Он недовольно покачал головой. Я аккуратно положил объявление обратно на стол, и заверил консула, что я бы точно спрятал тело. Всё-таки сыщик, понимаю что к чему. Не похоже, чтобы консул мне поверил. По крайней мере, его следующие слова звучали так, будто бы он не сдаст меня немедленно полиции, если я столь же немедленно исчезну и не буду одним своим присутствием создавать проблемы.

– С полицией я объяснюсь, – пообещал я. – Я не виновен и, думаю, что я смогу их в этом убедить.

– Это вряд ли, – проворчал консул.

– Им нужен козел отпущения, – добавил "Емеля".

Консул наградил его недовольным взглядом. Мол, куда лезешь, но и опровергать не стал. "Емеля" потупил взор, изображая максимум смирения и раскаяния.

– Всё так, – недовольно проворчал консул. – Наши отношения с Болгарией, Феликс Викторович, сейчас пребывают не в лучшем состоянии. И это еще мягко сказано. Болгары крайне недовольны невмешательством России в их прошлогоднюю авантюру. Прогерманская партия этим вовсю пользуется и русский убийца их устраивает на все сто.

На последних словах он метнул в меня гневный взгляд. Как будто я убил этого немца! К сожалению, все вокруг, похоже, думали именно так. Консул уж точно. Да и "Емеля" бросал на меня исподлобья опасливые взгляды. Он старался делать это незаметно, но последнее лишь подчеркивало его тревогу. Не могу его винить. Похоже, я и впрямь превратился в ходячую проблему.

– Вы бы еще болгарского гражданина убили, и было бы им вообще счастье! – резко добавил консул.

– Ох, Георгий Григорьевич, давайте вначале с немцем этим разберемся, – миролюбиво предложил я. – Вы, часом, не в курсе, как его звали?

– Да какая разница?! – рявкнул консул. – Вам сейчас не о нём думать надо, а о том, как из страны выбраться, потому что я вас в дипломатическом багаже вывозить не собираюсь. Даже не мечтайте.

– О, нет, об этом и речи нет, – тотчас заверил я его. – Вначале мне нужно разобраться с этим убийством.

Взгляд консула был весьма красноречив. Наверное, так ученый-энтомолог посмотрел бы на совершенно новый, уникальный подвид таракана, который бы вдруг человеческим голосом запел гимн самой враждебной нам страны. Не знаю, кто это был на тот момент. Британцы, наверное. Мы с ними никогда толком не ладили.

– Что значит разобраться?! – вопросил консул.

– Хм… Ну, это значит – раскрыть дело, сдать убийцу полиции и очистить моё доброе имя.

"Емеля" закатил глаза к потолку, словно бы я сморозил несусветную глупость. Не буду утверждать, будто бы был с ним всецело не согласен, однако и план консула был мне откровенно не по душе. Во-первых, и оно же было главным, я никого не убивал. Хотя кое-кого очень хотелось бы. А (это во-вторых) агентство у нас международное, филиалы во всех европейских державах есть и такие проблемы ему уж точно не нужны. Да, определенные трения с законом в нашей работе случались регулярно, но убийство… Нет, с таким клеймом меня точно уволят к чертям собачьим.

– То есть, вы один, в чужой стране, без знания языка, собираетесь раскрыть убийство, которое оказалось не по зубам местной полиции? – спросил консул.

В целом – да, план выглядел примерно так. Согласен, в общем виде он был далек от идеала. Просто план "Б", который сводился к "сбежать и надеяться на лучшее", нравился мне еще меньше. А плана "В" у меня не было, хоть я и думал над ним всю дорогу от домика Сатиросов до Варны.

– Если я сбегу, это будет фактически признание и тогда убийство уж точно повесят на меня, – сказал я.

– Еще раз вам повторяю, его уже повесили на вас, – слово "уже" консул заметно выделил голосом. – Так что, Феликс Викторович, прекратите маяться дурью и катитесь из страны ко всем чертям!

Кстати, о катитесь из страны… В памяти сама собой всплыла давешняя шхуна. Вот тут, наверное, мне надо было бы более тщательно подобрать слова, но мой мозг в тот момент уже погрузился в расследование убийства, выискивая в глубинах памяти малейшие зацепки, и в разговоре участвовала меньшая его часть. Она меня подвела, и я ляпнул излишне прямолинейно:

– Да с покиданием страны, Георгий Григорьевич, у меня, знаете ли, тоже не задалось. Та "Невеста ветра", что вы мне сосватали, оказалась с большим сюрпризом.

