– Нет, но…

– Потому что если это все-таки подкуп, то можно попробовать пончиками. Предпочтительно «Криспи Крим».

Вечером Элейн потащила меня с собой на ежемесячную встречу ЖМОБЕТ. Это группа христианских женщин, которые вместе совершают всякие вылазки, собирают деньги на благотворительные нужды, едят пирожные и молятся. В свою сегодняшнюю встречу они включили новую штуку под названием «Круг Добра».

Да, вы правильно себе представили, это смертельная скука.

ЖМОБЕТ расшифровывается как «Женщины Монкс-Бея и Темперли», и Элейн утверждает, что тут «те еще персонажи». Вот, например, кто здесь есть: Большеголовая Эдна, Жуткая Мардж, