Ариэль. Дав обещание, ты должна его выполнить.

– Я же девочка, – кривлюсь, принимая на себя роль тупой идиотки. – Девочка может передумать!

– Отличный фортель. И поскольку он действует, исходя из гендерной принадлежности, а полчаса назад я совершенно точно видел член у себя между ног, передумать я не могу. Свидание в силе.

Черт бы побрал этого Лейквуда!

– Сейчас семь утра, Эван!

– А говоришь “ничего общего”. Я тоже умею определять время. Угостишь завтраком?

Его упорство впечатляет. Но я скорее откушу себе язык, поджарю и съем на ужин, чем признаюсь в этом вслух. Активно формирую в голове список заведений, в которых он может набить свой живот лобстерами или что там едят парни из королевской песочницы, но не успеваю его зачитать, так как взгляд Эвана подозрительно перетекает мне за спину, а лицо принимает выражение бесконечно противной радости.

– Доброе утро, миссис Бейкер! Прошу меня простить за ранний визит. К сожалению, Ариэль возможно застать дома только в это время.

Резко оборачиваюсь и с неприятным чувством осознаю, что наш разговор вышел за рамки приватности.

Удивление, смешанное с интересом, в глазах мамы бесит до чертиков. Конечно, она узнала Лейквуда. В нашем городке не найдется ни одного человека, который бы не знал сына губернатора: безупречная репутация, высшие учебные баллы и яркая улыбка на фото по правую руку от отца. Никаких грязных сплетен и слухов. Идеальный мальчик с идеальной жизнью.

В отличие от его брата.

– Видишь, Ариэль, не одна я считаю, что ты много работаешь, – наивная мама подхватывает свою любимую тему, обманчиво видя в Эване единомышленника. – Проходи, не стой в дверях, – воодушевленно продолжает она и, получив в руки букет, который оказался совсем не для меня, рассыпается в неприятных “спасибо”. Суетится по всей комнате в поисках вазы и кидает в мою сторону загадочные взгляды.

Еще, не дай бог, навыдумывает звон колоколов, стряхнет пыль со свадебного платья двоюродной прабабки и достанет мою медицинскую карту, чтобы раскрыть, в какой день и год у меня случилось недержание.

– Необычный окрас, – приговаривает мама и вдыхает запах цветов. – Ариэль не рассказывала, что вы знакомы.

– Это произошло совсем недавно, – отвечает Эван, фривольно расположившись за нашим столом. Напрягаюсь, представляя, что будет, если он решит продолжить правдивую историю нашей первой встречи.

Мама не знает про наш арест. Вероятнее всего, дела, в которых замешан сын губернатора, рассматриваются в особенном порядке, потому что не было ни звонка, ни весточки. Так же как и не было счета на пять тысяч долларов.

Пытаюсь поймать взгляд Лейквуда и предупредить, чтобы не смел открывать рот, но…

– Мой брат состоит в команде Николаса. На одной из тренировок мы и познакомились.

Услышав логику в его варианте, выдыхаю. Эван – хренов шантажист и позер. Но стелет красиво, до хруста сахара на зубах.

Мама так и стоит с цветами посреди кухни, и я, психанув, сама достаю вазу из нижнего ящика, наливаю в нее воду и чуть не выпускаю ее из рук, когда моя ближайшая родственница предлагает Лейквуду омлет. Мой омлет! Почему именно сегодня у меня отшибло память, и в сковороде оказалось пол пачки соли?! Хотя какая к черту разница?! Пусть жрет, что дают!

Мама считает, что отец Эвана – лучший губернатор и, орудуя на сковороде лопаткой, заводит свою обычную пластинку о его выдающихся законопроектах, озеленении территорий, новой больнице и прочем. Лейквуд увлеченно слушает и выглядит вполне расслабленно. Не разглядывает потертый пол, извилистую трещину на центральной стене и желтое пятно на потолке, которое я не смогла оттереть, как бы ни пыталась. Он будто находится в привычных для себя условиях, но именно отсутствие даже малейшего интереса к окружающему пространству выглядит неестественно. Я всем нутром ощущаю, что его комфорт напускной. Вымученный. Непривычно без персидских ковров? Так его никто не звал.