– Какая еще невеста?

Удивление на лице консула мне показалось искренним.

– Шхуна, о которой вы мне писали в письме, – сказал я.

– Что за бред?! – рявкнул консул. – Я вам ничего не писал. Хотите втянуть меня в свою авантюру? Не выйдет! Убирайтесь-ка вон, Феликс Викторович!

И он строго указал мне в сторону двери. Еще секунду я быстро соображал, есть ли у меня шанс как-то исправить ситуацию и убедить-таки консула мне помочь. Выглядело так, что нет. Я коротко кивнул в знак прощания.

– Я провожу, – тотчас вызвался "Емеля".

Он бочком протиснулся мимо стола. На самом деле, там даже куда более крупный консул прошел бы обычным порядком, но "Емеля" всё равно прошмыгнул, точно мышонок в хлебной лавке. Я мысленно вздохнул и направился на выход. "Емеля" шмыгнул вперед, не задев меня и вешалки – тут, кстати, для него проход оставался заметно поуже – и открыл входную дверь во всю ширь. Я шагнул через порог.

– Погодь, – шепнул "Емеля".

Сунув руку в карман пиджака, он вытащил кошелек. Из него на свет появились несколько мятых купюр.

– Вот, возьмите, – торопливо шепнул "Емеля", сунув деньги мне в ладонь. – И валите уже отсюда подальше. Загребут, не отмажетесь. Плевать им, кто немца приговорил. Главное нас под монастырь подвести.

Я благодарно кивнул.

– А потом скажут, что секретарь российского консульства содействовал беглому преступнику, – громко проворчал консул.

– Не скажут, Георгий Григорьевич, – уже громко отозвался "Емеля". – Денежки-то мною не подписаны.

– А я не проболтаюсь, – пообещал я.

Консул проворчал что-то неразборчивое, но определенно недовольное. "Емеля" изобразил двумя руками, мол, проваливай поскорее. Я шагнул с крыльца, и дверь тотчас захлопнулась.

Быстро пересчитав купюры, я свернул их пополам и сунул в карман рубашки. Что и говорить, бюджет на текущее дело вырисовывался весьма скудный. Самое время сказать себе, что бывало и хуже, но, положа руку на сердце, нет, не бывало. На этот раз я влип по самые уши. Даже, пожалуй, еще глубже.

Глава 4

Покинув здание консульства, я немного попетлял по ближайшим улочкам, чтобы выяснить – не следят ли за мной. На месте здешней полиции я бы непременно выставил наблюдение у консульства. Однако слежки, или как у нас говорят "хвоста" не было.

Убедившись в этом, я поспешил к гостинице, рассчитывая поспеть к началу завтрака. Кстати, перекусить бы и мне не помешало, но вначале дело. Пока постояльцы завтракали, у меня было больше шансов незаметно проникнуть в номер.

С проникновением в саму гостиницу всё было еще проще. Помимо парадного входа, там был еще и черный, и он не запирался даже на ночь. Это я разведал еще когда только остановился в гостинице. Без всякой задней мысли, просто беспокойная неделька выдалась. В Константинополе в меня и стреляли, и какой-то башибузук пытался раскроить мне череп, причем подозреваю, что его подослал ко мне сам клиент, поскольку страховая премия была выше, чем стоимость пропажи; в общем, на таком фоне поневоле начинаешь машинально подмечать пути отхода.

Тем более что, как оказалось, в Варне я тоже рано расслабился. На какое-то время даже мелькнула мыслишка: а не связаны ли два дела? По идее, не должны были. То дело закрыто полностью, даже гонорар нашему агентству уже переведён, да и в Варне я застрял случайно и по своей вине. Никто меня не пытался задержать, сам не уследил за временем и прошляпил пароход. Вполне мог бы успеть. Стало быть, на прицел меня взяли уже здесь.

Из проулка выскочила черная кошка и шустро перебежала мне дорогу.

– Брысь, зараза! – рявкнул я.

Кошка посмотрела на меня с укоризной. Мол, для тебя же, дурака, стараюсь, предупреждаю об опасности, и вот она, человеческая благодарность! Нет, спасибо, конечно, хвостатая, но это же был единственный безопасный проход к гостинице. Уж при ней-то полиция точно должна была выставить пост, а по этой улочке можно было выйти прямиком к черному ходу, причем от главного входа меня бы прикрыл угол здания.

