На глазах ее показались, но тут же исчезли слезы. Предпочитая смотреть на крыши домов, она сказала:

– Я действительно поверила, что это был несчастный случай. Моя сестренка всегда была небрежна ко всему, что не привлекало ее внимания. Она постоянно повсюду забывала свои вещи, никогда не следила за временем… Она словно жила в своем собственном мире и не слишком стремилась его покидать… За это многие считали ее сумасшедшей… Дурная наследственность, так они говорили…

Юлька нервно разгладила несуществующие складки на нарядном платье. Я знала, что ее мать покончила жизнь самоубийством после затяжной депрессии и лечения, которое не дало никакого результата. Эхо давней трагедии иногда звучало в жизни ее выросших дочерей и скверные слухи о младшей тому свидетельство.

– Но разве мечтать – это преступление? – воскликнула она. А я ответила тихо:

– Нет. Конечно, нет.

Ее младшая сестра училась в академии художеств и в этой среде была своей среди своих. Маленькой золотой рыбкой в океане творческих грез и мечтаний.

– Все случилось в ночь после ее помолвки, – внезапно севшим голосом, сказала Юля. – В качестве подарка на свадьбу отец купил ей дом неподалеку от себя. Лерка и Стас решили соблюдать традиции и перебраться туда после церемонии. А пока обустраивали свое гнездышко… Первым делом сестрица оборудовала свою студию. Смеялась, что Стас на нее обиделся… Не об устройстве спальни думала невеста, а о работе…

Вспомнив веселые разговоры с сестрой, Юля нежно улыбнулась. Но тут же лицо ее помрачнело.

– Лера не любила толпу. И не желала пышной свадьбы. Но родителям было неловко, что никто из знакомых не будет приглашен на торжество. Тогда Алла и предложила организовать помолвку. И друзей потчевать , и молодых не смутить… Лерка охотно поддержала эту затею. Обижать родителей ей не хотелось, а возможность выбрать еще одно платье ей очень даже приглянулась.

– Алла?

– У мамы, – голос Юли вновь дрогнул. – Еще с университетских времен были две подруги. Они всегда были неразлучны… Мама, Алла и Вика.

– Твоя мачеха?

Юля кивнула и поспешно сказала:

– Мне было десять, когда мама умерла. Лерке шесть. Вика воспитала нас как своих родных и…

Она упрямо тряхнула головой, разозлившись на себя за попытку оправдать брак отца. И тут же сказала упрямо:

– Алла тоже о нас никогда не забывала. Даже живя в Канаде, всегда звонила нам, писала. Навещала при любом удобном случае. Игрушки и наряды коробками присылала…

– На помолвке произошло что-то необычное?

– Нет, – отчаянно замотала головой Юлька. – Это был идеальный вечер! Совершенно идеальный!

– Когда смолкли скрипки и разъехались гости, тоже все было идеально?

Юлька закусила губу и кивнула. Прошептала с отчаяньем:

– Я столько… столько раз прокручивала в голове тот день. Я так отчаянно пыталась вспомнить хоть что-нибудь… понять… Но все, что я вижу, – так это счастливые глаза сестры. Она от счастья словно светилась изнутри!

– И в доме родителей остаться на ночь не захотела?

Юлька смущенно опустила глаза:

– Она ушла, когда все разбрелись по комнатам. Хотя делать это ей было совершенно незачем. Мои родители современные люди и вовсе не стали бы журить ее… их со Стасом. Родители его с первой встречи полюбили и приняли как родного.

– Стас не остался на ночь в доме твоих родителей?

– Нет. Он повез Аллу в город. И заночевал в своей квартире.

– А Лера одна в ночи решила навестить их гнездышко?

– Там была ее студия, – опустив глаза, сказала Юлька. – Она частенько работала по ночам, возможно, ей не спалось и… Ведь это так волнительно! Помолвка, свадьба, новая жизнь! Разве ты не понимаешь?

Слухи о крахе моего романа с Бергманом и его грядущей свадьбы до нее безусловно доходили. И сейчас, столь некстати, она об этом вспомнила. Пробормотала растерянно:

– Прости. Я вовсе не это имела в виду…

– Пожарных вызвали соседи. Дом уже пылал… Как вы узнали о случившемся?