Эван вежливо благодарит за поставленную перед ним тарелку с моим кулинарным изыском. Берет в руки вилку, подцепляет кусочек бекона и, отправив его в рот, пережевывает с таким удовольствием, словно тут стейк от шеф-повара штата.

– Вкусно? – упираюсь ладонями в спинку стула, стоящего напротив Лейквуда, и в упор смотрю на его лицо, чтобы не пропустить ни одной микроэмоции. У него длинные пушистые ресницы. И маленькая родинка четко над острой вершинкой левой брови.

– Очень, – с трудом проглотив, хрипло отвечает он, и я ликую, не слыша в голосе прежнего счастья. – Могу я попросить чаю?

– Конечно, – добрая мама ставит чайник, желая напоить важного гостя своими бодрящими травками.

– Эван, – с фальшивой лаской распеваю его имя. – Разве ты не знал, что пить после еды нужно как минимум через час. А лучше – через два. Добавки? – и, не дожидаясь его согласия, беру сковороду и вываливаю ему на тарелку все до последней крошки. Брат все равно не будет есть эту гадость.

Лейквуд гипнотизирует взглядом омлет, видя вместо него свой будущий гастрит, и, вымучив из себя натужную улыбку, храбро втыкает прибор в самый маленький кусок. Открыто наслаждаюсь его мучениями и, специально налив себе в стакан прохладной воды, чуть ли не причмокиваю от восторга, когда встречаюсь с его глазами, полными жажды.

– Я готова! – Лив торнадо влетает в кухню и, наткнувшись на незнакомого человека, резко тормозит. Пробегает растерянным взглядом по нам троим, и уделив пару секунд своего внимания вазе, останавливается на Лейквуде. Рассматривает незваного гостя изучающе и совсем не враждебно. – А мне цветы принес?

– Ливи! – ахает мама.

Сестра родилась с каким-то странным набором хромосом. В ее ДНК словно забыли закодировать такой аспект поведения, как тактичность, и потому ее выпаду я не удивляюсь. Но я удивляюсь поведению Эвана. Он выдергивает один цветок из общей массы и протягивает моей сестре.

– Прости, малышка, в следующий раз я принесу тебе самый большой букет, который смогу найти в Хартфорде.

– А потом я заставлю тебя этот букет сожрать, – разносится по всей кухне недобрый голос Ника.

Брат стоит в дверном проеме, полностью собранный на утреннюю тренировку, и пытается сжечь Лейквуда одним взглядом. Не реагирует на замечания мамы и в целом выглядит как машина для убийства: ноздри трепещут, глаза горят, кулаки хрустят.

– А ты, я смотрю, радикален при любых обстоятельствах, – усмехается Эван, вальяжно откинувшись на спинку стула.

– Советую тебе это запомнить, – вторит ему Ник и тут же прикусывает язык, вспомнив о каких именно обстоятельствах идет речь. Брат еще не знает, что Лейквуд не собирается трепаться о нашем чудном мини-отпуске в камере и потому обеспокоенно косится в сторону Норы Бейкер, которая, выключив режим доброй матери, своим самым свирепым взглядом прогрызает в нем дыры.

– Мои дети не знают элементарных правил приличий! Что я сделала не так?

– Ничего. Ты самая потрясная мама из всех! – Ник сбивает ее грозный настрой комплиментом и подходит к Лив. Недовольно хмурится на цветок в ее руках, но не отбирает. Целует в макушку и, взглянув на содержимое тарелки Лейквуда, злорадно хмыкает.

– Пока я чистил зубы, в штате отменили наказание за убийство?

– Очень остроумно, – фыркаю я и еле сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться, когда Эван любезно пододвигает ему блюдо, предлагая угоститься.

Ник одним взглядом показывает, что быстрее съест живую гадюку, и гордо берется за приготовление сэндвичей.

