Теперь я знала, в каком направлении надо продолжать поиски, а еще убедилась, что без помощи извне не спастись. Мне нужна была Эльза. Она мелкая и верткая, а еще любопытная, как кошка, и без труда найдет то самое место, о котором говорила Анетта.

Только вот в чем беда – подруга не пришла ни на этот день, ни на следующий. И спустя почти неделю тоже.

Глава 4

– Мне нужно увидеть Матушку Тэмми, – в сотый раз повторила я, проявляя завидное упрямство.

В ответ Сара всплеснула сухими морщинистыми руками:

– Как же ты меня замучила, окаянная! Уже сто раз было говорено: занята Матушка, дел невпроворот, и бегать по всяким тунеядкам, прячущимся от работы, у нее нет времени.

Я скрипнула зубами, но не отступила. Да и сколько можно отступать? Сколько я уже провела в заточении? Дней десять? И никого, кроме Сары, в последнее время не видела, будто все вымерли или забыли о моем существовании.

– У меня есть вопросы, и я хочу их задать!

– Да какие могут быть вопросы, ослица ты упрямая!

– Когда мне можно будет выйти? Когда мне разрешат общаться с друзьями? Когда все это закончится?

– Пфф, – хмыкнула нянька, – ты бы время-то не торопила, девочка. А то мало ли…

Слова прозвучали зловеще и неприятным привкусом осели на языке.

– Попросите ее прийти, пожалуйста, – уперлась я, – мне очень надо.

– Надо ей, – проворчала Сара, забирая грязную посуду, – всем чего-то надо, а бегать приходится мне. А я уже стара, мне покой положен.

Она ушла, а я со стоном повалилась на кровать. Заточение и вынужденное бездействие сводили с ума. Я ночами не могла спать, потому что стоило только задремать, как перед глазами появлялось ромашковое поле, или река, или бескрайние просторы Седого моря, над которым я парила словно птица.

Жажда свободы ослепляла. Я уже не столько убивалась из-за страха за свою жизнь, сколько из-за непреодолимого желания выйти из опостылевшей тюрьмы.

Я запомнила каждую половицу на полу, каждую трещину на стенах. Перечитала все три книги, а записи Анетты и вовсе выучила наизусть. Мне отчаянно хотелось с кем-нибудь поболтать, пробежаться босиком по траве, упасть на мягкий берег и смотреть, как по голубому небосводу весело бегут курчавые белоснежные облака.

Увы, над Брейви-Бэй по-прежнему клубились тяжелые тучи, заслоняли летнее солнце, но не спасали от духоты. Дождя не было уже много недель, и трава за окном начала желтеть, деревья тоже опустили ветви и неспешно сбрасывали пожухлую листву. Даже шумные стрижи, которые обычно сновали над приютом, в этом году были непривычно молчаливыми и все реже вставали на крыло. Весь остров, замерев, усыхал.

Вместе с ним усыхала и моя надежда, а заодно и вера в то, что смогу выбраться из этой западни.

Я прикрыла глаза и попыталась уснуть. Плевать, что разгар дня. Все равно делать нечего, а если провалиться в сон, то время проходит быстрее.

В окно что-то стукнуло, но я даже не пошевелилась. Опять синица-попрошайка прилетела за крошками, а мне даже лень встать…

Тук-тук. Щелк.

В этот раз мне показалось, что снаружи что-то треснуло, и я все-таки приподнялась на локте. Прислушалась.

Снова услышав треск, будто ветка сломалась под неаккуратной ногой, я не выдержала и подошла к окну.

А там… Там стояло нечто, похожее на чучело. В тяжелом халате поверх широких штанов, в варежках, с шарфом, намотанным поверх головы так, что только глаза и остались.

– Эльза! – тихо воскликнула я, с трудом опознав это создание. – Что с тобой?

Она выглядела как бродяжка, которая решила похвастаться богатством и надела все свои обноски сразу.

– Тебя пришла проведать, – пробурчала она, не поднимая головы. – Ты как? Жива еще? Ходить можешь?

– Ммм, – я растерялась, – жива, хожу. А вот ты куда пропала? Забыла обо мне?

– Так ведь нельзя к тебе. Сама знаешь.

Я ничего не знала. И не понимала.

– Матушка нам все рассказала, – Эль шмыгнула носом, – про твою страшную болезнь. И строго-настрого запретила приближаться к этому крылу, чтобы не заразиться.

