Дерево с глубокими корнями (страница 9)
– Нет, – отрезала она. – Я не смирилась со смертью Леры. И, наверное, никогда не смирюсь. Но… я никогда не сомневалась, что случившееся – роковое стечение обстоятельств. Ужасно. Глупо. Но без чьей-либо злой воли!
– Сейчас вам так не кажется?
Виктория посмотрела на меня с удивлением. Спросила растерянно:
– Конечно… Иначе зачем бы мы пригласили вас?
– И то верно, – кивнула я. – Но все же. Помимо истории с ожерельем, есть еще что-нибудь, что… настораживает вас?
– Нет, – покачала головой она. – Ни сейчас, ни тогда я не могу сказать ничего плохого о событиях того вечера и людях, что были приглашены на торжество. Если честно, это был идеальный праздник. Совершенно идеальный!
Глаза Виктории наполнились слезами. Она быстро смахнула их ладонью и продолжила взволнованно:
– Лерочка была так счастлива! И так прекрасна! Ей сшили очень красивое платье, она была краше Золушки на балу. Все кружилась в нем и смеялась. Так звонко, так радостно… Слава не утерпел, подарил ей ожерелье. Он хотел вручить ей его утром в день свадьбы. Но не удержался… Когда гости разъехались по домам, я заглянула к Лере. Мои дочери уже взрослые, но от некоторых привычек трудно отказаться. Я всегда целую их на ночь и… Впрочем, неважно… Я заглянула к ней, Лера готовилась ко сну. Но еще не переодевалась. Ожерелье было на ней. Я поцеловала ее и ушла… Это был последний раз, когда я видела свою дочь живой.
Я не умела воскрешать умерших. А значит ничем не могла помочь. Потому любые утешения казались мне пустым сотрясанием воздуха. И в таких случаях я всегда предпочитала идти проложенным курсом ни на что не отвлекаясь.
– Вы видели, как она покидала дом?
– Нет. Я так устала, что практически сразу уснула. Слава и вовсе уже дремал, когда я пришла. К тому же окна нашей спальни выходят в сад, а не на улицу. Я бы и не заметила, если бы кто-то вышел за пределы участка.
Возможность осмотреться я не упустила, и расположение комнат дома мне было уже хорошо известно. Из спальни хозяев действительно не видны ни дорога, ни калитка. А значит, если оба действительно мирно спали в своих постелях, то не могли видеть кто приходил и уходил той ночью. И проезжали ли мимо машины тоже.
– Как вы думаете, что Лере могло понадобиться в коттедже?
– Все что угодно, – махнула рукой Виктория. – Она ужасная непоседа. А время как будто и не чувствует вовсе. Коттедж уже был полностью готов к переезду молодых. Возможно, она разволновалась и захотела взглянуть на свой новый дом… Все же она такая мечтательница, совсем ребенок!… Или решила поработать в студии. Она перевезла туда все инструменты, у нас уже ничего не осталось.
– Такое случалось и раньше? Я имею в виду ночные бдения за мольбертом.
– Постоянно, – с некоторым недовольством сказала Виктория. – Лера частенько путает день с ночью. Сколько я ни боролась с этим, всегда проигрывала. Пока она ходила в школу, режим еще немного соблюдался. А потом все пошло насмарку…
Задав еще несколько вопросов, я остановилась. К тому моменту мы закончили круг почета вокруг дома и вновь оказались у ступенек веранды.
Вышла Алла. Она казалась усталой. И немудрено, я видела в окно, что Трофимов беседовал с ней в гостиной. Наверняка всю душу вытряхнул.
Стараясь не подавать виду, она улыбнулась подруге:
– У Юли голова разболелась, Игорь отвел ее в комнату. Слава с молодым человеком в кабинете.
Заговорив о Трофимове, Алла бросила на меня быстрый взгляд и тут же отвернулась. Определенно, он сумел произвести впечатление. Небось, сегодня ей будут сниться кошмары.
Виктория привычно взяла руки подруги в свои и легонько сжала. Должно быть за десятилетия дружбы этот жест стал столь же естественным, как и дыхание.
– Я буду в гостиной, если понадоблюсь, – сказала Виктория и, поддерживаемая подругой, скрылась в доме.
На веранде, хмуро переглядываясь, ожидали своей очереди трое друзей. Выглядели они как студенты, готовящиеся вытянуть билет. Повезет, не повезет…
Наивные. В нашем с Трофимовым дуэте не было плохих и хороших. Оба мы были чертовски ужасны.
Ближе всех ко мне была Ирина, ей я и предложила совершить очередную прогулку в саду. Бросив на брата и возлюбленного испуганный взгляд, она все же мужественно последовала за мной.
Однако ничего интересного не поведала. Отвечала на мои вопросы вдумчиво и обстоятельно. Но наряды гостей и яркие краски торжества – все, что осталось в ее памяти.
– Как ты считаешь, что Лере могло понадобиться в коттедже посреди ночи?
– Студия, – не задумываясь ответила Ира. – Она и раньше там оставалась ночевать. В этом нет ничего необычного.
– Никогда не думала, что художникам для вдохновения нужно свечи повсюду зажигать.
– Может и не нужно, – пожала плечами Ира. – Но Лера их обожала. Особенно с ароматами. Их у нее целая коллекция. И здесь, и в коттедже… была.
Ира смутилась и отвела взгляд. На щеках ее выступил румянец.
– Твой брат… Какие у них были отношения?
– Они собирались пожениться! Какие у них могут быть отношения?
– Самые разные. От любви до ненависти. Брак ни одному, ни другому не помеха.
– Что за бред? – рассердилась Ира. – Мой брат любил Леру. А она его!
