– Госпожа инспектор, прошу прощения ради всего святого! Я же вам и не представился!

Она хмыкнула:

– Как и я. Не успели мы с вами познакомиться. Евгения Александровна Стецкая, – произнесла она, по-мужски пожимая ему руку. – А про вас я и так все знаю. Белоусов Александр Дмитриевич, начальник жандармского корпуса Камчатского сектора и автор тридцати двух прошений в Петербургский теневой корпус с просьбой расследовать магическое убийство. Все так?

– Так, госпожа. Все так! Вещи у нас тут нехорошие начались. Как узнал, сразу в Магистрат бросился, чтобы они теневик… теневому корпусу мои прошения отправили. Телеграф-то только у них и есть, в Магистрате-то, да почта раза два за год на пароходе приходит. Да и понятно, что, кроме вас, госпожа инспектор, никто с этим не разберется.

– Ладно уж, – она отмахнулась, больше не в силах игнорировать ароматный пар, исходящий от чугунка. – Посмотрим, что у вас тут.

«Но сначала я съем все, что только влезет!» – с какой-то детской радостью подумала она.

Глава 2

Петропавловский Порт, Камчатский сектор,

4 февраля 1917 года

Полный желудок дарил всему телу приятное тепло и томную усталую сонливость. Ничего не хотелось. Ни пустых светских разговоров, ни рабочих докладов, ни даже собственных мыслей. Однако в жизни теневого жандарма работа всегда была превыше всего. Даже превыше себя, если такое требовалось. Ведь от их службы зависела спокойная жизнь как целой страны, так и самого императора. Жизнь магов, конечно, тоже зависела от их службы в не меньшей степени, но Евгения забывала об этом так же часто, как и они сами.

Стараясь отогнать липкую дремоту и прервать мысли о жирной ухе, теплом пироге и даже толкуше, вполне себе сносной на вкус, она пересела за рабочий стол Белоусова. Пробежала глазами по беспорядку: испачканным чернилами бумагам, новым депешам, которые тот собирался телеграфировать, и старым газетам. Причем старым настолько, что на одной из них первая полоса до сих пор кричала заголовком: «Трагическая гибель непотопляемого “Титаника”».

Начальник местного корпуса тут же засуетился, разгребая кипы бумаг в разные стороны и распихивая их в маленькие деревянные ящички.

– Оставьте, – устало махнула она, – они мне не помешают. Лучше садитесь, побеседуем.

Он послушно придвинул стул по другую сторону стола и опустился на него, сложив руки на коленях, будто провинившийся ребенок.

– Вы один тут работаете? – спросила Евгения.

– Как же один? – хохотнул он. – Федька еще, сын мой. А больше никого тут и не надо. Городок-то небольшой, чего тут сторожить? Правда, есть у нас еще и полицейская стража, там человек пять наберется. Губернатор, конечно, имеется, казначеи. Еще писарь…

– Достаточно! – прервала она, взмахнув рукой. Должностные лица Петропавловска мало ее волновали. Только этим теневикам еще не хватало заниматься! – Расскажите о трагедии. В прошениях говорилось, что труп мужчины нашли на вулкане. Есть ли снимки? Фотоаппарат у вас тут имеется?

– Имеется, госпожа, – кивнув, отчеканил Белоусов, – но снимков нету.

– Отчего же? – она удивленно вскинула брови.

– Так снимать-то нечего! – ответил он таким тоном, словно ответ подразумевался сам собой. – Тела-то нет.

Евгения нахмурилась. Ей, конечно, не привыкать к странностям в своей работе, но, чтобы взяться за дело, нужно, чтобы оно было, это дело.

– Не очень вас понимаю, – честно произнесла она, откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди. – Тело украли? Растащили животные? Сбросили в воду? – принялась перечислять девушка. – И кто этот убитый? Вы его знали? Откуда он родом?

От потока вопросов Белоусов слегка растерялся и схватился за самый, по-видимому, простой из них.