– Ах, вот оно что… – Я до боли сжала кулаки. – Болезнь, значит…

Тэмми не стала изобретать что-то новое, а использовала со мной тот же фокус, что и с Анеттой.

– А я так соскучилась, сил нет. Вот, обмоталась всем, чем могла, и пришла, чтобы хоть словечком с тобой напоследок перекинуться.

– И что же она вам рассказала?

– Все. Что обезобразила тебя хворь неведомая. Что кожа с тебя пластами сползает, волос на голове не осталось. Пальцы покрылись серыми нарывами и стали похожи на ветки засохшего дерева.

– Да? – усмехнулась я и просунула сквозь прутья обе руки.

Показала ладошки, потом обратную сторону, поиграла гладкими пальчиками.

Эльза растерянно хлопнула глазами и продолжила:

– А ноги твои распухли и превратились в гноящиеся копыта.

Я молча скинула старые туфельки, забралась на подоконник и высунула на волю обе ноги. Еще и поболтала ими.

– А лицо твое…

Я не стала слушать, что там с моим лицом. Вместо этого придвинулась вплотную к решетке, чтобы подруга могла меня хорошенько рассмотреть.

Она недоверчиво нахмурилась:

– Я не поняла…Ты здорова, что ли?

– Еще как!

После этих слов Эльза раздраженно стащила с головы шарф. Ее физиономия раскраснелась от жары и праведного гнева.

– Тогда что это все значит? – не скрывая возмущения, она уперла руки в бока. – Что за игры такие?

– Тише ты! – я замахала руками, умоляя ее замолчать. – Тише!

– Что все это значит? – повторила Эль сердитым шёпотом. – Зачем она соврала нам? Да я сейчас всем расскажу! Пусть все знают!

– Тише! – застонала я. – Прошу. И никому не говори! Иначе… иначе она меня со свету сживет…

Мне было горько. Я не плакала, но по щекам катились тяжелые горячие слезы.

– Мина, что она с тобой сделала?

– Ничего… Пока ничего… но… Я сейчас расскажу кое-что. Ты просто послушай. Не перебивай. Ладно?

Эльза неуверенно кивнула. И я торопливо, опуская незначительные детали, рассказала ей обо всем. О ритуале, об одиннадцатых, о дневнике Анетты и о том, что все жители города заодно. Да, я рисковала, отчаянно и глупо, но одной мне все равно не справиться.

Эль слушала, и по мере рассказа ее глаза становились все больше и больше. В конце она спросила только одно:

– Ты уверена?

– В каждом слове. И без тебя мне никак.

Она сорвала засохший стебелек и долго смотрела на чернильные тучи, потом задумчиво произнесла:

– Дай мне несколько дней. Если этот лаз под полом существует, я его найду.

– Спасибо, – просипела я.

– И помни, – хмуро произнесла подруга и, встав на цыпочки, протянула руку к окну, – чтобы ни случилось, ты не одна.

Я благодарно сжала теплые пальцы и тут же отпустила, чтобы не задерживать Эль. Спустя миг она растворилась среди увядающих кустов, а я тяжело опустилась на пол и все-таки разревелась.

***

Несколько дней об Эльзе не было ни слуху ни духу. С утра и до самого вечера я сидела на подоконнике, обмахиваясь самодельным веером, сложенным из листа бумаги, и ждала. Нервы были на пределе, и я вздрагивала от каждого звука, а темные тучи над Брейви-Бэй будто нарочно гудели громовыми раскатами.

– Лучше бы дождем поделились, – бурчала старая Сара, когда приносила еду.

Я больше не заикалась о том, что хочу увидеть Матушку Тэмми. Наоборот, опасалась, что она все-таки придет, заглянет мне в глаза и сразу поймет, что я задумала. Теперь мне было страшно не только за себя, но и за Эльзу, которую непременно накажут, если выяснится, что она мне помогала, но все, что я могла – это ждать и надеяться на подругу.

Время шло. На третий день я уже не находила себе места от волнения. Что, если Эль прокололась и ее поймали? Что, если теперь она тоже сидит в камере и смотрит на хмурое небо через зарешеченное окно? От этих мыслей становилось страшно, но еще страшнее от тех, которые я всячески пыталась не замечать, но они нет-нет, да и пробивались на поверхность, затмевая собой остальное.