– Тоже от соседей. Кто-то из них позвонил отцу, он мне. Мы не сразу поняли, что Лера была в доме… Искали ее, надеялись… А потом… Потом нам сказали, что нашли… Она задохнулась от дыма. Вероятно, уснула и не заметила, как разгорелся огонь. Она всегда любила свечи, зажигала их едва ли не каждый вечер! А рядом со спальней находилась студия, там все эти краски, химикаты и растворители… Дом вспыхнул как спичка! И она была в самом его сердце…

Юльке потребовалось некоторое время, чтобы совладать с собой. Я не торопила. Пила остывший чай маленькими глоточками и перебирала в памяти материалы дела, не находя противоречий с ее словами.

– Мы все считали, что случившееся – нелепая ужасная трагедия. Мы не могли смириться с тем, как глупо и страшно погибла моя сестра, но… Но никто из нас и подумать не мог, что… Что все могло быть вовсе не случайно!

– Но теперь все изменилось. Почему?

– Ожерелье. Все дело в нем.

– Расскажи подробнее.

– Игорь и я не любители светских сборищ. И всеми правдами и неправдами стараемся их избегать. Но в этот раз Игорь решил ответить на приглашение кого-то из своих партнеров. Вероятно, он подумал, что это пойдет мне на пользу… В общем, мы потащились на светский раут. А там… Там на одной из девиц я увидела ожерелье своей сестры!

– Ты уверена, что это оно?

– Абсолютно. Игорь добился того, чтобы старикашка, купивший его в подарок своей любовнице, показал его нам.

– Тебе и ему?

– И ювелирному дому, который изготовил ожерелье.

– Подлинность подтверждена?

– Да. Сомнений быть не может. И, сразу скажу, других таких нет, оно изготовлено в единственном экземпляре по заказу отца. Он хотел подарить его сестренке на свадьбу, но не утерпел и отдал утром, в день… ее гибели.

С этим аргументом было не поспорить. Тем более с ювелирами я уже успела пообщаться.

– С тех пор я не могу не думать об этом… Что же на самом деле случилось той ночью? Как погибла моя сестра? Как ожерелье оказалось у убитого ростовщика?

Утром следующего дня я припарковалась под окнами дома Трофимова. Лопухинский садик приятно манил тенью раскидистых крон деревьев, воды реки озорно переливались на свету. Но я мужественно противостояла искушению, утешая себя тем, что кондиционер и так спасает от жары. А значит, купаться в речке и нежиться в тенечке вовсе не обязательно.

– Привет, Ангелочек, – плюхнувшись на соседнее сиденье, поприветствовал Иван.

По случаю жары он был одет в джинсы и футболку с коротким рукавом. А выглядел так, будто на нем костюмчик, сшитый портным английского королевского дома.

– Здрасьте, дяденька.

Иван весело фыркнул, но тут же стал серьезным.

– Что поведала Юлия?

Я не таясь пересказала наш вчерашний разговор. Иван слушал внимательно, но ничего особо интересного для себя явно не обнаружил. Впрочем, как и я.

– Ты веришь в то, что девчонка посреди ночи без всякого повода, при полном параде, сверкая бриллиантами, явилась в пустой дом?

– Судя по всему, Лера была барышней мечтательной, могла и прогуляться.

– Или кто-то ее на ночное рандеву пригласил.

– Не исключено.

– Жених отпадает, – с некоторой обидой сказал Иван. – Алиби у него железное – засветился сразу на нескольких камерах, отвозя тетю девчонок. Консьерж в его доме тоже подтверждает, что красавца в смокинге лицезрел.

– Если верить Юльке, любовника у нашей девы не имелось.

– Сестре вовсе не обязательно об этом знать.

– Не поспоришь. Только зачем так надрываться? Жениха Лера выбрала сама. Она наследница состояния, он молодой и преуспевающий.

– И этот брак ему нужен больше, чем ей.

– Будем считать, у них любовь.

– Ага, так и запишем. С большой буквы.

– Если ревность сбросить со счетов, то остается…

– Корысть.

