Точка быстро приближалась, постепенно обретая форму. Медведь! – вдруг поняла она. Животное мчалось вперед, косолапо заваливаясь на один бок. Вот только… «На Камчатке белых медведей не бывает», – пронеслась быстрая и отчего-то тревожная мысль. А потом затылок словно прожгло огнем. Кто-то глядел на нее в упор, заставляя волосы подниматься дыбом и вызывая сотню мурашек по всему телу. Она не могла обернуться. То ли от страха, то ли по воле невидимого существа. И оставалось только дрожать от собственной беспомощности и глядеть на несущегося по льду медведя. Он все никак не приближался, хотя бежал уже долго и не останавливался ни на миг. А взгляд на затылке делался тяжелее и заставлял пригибаться все ниже и ниже.

Странное это было ощущение – смесь тревоги и непонимания. Существо, стоящее за спиной, казалось настолько иным, что невозможно было понять, в гневе оно или, быть может, голодное. Оно не напоминало привычного злобного духа или дикого зверя, но его мощная сила почти осязаемо разливалась вокруг, доводя тело до бешеной тряски.

Лед под ее ногами треснул. Она с криком полетела в темную воду, успев лишь увидеть оскалившуюся морду медведя и испугавшись того, что может таиться в холодных глубинах…

Резкий вдох разбудил ее в теплой и смятой постели. Она часто и рвано дышала, словно и в самом деле только что могла потонуть. Тепло дома сделалось липким на ее теле. Она стерла со лба пот и вытерла о рубашку влажные ладони. Кошмары ей снилось редко, а увидеть их, когда над головой качался защитный амулет, казалось коварной насмешкой.

Девушка села в кровати, собираясь встать и отыскать себе воды, как вдруг поняла, что комнату помимо желтого света фонаря заливает зеленоватый отсвет. Она тут же прильнула к окну и ахнула: небо полыхало. Изумрудно-розовые ленты северного сияния тянулись насколько хватало глаз. Они двигались, будто живые, колыхались и устремлялись световыми столбами куда-то ввысь, в черное глубокое небо. Несколько минут ей не удавалось отвести взгляда. Словно зачарованная, она глядела на сияние, купаясь в его неземном свете. А потом вдруг испуганно отстранилась. Возможно, это было лишь мороком из-за кошмара и усталости, но девушке показалось, что в световых лентах мелькнули размытые силуэты.

Один за другим они пролетели по изумрудным лентам, тут же растворившись внутри сияния. И странный звук послышался – или примерещился – ей издалека: короткий, но пронзительный вой. Не волчий, а обычный, человеческий. В тот же миг все погасло. Словно кто-то повернул рычаг и выключил завораживающее свечение в небе. Глубокая тишина и темень показались сильнее обычных, и Евгении почему-то стало от этого неприятно. Она снова опустилась в постель и, передумав пускаться на поиски питья, завернулась в одеяла и постаралась снова заснуть. Но каждый раз, стоило ей закрыть глаза, под веками мерцали зеленоватые всполохи, будто отпечатавшись там навеки.

Утро следующего дня оказалось для девушки не менее утомительным, чем прошедший вечер. Особенно после тревожных снов и ночных пробуждений. До самого рассвета ей так и мерещились далекий вой, зеленое свечение и глухие удары звериных лап, бегущих по снежному насту. «Вот что делают усталость и переполненный желудок», – подумала она после пробуждения.

На заутреню собрался едва ли не весь город. День был не воскресный, но приходился на очередной духовный праздник, так что местные маги устраивали пышную церемонию, пропустить которую считалось если не греховным, то в крайней мере нежелательным. Чем больше людей, говорили всегда маги, тем громче будет голос, доносящий прошения до незримых богов.

Евгения церемоний не любила. Они были красивыми и торжественными, это бесспорно, но до нелепого бессмысленными. Девушка уже давно смирилась с тем, что церемонии по большей части один лишь фарс, попытка сохранить в людях веру в духов и богов. Миссия, конечно, неплохая, но настоящая магия вершилась вовсе не в каменных стенах. А на просторах тундр, в заросших лесах, на высокогорных склонах и у берегов полноводных рек. Вот где требовалась настоящая работа Магистрата, вот где духи в самом деле могли обратить свой взор на зовущего.

Но порядок есть порядок. Уж ей ли об этом не знать! Поэтому, надев свое черное облачение, она послушно последовала за Белоусовым к гостеприимно раскрытым дверям здания Магистрата.

Внутри было душно. Здания Магистратов всегда хорошо протапливались. Евгении даже раз удалось побывать в котельной, откуда теплый воздух печи расходился по множествам каналов здания. Словно кровь разбегалась по венам. Магам даже не приходилось тратить свои особые силы, чтобы согреть помещение. Зачем, если наука все давно продумала за тебя? Так они и жили одно десятилетие за другим, задавая себе этот вопрос и ослабляя собственную магию.

Просторная зала, выложенная мраморной плиткой, была набита битком. От сладкого запаха воска и тяжелого аромата женских духов было не продохнуть. Евгения поспешно стянула шапку и расстегнулась. Темные локоны растрепались по плечам, а раскинутые полы шинели открыли взору теплые штаны и сапоги до самых колен. Конечно, она знала, что ее облик вызовет удивление. Даже привычные петербуржцы порой косили на нее глаза. А в столь отдаленных секторах ее одежда и не убранные в прическу волосы приковывали к себе множество любопытных и неодобрительных взглядов.

Глухие шепотки полетели ей вслед, пока Евгения, не глядя по сторонам, двигалась к первым рядам деревянных скамей. Взгляды жгли ее, жадно пробегая по волосам, расшитой шинели и обтянутым штанами бедрам. Она старалась не прислушиваться, но изредка все равно улавливала отдельные слова: «бесстыдство», «хоть бы волосы прибрала», «и в таком виде в храм Магистрата!». Забавно, что самыми громкими голосами были… женские. Благородные дамы в это утро пришли при полном параде. Легкие элегантные платьица, которые носили на светские приемы даже в мороз, тяжелые шубы, укрывающие плечи, муфточки и меховые шляпки в перьях и лентах на аккуратно забранных вверх прическах. Вероятно, все они пытались поутру припудрить лицо белилами, чтобы оно выглядело по моде бледным и даже чуть болезненным, но царившая в зале духота румянила их лица и заставляла нервно промокать вышитыми платочками стекающие дорожки пота. «Неужели им не мешают эти юбки? – подумала Евгения, вспоминая заснеженную дорогу к Магистрату. – Или все они прикатили на санях?»

Когда она наконец опустилась на скамью и Белоусов, одинаково смущенный и польщенный обществом человека императора, уселся рядом, девушка смогла спокойно оглядеться.

По обе стороны залы тянулись ввысь тяжелые мраморные колонны. Они были светлыми, под тон всему внутреннему убранству, и создавали впечатление застывшего в камне зимнего леса. Высокий потолок был причудливо расписан зелеными и синими красками. Вероятно, здесь пытались изобразить северное сияние, но впечатление от реального его вида было столь сильным, что местные художества скорее забавляли, чем восхищали. Впереди перед рядом деревянных скамей пол упирался в одинокую ступеньку, ведущую на небольшой постамент. А на нем высилась тяжелая белоснежная кафедра с защитной звездой, обращенной к прихожанам.

Позади нее узкую арку прикрывали красные бархатные шторы, скрывающие личные комнаты магов, а на побеленных стенах тянулись один за другим изображения богов и духов. Надо сказать, нарисованы они были неплохо. С левого крыла по стене бежал, открыв клыкастую пасть, бурый медведь. С другой стороны ему навстречу летел, широко раскинув крылья, гигантский черный ворон. А в центре неровным треугольником вырисовывался исторгающий лаву вулкан, чьи огненные брызги на светлых стенах напоминали о каплях крови.

Евгения прошлась взглядом по стенам справа от себя, отмечая изображения морских котиков, нерп, крабов и даже морских ежей. В общем – всей многочисленной и разнообразной морской живности Камчатского сектора. Там же тянулись в обе стороны ряды узких окон, между которыми зачем-то развесили еще и картины на холстах.

