После вознеси хвалу богам. На каждой земле, в каждом секторе они свои, но их имен знать не требуется, достаточно лишь обратить к ним свою светлую мысль. Дарованная Творцом сила позволила им возвести горы и протянуть реки так, как им того пожелалось. А потому владения у каждого бога свои и законы тоже, и блюсти их надо неукоснительно. Они похожи на губернаторов, что управляют секторами, но все равно подчиняются императору. Левый кончик звезды создан во славу их.

Правый – для духов, охранителей и советников людских земель. Они будто армия для богов, их голос и сила. У богов свои дела, и до человеческих жизней дела им нет, но вот духи… они способны донести людские просьбы и желания небесам. Они управляют стихиями и общаются с магами. И сосчитать великое множество духов не удалось бы никому.

Ну а внизу две оконечности звезды посвящены людям и миру природному, чьей жизнью повелевают все: и духи, и боги, и, само собой, Творец, и об этом тоже следует помолиться.

– Ну а как же демоны? – спросила она однажды у наставницы, присланной в приют из Магистрата.

– А демоны на той стороне звезды, которую ты не замечаешь.

– То есть за спиной? – с дрожью в голосе спросила она. – Мы же осеняем себя только спереди.

– Можно сказать и так, они всегда за спиной…

Воспоминание рассеялось, и Евгения поспешила вернуться к молитве, ощущая от мыслей о демонах привычный холодок на затылке.

Музыка гремела все громче, из-за закрытой арки вышли еще двое. Одежда их тоже была светлой, но по сравнению с облачением Верховного казалась скорее серой, чем белоснежной. В руках у обоих звенел многочисленными колокольчиками бубен. Они медленно двигались вперед, закрыв глаза и ударяя по инструменту в такт гремевшей под сводами песни.

Ритм учащался. Бой становился громче и быстрее. Маги двигались ему в такт, покачиваясь из стороны в сторону и едва не подпрыгивая на месте. Прихожане вдруг тоже поднялись. Словно по неслышному сигналу, они подхватили песню и тоже принялись раскачиваться и прихлопывать в такт бубнам.

Евгения поднялась с неохотой. Все это действо в окружении холодного мрамора и изобилия картин казалось ей нелепым и бессмысленным. Бубен – это ритм сердца, которое бьется в недрах гор. Варган – голос духов, что летит сквозь пространство и само время. Им не место в этих расписных стенах, где существует лишь жалкое подобие природы.

Когда ритуал подошел к концу, в зале стало не продохнуть. Дамы скинули свои шубки, мужчины оставили на скамьях теплые пальто, и кто-то даже приоткрыл дубовые двери, запуская в помещение холодный зимний воздух. Но от скопившегося жара не спасало ничего. А когда после торжественной части настал черед собраться в трапезной и отведать праздничного освященного угощения, к тяжелому запаху пота и дамских духов прибавились ароматы рыбы и сладкий душок вина.

Евгения с трудом заставила себя съесть несколько ложек толкуши и кусок запеченной нерки – все-таки нехорошо отказываться от ритуального кушанья. Вина, впрочем, пить она не стала, но, дабы не сотрясать и без того настороженное общество, взяла в руки бокал и отправилась медленно прогуливаться по трапезной. Эта зала была вытянутой и темной. В самом центре от одних дверей к другим тянулся деревянный стол, вдоль которого собирались небольшие группки местной интеллигенции.

Надо сказать, все они тут были сплошь одни чиновники, словно город только из них и состоял. Тут же она познакомилась с губернатором, его многочисленными отпрысками и женой, чей живот уже заметно намекал на ее деликатное положение. Встретила капитана парохода, доставившего ее сюда, начальника порта, местных полицейских служащих, казначеев, писаря и, к своему любопытству, одинокого вулканолога. Он был ни молод, ни стар, тощ и высок, но впечатление производил весьма приятное, улыбаясь собеседникам с искренним добродушием.

Девушка уже хотела подойти к нему, как хриплый голос Верховного мага раздался за ее спиной:

– Добро пожаловать в наши края!

Евгения обернулась. Старик разглядывал ее с прищуром, и уголки его губ слабо приподнялись, намекая на некое подобие улыбки.