– Лично убитого не знал, госпожа. А жил он в Ключах, это поселок такой. Оттуда нам и сообщили. Сначала пропал, вестей никаких. Молодой был, все грезил на Ключевскую забраться, вулкан это, госпожа. Там и сгинул, храните боги его душу, – он быстро осенил себя пятиконечным знаком. Сложил вместе два пальца и легонько прикоснулся ими ко лбу, левому плечу, животу, потом к правому плечу и, наконец, к сердцу.

Евгения поспешила повторить защитный знак и спросила:

– Значит, тело нашли на Ключевской сопке? У подножия или выше? Насколько я знаю, забраться туда непросто.

Он хохотнул:

– Да уж, непросто! Почти невозможно, я вам скажу! Никто давно уж и не пытается. Мало того что она опаснее многих других сопок, так еще и… – Он чуть наклонился вперед и прошептал: – Она проклята. – И снова поспешил осенить себя защитной звездой.

Мысли в голове у Евгении словно и сами превратились в толкушу. Проклятых гор, вулканов и лесов она давно не боялась. Но приезжать на самый край земли ради глупых деревенских историй и никем не обнаруженных трупов было по меньшей мере неприятно.

– Оставим легенды на потом, – отмахнулась девушка. – Мертвец. Расскажите мне про него. С чего вы взяли, что он вообще был, если никто его не видел и на сопку не поднимался?

Белоусов вдруг замялся. Отвел глаза, потер ладонями и неуверенно ответил:

– Так это… тезка мой рассказал, Александр…

Она даже по столу ударила от раздражения, заставив собеседника испуганно подпрыгнуть на месте.

– Вы долго будете меня дурачить? – сквозь стиснутые зубы выдавила она. – Отвечайте четко и ясно. Кто этот человек и что он рассказал о трупе?

– Живет он в Ключах, госпожа, – затараторил Белоусов, – за лесом присматривает, духов задабривает. Он по ритуалам настоящий мастер, госпожа. Весь Камчатский сектор о нем знает.

– А фамилия? – все так же грозно спросила девушка.

– Нет ее, госпожа… – едва слышно ответил служащий.

Она снова откинулась на спинку и тяжело вздохнула. Вот оно что, очередной непримкнувший. Только они во всей империи не носили фамилий и только они могли вызвать такую нервозность у начальника штаба. Особенно если он не стремился препятствовать незаконным шаманским ритуалам.

– И сколько в секторе непримкнувших? Магов, которые не состоят на учете в Магистрате, – на всякий случай добавила она, не зная, как их могли называть здесь. В некоторых секторах их звали отступниками, в других – сгинувшими, а на Урале и вовсе нарекли Полозовыми служками. Иногда ей долго приходилось объяснять людям, что за магов, или, как иногда говорили по старинке – шаманов, – она приехала искать.

Но Белоусов к слову оказался привычен:

– Непримкнувших-то? Один, госпожа.

– Один, о котором вы знаете? – усмехнулась девушка, наблюдая за беспокойным ерзаньем мужчины.

– Ну что вы, госпожа…

– А местное население? Ительмены, коряки, например? Как часто вы их проверяете? Вы уверены, что они не скрывают своих новорожденных магов?

Белоусов невнятно забормотал, так, что ни одного слова разобрать было невозможно.

– Ладно. – Она облокотилась о стол и постаралась говорить мягче: – Этот вопрос оставим на будущее. Все же я приехала разузнать об убийстве, а не вести учет незаконных магов. Как этот ваш непримкнувший обнаружил труп?

– Не знаю, госпожа, ей-богу, не ведаю, как он по сопкам разгуливает. Но он никогда еще не обманул нас, о нем и Магистрат знает! Его слову можно доверять как своему! Если сказал, что мертвец был, значит, точно был, госпожа! Он и семье покойного сам сообщил, и в горе постарался их утешить. К нему вам съездить надо. Он все подробно и расскажет. А я могу и переврать чего.

– Съезжу-съезжу, – кивнула девушка. – И порасспрашиваю.

«Еще бы непримкнувшего не опросить! – подумала она. – Они всегда первые на очереди!»

Но вслух решила не добавлять. Вместо этого широко зевнула, прикрываясь рукой, и сказала:

– Не буду сегодня вас больше мучить. – Белоусов облегченно выдохнул. – Где мне приготовили комнату?