– Видите вон ту? – вдруг зашептал Белоусов ей на ухо, указывая на изображение трех каменных глыб, торчащих из воды.

– Вижу, – кивнула Евгения. – Знаменитый художник?

– Нет же, – чуть обиженно ответил Александр, – знаменитые столпы! Вы разве не видели их, когда заплывали в бухту? – Девушка молча покачала головой. – Темно оно, конечно, было, видать, не разглядели. Это наши хранители, три брата! – зашептал Белоусов. – Их историю рассказывали камчадалы задолго до того, как эти земли приехали осваивать русские. Столетия назад море здесь было буйное, дикое и сметало с прибрежных земель все селения. И однажды, когда на горизонте показалась гигантская волна, готовая заглотить все остатки несчастных жителей, три храбрых брата решили встать на защиту своего дома. Они были высокими, словно их родили сами горы, и когда вошли в воду, то даже на большой глубине она доходила им лишь до крепкой груди. Стеной они встали на пути ревущей бури, но эта их смелость оказалась не по нраву морским духам. Они рассердились на людскую гордыню, то бишь вот что возомнили о себе человечки, решили пойти против самого океана! Много дней и ночей бушевали волны и ветер, но те братья устояли и не дали воде уничтожить селение. И тогда духи решили обратить их в камень. Шторм утих, и сельчане вышли к морю. Но что они увидели? Вы уже понимаете, правда? Три каменных столба заместо трех храбрых братьев. Вот так с тех пор они там и стоят, охраняя нас. Капитаны пароходов всегда отдают им честь, даже хоть краешком глаза завидев эти скалы. Если не поприветствовать их, быть беде!

Выдохшись от долгого рассказа, Белоусов тяжело засопел и облизал потрескавшиеся губы. Евгения присмотрелась к картине с бо́льшим интересом. Конечно, сложно вообразить, что людей и впрямь превратили в камень, но кто этих духов знает? Всякое они вытворяли! Благо за столетия маги научились ублажать их и торговаться за людской покой, не зря же Магистрат имеет такое влияние на империю! Но даже при всем их могуществе и знаниях люди все же оставались людьми, по большей части беспомощными и ни на что не влияющими. Катастроф из-за разозленных или просто заскучавших духов было не пересчитать. Как знать, может, не будь в России Смутного времени, маги сейчас были бы куда сильнее. Великих знаний и умений тогда растерялось не счесть, и по сравнению с временами Древней Руси Магистрат теперь пользовался лишь крохами былой силы.

Евгения тяжело вздохнула: «Зато сила их голоса непомерно возросла, не в пример их постепенно угасающим способностям!»

Церемония началась неожиданно. Приветственная песня магистратских хористов загремела под сводами храма, заставляя все разговоры стихнуть. Откуда-то из глубин здания разнесся эхом перестук шаманского бубна и завибрировал низким голосом варган. От этого звука Евгения вздрогнула. Голоса этих инструментов всегда вызывали у нее дрожь, напоминая не музыку, а потусторонний язык самих духов.

К центральной кафедре из-за бархатистой занавеси вышел Верховный маг. Он был еще не стар, но мягкий пушок волос на его голове уже серебрился сединой, а лицо испещряли морщинки. Его праздничная риза была белой, и тонкая золотистая вышивка изящными узорами вилась по всему одеянию. Маг положил на кафедру старую потрепанную книжицу, распростер руки и торжественным тоном забормотал молитву. Глаза его оставались чуть прикрытыми, а тонкие губы шевелились быстро и мелко, так что голос мага с трудом доносился даже до первых рядов.

Но его слов и не требовалось, все и без того знали главные молитвы наизусть еще с малых лет. В первую очередь прославь Творца, Всевышнего, который создал все сущее. Жизнь саму по себе, само время и магию. Он как император, объясняли в Магистрате, самый главный и самый священный, и ему посвящена верхняя оконечность защитной звезды.