Что, если она заодно с ними и тоже меня предала? Что тогда?

Лучше не думать об этом…

Ночь выдалась тревожной. За окном сверкали молнии и порой так сильно гремело, что приют содрогался. Казалось, вот-вот небеса разразятся настоящим ливнем, но измученная зноем земля не получила ни единой капли. Наутро стало еще жарче. От духоты кожа покрывалась испариной, волосы прилипали ко лбу и все время хотелось пить, но воду приходилось экономить. Каждое утро Сара забирала у меня пустой кувшин, взамен оставляя новый, и когда я просила добавки, ворчала, что больше не положено, что колодец и так на последнем издыхании, вот-вот обмелеет, тогда придется таскать воду из реки, а она далеко и на вкус отдает тиной.

И все-таки жара и жажда пугали меня гораздо меньше, чем неизвестность.

– Где же ты? – шептала я, всматриваясь в побуревшую зелень за окном. – Где…

– Да здесь я, здесь.

Ворчание раздалось так близко и так неожиданно, что от испуга я едва не слетела с подоконника.

– Эльза!

– Тсс. – Она пропихнула между прутьев кулек. – Последние ягоды. Все остальное засохло.

– Ты узнавала? Искала?

– Тссс! – зашипела подруга. – Ешь и слушай. Времени совсем не осталось. – Я покорно развернула кулечек и высыпала на ладонь мелкую неказистую малину. – Нашла я твой проход. – Эльза сверкнула глазами, заметив, что я опять собираюсь открыть рот. Пришлось проглотить вопросы и слушать дальше. – Под той стороной крыла действительно нет сплошного фундамента. Дом стоит на каменных блоках, снаружи закрытых деревянными щитами. Спуститься можно из помывочной. Запоминай. Дальняя стена, третья и четвертая половицы от окна не закреплены. Как спустишься в подпол – поворачивай направо, увидишь натянутую нитку – следуй за ней. Придется побарахтаться в пыли, но зато выберешься на заднем дворе возле мусорной кучи. Оттуда сразу в малинник и через него к лесу. Наше место помнишь?

Я кивнула.

– Я там припасла для тебя мелочи всякие, немного еды. Забирай все и беги к пристани – там корабль готов к отплытию. Не сегодня ночью, так завтра с утра отчалит. Пробирайся в трюм, прячься среди добра и не высовывайся, даже если очень захочешь есть. Поголодаешь немножко, это даже полезно. Ну а на Большой земле как-нибудь сама. – Прежде, чем продолжить, она немного замялась. – Никому не показывайся на глаза и в город не суйся. Там волнения. Народ лютует. Люди с вилами вышли к дому Холлса и требуют, чтобы тот принял меры, пока поля совсем не засохли. Постоянно упоминают одиннадцатую…

Меня… Жители Брейви-Бэй хотели моей крови.

– Все запомнила?

Снова кивнула, потому что голос подводил.

– Твоя задача – сегодня в сон-час попасть в душевую. Как придешь – дай знак, трижды стукни по окну и начинай действовать, а мы тебя прикроем.

– Мы? – в груди похолодело.

– А ты думаешь, я одна все это провернула? Мне Марк помогал.

– Зачем ты ему рассказала! Вдруг…

– Не греби всех под одну гребенку, Мина. Он свой…

Марк – худой рыженький паренек, который постоянно таскался за нами. Он напоминал маленького нахохлившегося воробья и не любил разговаривать, но с детства был влюблен в мою подругу.

– Ему можно доверять, – уверенно добавила Эльза.

Спорить уже было поздно, оставалось только довериться.

Время тянулось ужасающе медленно. Я не находила себе места и, словно утопая в сладкой патоке, вяло бродила из угла в угол. Так мечтала вырваться из своей тюрьмы, а когда пришло время действовать – стало страшно до одури. Вдруг меня поймают, когда попытаюсь выбраться из приюта? Или перехватят на подходе к городу? Или моряки предадут и так же, как Анетту, вернут обратно?

От каждого из этих вопросов становилось только хуже, и когда Сара принесла обед, я была похожа на трясущуюся тень и едва ли не рыдала. Это и сыграло мне на руку.

– Ты чего какая? – проворчала нянька.

– Недомогания женские начались, а тут ни белья сменного, ни тряпок.