– Никитину принадлежит несколько стекольных заводиков. Все как один в его полном распоряжении. Завещание свое он написал давно и изменений до смерти младшей дочери не вносил.

Иван кивнул. Копии старого и нового завещаний Панфилов продемонстрировал нам первым делом. Все было довольно предсказуемо – ключевыми наследниками становились члены семьи. Бизнес поровну делился между дочками, жена получала очень щедрое пожизненное содержание и разнообразную недвижимость. Приличные суммы передавались в дар Алле Ипатовой, подруге юности обеих жен Никитина, и сыну Виктории от первого брака, Даниилу. Был еще довольно внушительный список пожертвований и перечень денежных благодарностей соратникам и помощникам. Но все же, как не посмотри, наибольшую выгоду от смерти Леры получала Юлька.

В новом завещании она получала бизнес уже полностью. Все остальные пункты оставались без изменения.

– Если представить, что смерть девушки не случайна, – задумчиво произнес Трофимов. – И сестрица ее к этому не причастна, то…

– То Юлька следующая в списке жертв.

– Панфилов понимает это как никто другой, оттого и подтянул тяжелую артиллерию.

Я кивнула. Родных нужно защищать. Это понятно.

– Судя по заключениям, – продолжил Иван. – Эксперты ничего подозрительного не нашли. Ни следов насильственной смерти, ни поджога.

– Что вовсе не значит, что девушка умерла своей смертью, а дом сам собой загорелся. Умельцев на Руси всегда хватало.

Иван хмыкнул, но промолчал – мы как раз повернули к коттеджному поселку, где обосновалась семья Никитиных.

– Поразительное гостеприимство, – оценил Иван, не углядев ни поста охраны, ни даже забора по периметру.

Элитный коттеджный поселок, на территорию которого мы въехали, располагался на месте бывшего садоводства. Посему местность эта, хоть окружена лесами и озерцами, была обжитой еще с восьмидесятых.

Впрочем, в теперешних интерьерах ничего общего с садоводческим прошлым не имелось. Земля была выкуплена застройщиком, все разномастные домики старых владельцев снесены, а на опустевших просторах возведены просторные современные коттеджи. А уже они были окружены заборами как следует, ни одного ниже двух метров я не углядела.

Сдав вправо, я свернула на параллельную улицу. Проехала до конца и притормозила.

Иван первым вышел из машины. Толкнул незапертую калитку и вошел на участок. Я поспешила следом.

Одноэтажный коттедж, построенный отцом для семьи младшей дочери, представлял собой печальное зрелище. Теперь от него остался лишь обгорелый, покосившийся остов – все убранство сгорело дотла. Как и мечты о счастливом будущем.

Обойдя участок по периметру, я ничего интересного не обнаружила. Замерла подле обожженного огнем молодого дуба, которому не суждено больше распустить зеленые листочки. Протянув руку, коснулась его израненной шершавой коры.

Есть раны, что не залечит никакое время. Я бы предпочла об этом не знать. Или хотя бы не помнить. Но…

– Ты в порядке?

– В полном. Поехали. Никитины ждут.

Две улицы спустя мы вновь остановились. Иван бросил взгляд на часы:

– Пешком минут семь не напрягаясь.

– А значит и каблуки не помеха.

Ворота гостеприимно распахнулись. Нас уже ждали.

На крыльце показалась Юлька, одновременно с ней вышел Панфилов. Бережно обняв жену за плечи, он молчаливо призвал ее к спокойствию. Она бросила на него быстрый, полный печали взгляд.

Вымученно улыбнулась и сказала:

– Пойдемте в дом, все уже в сборе.

Кто еще, помимо Никитиных, желал встречи, мне было неведомо. Но познакомившись с собравшимися, я машинально отметила, что все они указаны в завещании.

То есть, почти все. Имена жениха Леры и подружки Даниила, сына Виктории, в перечне не значились ни до, ни после трагедии.

По случаю нашего с Трофимовым явления, был приготовлен легкий завтрак. На веранде, где бесшумно и щедро работал кондиционер, все разместились за столом. Но к чаю и угощениям, так никто и не притронулся.