– А кого убили? – любопытничает Лив.

– Никого, кнопка. Все тетради собрала? – Получаю положительный кивок и обращаюсь к Эвану, который, воспользовавшись моментом, присосался к кружке с чаем. – Подвезешь нас?

Он вытирает мокрые губы и поднимается, даже не скрывая в глазах облегчения. Уверена, Лейквуд хочет как можно дальше оказаться от моего смертельного омлета. А я хочу быстрее избавиться от груза под названием “вынужденное свидание”.

– Конечно.

Брату моя просьба не нравится. А мне не нравится нож в его руке, которым он с преувеличенным энтузиазмом нарезает продукты для завтрака. Боюсь представить, что или кого он представляет на месте изрубленного перца, но определенные догадки имеются.

Пока Эван тепло прощается с мамой, словно они знакомы по меньшей мере два столетия, швыряю в Николаса немой посыл, означающий “только попробуй ее расстроить”, и, получив в ответ закатанные до затылочной доли глаза, беру Лив за руку и выхожу из дома.

На улице сестра смешно пучит глаза, прикрывает рот ладошкой и начинает водить восторженные хороводы вокруг выпендрежной тачки Лейквуда. Стоически жду, когда прекратятся визги, скидывая все на возраст. Лив семь, и ей простительно верещать из-за подобных вещей, но спустя тридцать секунд мое терпение лопается, и я чуть ли не силой заталкиваю ее мелкую тушку на заднее сиденье.

Если я думала, что в совместной поездке роль раздражителя возьмет на себя Эван, то ничего подобного! Лив не замолкает ни на секунду, и на ее фоне Лейквуд видится мне чуть ли не святым.

Сестра тараторит без умолку, рассказывает о поделках, мальчике, который, по ее словам, дурак, но дурак симпатичный, о любимом учителе, противной математике и предстоящих летних каникулах. Выливает море информации, от которой очень быстро устаю я. Но, видимо, не Эван. Он поддерживает разговор, задает вопросы и поет милые комплиментики, после которых Лив светится, как неоновая лампочка.

– Давайте сыграем в игру! – сестра не планирует затыкаться, и я задаюсь вопросом, как в таком словесном потоке она успевает дышать.

– В какую?

Лейквуд и тут решил принять участие?

– Я – Ливи Бейкер. Люблю рисовать, смотреть мультики и есть конфеты Choco Bliss с шоколадной начинкой. После завтрака, – поспешно добавляет она, бросая на меня осторожные взгляды. – Теперь твоя очередь, Ри.

– Посиди тихо, пожалуйста, – прошу ее, не желая раскрывать о себе какие-либо факты.

Последний час моей жизни не поддается логическому объяснению. Эван заявился, как к себе домой, покорил мою мать и сестру. Может, надо было оставить звездочку Хартфорда наедине с Ником и ножом?

– Не расстраивайся, – слышу голос Ливи и не сразу понимаю, что она успокаивает Лейквуда. – Ри душная.

Резко поворачиваюсь к обнаглевшей мелочи.

– Что еще за словечки?

Сестра упрямо задирает нос. Всегда выступает, когда что-то идет не по ее.

– Я – Эван Лейквуд. Люблю видеоигры, тачки, конфеты Choco Bliss с вишневой начинкой и… душных людей.

Лицо маленькой занозы озаряет улыбка. Она с чувством прижимает к груди цветок, который непонятно для чего потащила в школу, и с трепетом спрашивает:

– Когда ты приедешь в следующий раз?

Никогда.

– Когда твоя сестра пригласит.

Впиваюсь в манипулятора осуждающим взглядом.

– А когда ты его пригласишь? – Лив не отлипает ноздрями от орхидеи и смотрит на меня так, будто встреча с Эваном – самое долгожданное событие в ее жизни.

– Когда-нибудь, – навожу туману и, видя ворота школы, ликую, что дальнейшего допроса не последует. – Все, дуй в класс.

– Кэти с Энни хотят такую же косу, как у меня, заплетешь им?