Хозяюшка для Морозко (страница 4)
Всё это выглядит грозно и при этом невероятно красиво – как битва стихий, как война между миром живых и миром мёртвых.
Прячусь за деревом, потому что нутром чувствую – насколько опасна навь. Нельзя дать мертвецам себя коснуться. Нельзя.
И понимаю – это Морозко ведёт с ними бой. Не даёт прорваться в мир живых. Может, у него и дурацкий характер, но он свой договор с людьми и природой выполняет чётко, не отступая.
Я совсем окоченела, пальцы не чувствую, щёки онемели, но продолжаю смотреть завороженно. Вижу, как метель бьёт по полчищам теней, как откидывает их назад, к границе миров. Вижу, как за спинами теней поблёскивает голая снежная равнина – пустая, мёртвая, как царство небытия. Но как только метель бьёт по теням – на этом месте снова возникает лес, живой и настоящий.
Очарована силой Морозко.
– Так вот ты какой, – шепчу я, почти не чувствуя ни щёк, ни носа, ни пальцев. – Не разбойник, а воин.
Схватка действительно поражает воображение, но вскоре замечаю – у волков и сов как будто кончаются силы. Они двигаются медленнее, рассыпаются быстрее. А вьюга ревёт уже не так яростно – в ней слышна усталость, надрыв. Вспоминаю, как Агафья говорила мне, что у Морозко кончаются силы, что ему нужна помощь, и если я не помогу – мертвецы прорвутся в мир живых, и всем несдобровать.
Выбегаю из-за ствола сосны, в самую гущу метели, и кричу изо всех сил:
– Где ты?! Покажись!
Почти все мои слова проглатывает вихрь, но они как будто срабатывают как заклинание.
Вихрь перед самым моим лицом сгущается, закручивается – и я вижу мужской силуэт. Он только что материализовался из разрозненных снежинок, сложился из них, стал реальным, плотным – как будто волшебство сработало!
Морозко.
Он в шубе, но она накинута на сияющий белизной доспех – ледяной, сверкающий, будто выкованный из чистого света. Он сильный, красивый, статный, с широкими плечами и прямой спиной. На вид ему не дашь больше тридцати – точно не дед, каким его рисуют в детских книжках. Волосы длинные, белые, заплетённые в боевую косу, как у викинга или древнего воина.
А борется он посохом – длинным, украшенным узорами льда. Посылает в навь порывы ветра, снежные шквалы, которым та почти не может противостоять.
В какой-то момент у Морозко словно подкашиваются ноги – он пошатывается и падает на одно колено в снег, тяжело дыша. Посох выпадает из его руки.
В этот момент на него бросается сразу несколько теней – чёрных, извивающихся, жадных.
Морозко разрывает их голыми руками, швыряет ошмётки тьмы себе под ноги, где они шипят и тают. Но одна из теней укатывает в сторону посох – тащит его прочь, к границе миров.
На неё бросается снежный волк, разрывает на клочки, но и сам рассыпается снегом, оседая на землю белой пылью.
Метель утихает. Становится тише, слабее.
Морозко ищет посох взглядом, но на него снова бросаются тени – ещё больше, целая волна.
Тогда я выбегаю из-за ствола дерева и бросаюсь к посоху, который лежит в снегу в нескольких метрах от меня.
– Не тронь! – голос Морозко сначала похож на рев метели, на вой ветра в ущельях гор, но потом становится человеческим – сильным, звучным, удивительно приятным для слуха.
Пальцы мои подрагивают над посохом, но потом я делаю решающий рывок, хватаю его обеими руками – и вдруг перестаю чувствовать холод.
Совсем.
Метель ревёт, поднимается в небо огромным столбом, и вместе со снегом взлетают тени – все до одной, кружась в воздухе, как чёрные тряпки, пойманные ураганом. Ветер кружит их, потихоньку уничтожая, разрывая в клочья. А затем стихия успокаивается – резко, внезапно, будто кто-то щёлкнул выключателем.
Тени рассыпаются мглой и пропадают в небе, словно их никогда и не было.
Моя одежда растрепана, волосы выбились из косы, шаль сбилась набок. С неба сыплется тихий снежок – мягкий, невесомый. Изо рта вырывается пар.
Смотрю наверх и вдруг пугаюсь, что не увижу больше Морозко – что он исчез в зимней вьюге и больше не покажется. Морозко настоящий богатырь, сильный и загадочный, и он мне… приглянулся. Не могу этого отрицать.
Но тут понимаю, что у меня в руках всё ещё остался ледяной посох.
Холодный. Такой холодный, что руки наконец начинает покалывать – я как будто снова стала человеком, вернулась в своё тело.
Роняю посох вниз, испуганно разжимая пальцы.
И тут из падающего почти стеной снега неожиданно появляется Морозко – высокий силуэт, материализующийся из белого. Он ловит посох на лету, прежде чем тот успевает достигнуть сугроба, и выпрямляется, глядя на меня.
Мы стоим друг напротив друга.
Я смотрю на него снизу вверх – он высокий, намного выше меня. Вижу его вблизи впервые: белые волосы, как будто слепленные из снега, падают на плечи тяжёлыми прядями. Лицо резкое, красивое – скулы высокие, подбородок волевой, губы тонкие. Глаза… глаза холодные, цвета льда, пронзительные. И пар у него изо рта не вылетает. Совсем. Потому что он – не человек.
– Ополоумела? – это первое, что он говорит мне, и голос звучит резко, сердито.
Складываю руки на груди и напоминаю себе о том, что уже слышала про его характер от Ивана и баб в деревне. Ну и не всё то золото, что блестит. Не всякий красивый мужик – приятный.
– Я вообще-то тебе помогла, – отвечаю я, стараясь говорить твёрдо.
Он хмурится, и лицо становится ещё более суровым. Бьёт посохом о землю – один раз, резко – и иней на ветвях деревьев вокруг нас начинает звенеть, будто тысячи крохотных колокольчиков. Это так красиво, так неожиданно волшебно, что я на мгновение замираю и задираю голову.
Над нами, над верхушками елей, вдруг начинает переливаться северное сияние – зелёные и голубые волны света, танцующие в ночном небе.
– Вот это да, – шепчу я, завороженно глядя вверх, потому что никогда не видела северного сияния вживую.
А сейчас оно переливается прямо у меня над головой, как подарок от самой зимы.
– Вот этот посох, – голос Морозко вырывает меня из мыслей, заставляя опустить взгляд, – для любого живого – смерть!