– Только его или еще кого-нибудь?
– Разумеется, только его! У него тоже с тех пор, как они стали встречаться, никого не было.
– Ух ты. Правда?
– Издеваешься?
– Вовсе нет. Мне просто любопытно. Есть ли тайны у жениха и невесты?
– Нет у них никаких тайн.
– Так не бывает.
– По себе судишь? – внезапно появляясь из-за угла дома, спросил Стас.
Внешне он был спокоен. Но взгляд выдавал. Парень жаждал крови. И моя вполне бы сгодилась.
– А ты думал? Она и есть одна сплошная тайна, – словно из ниоткуда явился Трофимов. Лениво пожевывая травинку, он щурился на солнце и походил на ленивого кота.
Если, конечно, можно назвать котом опаснейшего тигра.
Стас резко обернулся. Но добрее не стал. И на попятную идти не собирался.
– Что вы тут устроили?!
– Ничего сверх того, о чем нас просил твой… – Трофимов сбился на полуслове и посмотрел на меня с мольбой. – Как называется муж сестры несостоявшейся жены?
– Так и называется: Панфилов.
– Супер. Надо записать.
– Я тебе в СМСке черкану.
– Благодарю, – широко улыбнулся Иван и без перехода сказал Стасу. – Чего это ты недоволен? Не хочешь разве узнать, что случилось-приключилось с твоей любимой женщиной?
– Она умерла! Вот, что с ней случилось.
Стаса затрясло от ярости. Ясность ума его покинула. Как и чувство страха.
Ира же напротив испугалась чрезмерно. Вцепилась в руку брата, призывая его к спокойствию. Но он оттолкнул ее, даже не заметив.
Парню требовалось спустить пар. Трофимов был не против помочь. Но тут показался Игорь.
В своей привычной манере, словно ничего не замечая, сказал:
– Спасибо, ребята, что приехали. Думаю, на сегодня все.
Разом поскучнев, Иван кивнул. Все, так все.
– Все контакты у вас есть, если что-то потребуется, сразу звоните. Возникнут вопросы, проблемы, – задержавшись на последнем слове, он посмотрел на Стаса. – Сообщите мне, я разберусь.
Несостоявшийся жених отвернулся в досаде. Эмоции хоть и взяли верх над разумом, но совсем головы он не потерял. Похоже, Игоря он побаивался. И это, к слову, очень разумно. Я бы тоже с ним силенками мериться не стала.
Попрощавшись, мы покинули чужой дом. Яркое раскаленное солнце заливало все вокруг. Но дом Никитиных казался словно затянутым тучами. И я, признаться, была рада убраться отсюда поскорее.
Последующие несколько часов мы провели насыщенно, но безрезультатно. Пообщались с пожарными, бригадой «Скорой помощи» и ментами, что побывали на вызове в ночь трагедии. Даже смотались в морг. Но ничего путного это не дало. Абсолютно ничего.
Для всех наших собеседников смерть девушки – банальная ежедневная рутина. В ней нет ничего интересного, примечательного или выдающегося. Ее жизнь и смерть – лишь число в нескончаемом статистическом ряду. И не более того.
Некоторые из сегодняшних собеседников не сразу могли сообразить, о каком именно событии их спрашивали – слишком много похожего случалось в их профессиональной жизни. Другие вспоминали о красоте элитного поселка, а вовсе не о судьбе погибшей. Но и те и другие сходились в одном – нет причин считать, что девушку убили. В своей гибели она виновата сама. Не надо было играть с огнем.
– Ей не свезло, – почесав небритую щеку, напоследок сказал один из пожарных, выезжавших на вызов. – Случись все на несколько дней позже, и была бы она жива-здоровехонька.
– Почему это? – насторожилась я.
– Так, ее отец убивался, что систему пожаротушения установили, а в эксплуатацию не ввели. И с охраной та же песня – у них там камеры, датчики, полный фарш одним словом. Но ничего не работало. Мастера и должны были подъехать, все настроить. Уже и запись была, только не успели…
– Какое интересное совпадение, – простившись с пожарным и отойдя на несколько шагов, пробурчал Трофимов. – Все было, но ничего не работало. Идеальная возможность.
С подобным утверждением спорить трудно, да и не хотелось – ведь я считала также.
Усевшись за руль, я собиралась было построить новый маршрут. Но тут мой мобильный ожил, и голос Греты царственно сообщил:
– Виктор ожидает тебя в «Сардинии». Прямо сейчас.
– А больше он ничего не ожидает?
– Может и так, но передавать не просил.
Хотелось сказать какую-нибудь колкость, но Грета уже бросила трубку. Я чертыхнулась. Тратить время не хотелось совершенно, но вариантов Бергман не предлагал.
– Где тебя высадить?
– Нигде. Я с тобой поеду.
Я взглянула с удивлением, а Иван сообщил как само собой разумеющееся:
– В «Сардинии» отменная кухня. Это во-первых.
– А во-вторых?
– А во-вторых, ты же не думала, что я пропущу все самое интересное?
– Это ты о чем сейчас? – прищурилась я, а Иван с показным удивлением сказал:
– О расследовании, конечно. А ты о чем-то другом подумала?
Вновь чертыхнувшись, я завела мотор. Трофимов победно улыбнулся и взялся за телефон.
Среди его собеседников оказался и Степан, подъехавший к ресторану синхронно с нами.
– Он тоже голоден, – в ответ на мой возмущенный взгляд сказал Иван. – Друзей надо баловать. Или хотя бы иногда кормить. А то никого не останется.
Еще одна мудрая мысль. И снова не поспоришь. Кажется, у меня начинается аллергия на Трофимова и его мудрости.