– Тут рядышком совсем, госпожа, не волнуйтесь! Для вас домик целый отвели, все-таки вы наша почетная гостья! С удобствами будете жить!

Белоусов вскочил и быстро направился к двери, но вдруг замер и обернулся:

– Забыл сказать, госпожа. У нас в секторе есть два очень важных правила. Вы их, пожалуйста, не забудьте. Если встретите ворона, поклонитесь ему, они вестники Великого Кутха. А по ночам, если увидите северное сияние, ни в коем случае не выходите из дома! В это время умершие души отправляются на тот свет и могут утащить вас за собой. Сияниями мы сроду не были избалованы, а с прошлой зимы-то так и вспыхивают! Нехорошо это, госпожа, верно вам говорю! – И на этих ободряющих словах вышел.

– Да уж, – тихо произнесла она вслух, – хорошенькое начало!

Домик, в котором ее поселили, оказался маленьким, но теплым и вполне уютным. Печь в нем уже была растоплена, и по одной-единственной просторной комнате разносилось мягкое потрескивание поленьев. Напротив печи, в углу, прямо под незанавешенным маленьким окном, стояла деревянная кровать, укрытая двумя шерстяными одеялами. На полу возле нее лежал узкий полосатый коврик, а над изголовьем висел старый ловец снов. Давно она такие не видела. Замысловатая вязь в центре с трудом напоминала защитную звезду, а веревки с белыми обтрепанными перышками и мелкими бусинами тянулись низко, почти касаясь спинки кровати. В столице ловцами не пользовались уже давно, и только в отдаленных регионах еще можно было встретить следы старой традиции.

Ближе к двери, ведущей в сени, стояли обеденный стол с единственным стулом и деревянный комод, а напротив покачивалась кружевная занавеска до самого пола, прикрывая крохотную каморку кухни. Отхожее место располагалось на улице, а рядом с домом была маленькая, но хорошо натопленная банька.

За домом прилежно ухаживали, но, кроме приезжих гостей, никто в нем не жил, и поэтому он показался Евгении немного безликим.

Она из последних сил, но с удовольствием намылась в бане и даже пару раз выбегала обтереться снегом, заставляя кожу краснеть и гореть от холода. Ее тело было крепким, мышцы рук и ног выглядели с точки зрения нынешней моды не по-женски упругими и сильными. При этом со стороны за счет своего небольшого роста и легкой комплекции она казалась маленькой и даже вполне изящной, отчего на службе соратники часто недооценивали ее. Их снисходительные насмешки всегда удивляли – уж теневикам-то не знать, что внешность обманывает не хуже морочных видений.

Хозяева, присматривающие за домом и баней, так и не объявились, и Евгения с наслаждением растянулась на кровати в одном исподнем. Наконец-то она осталась одна! Ни грубых моряков, ни напуганных служащих, ни даже привычных соседей по жандармской службе.

Она вдохнула полной грудью, впервые за последнее время ощущая себя свободной и спокойной. О странном убийстве и подозрительном отступнике можно подумать и завтра, а сейчас есть тепло, тишина и ценные мгновения одиночества.

Девушка не заметила, как ее утянуло в сон. Казалось, еще мгновение назад она бездумно разглядывала деревянные балки над головой и вот теперь уже стоит посреди заснеженной поляны, все в той же ночной рубахе, которую развевает ветер, и ощущает босыми ступнями холодную гладь льда.

Евгения огляделась по сторонам. Вокруг расстилалась белая пелена, и только на горизонте она словно начинала подниматься в воздух, застывая там покатыми блестящими склонами. А на верхушке тоненько закручивались завитки прозрачного дыма. Земля под ногами задрожала, и голубой лед покрылся сеткой мелких разбегающихся трещин.

Она хотела поскорее распластаться на льду, чтобы не провалиться в воду, но не смогла пошевелить ни одной конечностью. Только крутить головой. Вдруг на горизонте что-то показалось. Какая-то белесая точка, двигающаяся быстро, но почти сливающаяся с белоснежным пейзажем. Девушка прищурилась, краешком сознания отмечая, что треск льда становится чаще, а змейки под ее ногами расползаются все быстрее.