– Благодарю, святейшество! – Девушка чуть склонила голову. – Спасибо за вашу службу, да будут духи к вам добры и милостивы!

– Аминь! – кивнул маг. – Очень жаль, что вас призвал сюда долг, а не более приятный повод. Надеюсь, вы сможете быстро разобраться с этим неприятным делом и оно не помешает вам насладиться нашими красотами.

Евгения благодарно кивнула и не преминула спросить:

– Полагаю, вам известно, что об убитом рассказал непримкнувший?

Маг чуть нахмурился и молча кивнул.

– Вы давно за ним наблюдаете? Вызывает ли он какие-либо… эм… вопросы?

Верховный ответил не сразу. Глаза его быстро обежали зал, словно он пытался отыскать непримкнувшего в толпе, а потом снова впились внимательным взглядом в девушку.

– Он не приносил нам хлопот, – наконец ответил маг. – Разумеется, ему запрещено самостоятельно проводить ритуалы, как и всем непримкнувшим, ему дозволено только следить за порядком. Мы наблюдаем за ним, и до сего дня запрет он ни разу не нарушил.

Евгения молчала, вглядываясь в мужчину. На лице его не дрогнул ни один мускул, а глаза смотрели на собеседницу спокойно и твердо. И все же… маг лгал. Девушка была уверена в этом. Еще ни разу за всю ее службу ни один Верховный не признал свою беспомощность в отношении непримкнувших. И еще ни разу ни один из магов-беззаконников не удержался от нарушения запрета. В этом-то и состояла извечная проблема империи. Маги, не желающие вступать в ряды Магистрата и служить ему, так или иначе обращались к колдовским ритуалам и неизменно попадали за решетку. Такой порядок дел повторялся раз за разом, и никакие усилия императора и Магистрата ничего не меняли. Евгения все никак не могла взять в толк, отчего некоторые маги – да к тому же зачастую довольно сильные – так упорствуют в своем нежелании вступить на службу? Конечно, Магистрат нередко вызывал вопросы и недовольства царского двора, но все-таки… Они помогали в обучении, предоставляли кров и пищу и помогали достигать должностных высот – одиноким непримкнувшим даже во сне такое не могло привидеться.

– Что ж, я и сама собираюсь побеседовать с ним, – ответила Евгения. – Уже завтра отправляюсь в Ключи.

– Да помогут вам духи, барышня! – ответил маг, заставляя девушку вздрогнуть.

Она терпеть не могла, когда люди Магистрата обращались к ней столь снисходительным тоном. Конечно, по чину Верховный маг был куда выше жандарма, пусть даже и теневого корпуса. Но эти извечные насмешки в голосе, неприязненные взгляды и напыщенный тон в разговоре с теневиками зачастую приводили ее в бешенство. Как будто жандармы разбираются не с их проблемами! Ритуальные убийства, смертельные проклятия и разбойничьи выходки отступников – со всем этим приходилось возиться теневым жандармам. Искать, вынюхивать, преследовать. А маги лишь приходили и довершали начатое, если требовалось их особое вмешательство. Все разряженные, напыщенные, как индюки, они напевали свои гимны и уплывали в закат, пока окровавленные и выдохшиеся «императорские псы» пытались зализать свои раны и замести следы преступлений, дабы впечатлительный народ не взволновался.

Евгения усилием воли подавила в себе неприязнь. Отношения теневиков и Магистрата всегда были несколько… натянутыми.

– Благодарю, святейший, – склонив голову, произнесла Евгения. – Да оделят они благостью вас и ваш дом!

– Аминь! – чуть улыбнувшись, ответил маг и более ничего не добавил.

Распрощавшись с Верховным, она снова побрела сквозь гудящую разговорами толпу. Прислушиваясь и присматриваясь. Ее взгляд довольно скоро упал на группу мужчин и женщин, собравшуюся возле самого высокого графина с вином. Мужчин было трое, все они невероятно походили друг на друга – братья, не иначе. Густые бороды, темные, чуть суженные глаза и широкие лбы. Они тихо переговаривались между собой о Германской войне, растущих налогах, каюрской повинности, от которой страдал весь сектор и последних рыбных уловах. Женщины же стрекотали о своем. А точнее, с жарким удовольствием обсуждали последние сплетни города.