Я вздохнул, и пошел дальше. Кошка всё-таки лучше, чем пост полиции. Хвостатая интриганка лихо взлетела по деревянной стене и уставилась на меня с крыши. Небось еще и напевала бы "безумству храбрых поем мы славу", если бы умела. Кстати, в оригинале для сокола всё очень плохо закончилось.

– Ладно, хвостатая, прорвёмся как-нибудь, – сказал я кошке.

Она не ответила. Мол, я неприятности предсказала, дальше сам решай. Да я, собственно, всё уже решил, а брать ходы назад неуместно для приличного шахматиста.

Людей на улице было немного. В богатых кварталах вставали позднее, а те, кто обслуживал улицы, напротив, выходили пораньше. Около гостиницы я и вовсе никого не заметил. Хотя я особо и не высовывался, поскольку так ведь и меня могли заметить. Держась в тени, я прошмыгнул вдоль стены к черному ходу и быстро огляделся. Вроде никого. Дверь, как и раньше, была не заперта. Секунда, и я уже внутри, прижимаясь к вновь закрытой двери спиной и вслушиваясь в звуки гостиницы. Шаги, тихое поскрипывание половиц, позвякивание посуды со стороны столовой и приглушенные голоса. Ничего необычного.

На второй этаж вела широкая лестница. Я скинул куртку. Слишком уж она "бедняцкая", в глаза бросаться будет. А вот рубашка у меня вполне приличная, как и брюки – если не считать на них разводов от соли. В экономном освещении здешних коридоров это не будет сильно бросаться в глаза.

Выдохнув, я неспешно и уверенно, как и подобает только что позавтракавшему постояльцу, направился вверх по лестнице. Никто меня не остановил и на верхней площадке я привычно свернул в коридор. Там мне навстречу попалась пожилая пара. Раньше я их не видел, но, как и положено приличным людям, мы пожелали друг другу доброго утра и разошлись. Они – вниз по лестнице, а я – дальше по коридору. Мой бывший номер был недалеко.

Я деликатно постучал в дверь. Никто не ответил. Этого я и ожидал. Вряд ли номер, где произошло убийство, сдали бы в тот же день. Скорее, полиция вообще запретила бы соваться туда даже уборщице до окончания расследования. Вот будь тут наплыв клиентов, хозяин гостиницы мог бы поспорить, мотивируя упущенной выгодой, хотя и тогда с полицией спорить может выйти себе дороже, а уж коли клиент не идет косяком, как рыба на нерест, так и вовсе нет смысла портить отношения с ней.

Мне была известна добрая дюжина способов тихо вскрыть замок куда сложнее гостиничного (в нашей работе иногда бывает необходимо суметь зайти без приглашения), однако тут они не потребовались. Дверь оказалась не заперта. Вот это уже странно! Но отступать было поздно, и я бесшумно проскользнул внутрь.

В номере было чисто и тихо. У широкого окна застыла барышня. Она стояла так неподвижно, что на какой-то миг я подумал, будто бы это манекен. Барышня была примерно моего роста и очень стройная. Строгое черное платье это подчеркивало. В подобных случаях обычно говорят "ненавязчиво подчеркивало", но в конкретно данном – слово "ненавязчиво" было совершенно неподходящим. Платье, как строгая учительница, четко и точно указывало невидимой указкой куда смотреть. Черные, под цвет платья (хотя, наверное, наоборот), волосы были собраны в довольно-таки замысловатую прическу, напомнившую мне нераспустившийся бутон.

– Что вам угодно? – тихо и без всякой тревоги в голосе осведомилась барышня.

Она даже головы не повернула, продолжая глядеть за окно. Барышня говорила по-французски, но сразу чувствовалось, что язык ей не родной. Но откуда она – я, конечно, по одной фразе угадать не смог. Эх, сюда бы Гурова с его талантом!

– Простите, не ожидал здесь застать кого-нибудь, – сказал я, проходя в номер и лихорадочно соображая, что говорить дальше; идей не возникло и я решил в общих чертах придерживаться правды: – Видите ли, барышня, я сыщик и сейчас веду расследование…

– Вы расследуете убийство моего отца? – тотчас спросила она, и повернулась ко мне.