Евгения улыбнулась и не спеша подошла к ним. Сплетни – вещь малополезная, но зачастую хорошо отражающая истинное положение дел. Стоило девушке приблизиться, как разговор тут же оборвался и дамы испуганно, но с не успевшим погаснуть любопытством поглядели на жандарма. Обсуждали ее, догадалась она. Евгения улыбнулась и оглядела каждую по очереди. Одна из них была худой донельзя и с крайне болезненным лицом. Она все время хмурилась и недовольно оглядывалась по сторонам, и Евгения решила, что женщина переехала в Камчатский сектор совсем недавно. Вторая, дама уже в летах, имела лицо вытянутое и строгое. Она, несомненно, была уверена в своем авторитете и уж точно знала, что штаны на леди – это верх беспутства. Третья дама носила широченную шляпу на высокой кудрявой прическе, корсет с трудом стягивал ее пышные формы, а круглое ее лицо румянилось от жара и выпитого и так и лучилось довольством.

«Вот вы мне все и расскажете», – подумала Евгения и вслух произнесла:

– Доброго вечера! Евгения Александровна Стецкая, – представилась девушка и с улыбкой продолжила: – Прекрасный ритуал сегодня был, не правда ли?

Женщины вежливо пробормотали в ответ приветствия и представились, но вступать с теневиком в светскую беседу не спешили, жадно разглядывая ее с головы до ног.

– Хотелось бы, конечно, остаться здесь подольше, – словно рассуждая сама с собой, продолжила девушка. – Но долг зовет, придется ехать в Ключи. Вы же знаете, – она чуть наклонилась и будто доверительно шепнула: – Там живет непримкнувший.

Глаза полной дамы сверкнули интересом, остальные две заерзали на месте, но постарались держать степенный вид. Евгения чуть прикоснулась губами к своей чаше, делая вид, что пьет. Пусть думают, что это вино развязало ей язык, так им будет гораздо проще. Продолжать она не стала, направив задумчивый взгляд вдаль.

Пауза затянулась и, не дождавшись продолжения, полная дама спросила:

– А это он виноват, да?.. Госпожа, – поспешно добавила женщина.

Евгения неопределенно покачала головой.

– Всякое может быть, – ответила она. – Все-таки непримкнувший, сами понимаете. Да и слухи о нем ходят… Говорят, он однажды кого-то убил, но расследовать то дело не удалось.

Разумеется, ни о каких слухах Евгения не знала, но по-другому разговорить этих недоверчивых дам вряд ли было возможно.

– Я всегда знала, что он опасен! – фыркнула вдруг женщина со строгим лицом. – Стоит ему появиться в городе, как происходит что-нибудь нехорошее. То погода разбушуется, то болячки у кого-нибудь воспалятся! Гнать таких надо подальше в тундру!

– А если из-за этого хуже станет? – испуганно зашептала болезненная дама. – Он с духами уж больно близок, еще рассердятся на нас…

– Да пусть к духам и уходит! – отрезала та в ответ. – Непримкнувших давно пора судить по самой строгости. Почему это они Магистрату не служат? Да потому что занимаются черными ритуалами! Вот так!

– А он занимается? – тут же подала голос Евгения, но строгая дама пожала плечами.

– Кто ж его знает? Живет один, ни женщины рядом, ни деток. А к девкам, говорят, ходит только так!

– Говорят, это они к нему бегают! – возразила бледная дама. – Он их околдовывает и заманивает к себе в хижину. Взгляд у него – как у самого прекрасного духа! – сказала она и испуганно оглянулась на мужа, но тот, увлекшись разговором, не услышал ее слов.

– Глупости! – возразила другая. – Он смотрит на всех как зверь какой, аж мурашки бегут по коже…

Полная дама смешливо хмыкнула:

– А как же ему не смотреть зверем? Говорят, – тут она понизила голос, – что его учитель был медведем!

Ее собеседницы дружно охнули, а Евгения только глаза закатила. Сплетни, конечно, нередко содержали в себе зерно правды, но это была уж какая-то совершеннейшая чушь. И все-таки девушка спросила:

– Думаете, он оборотень?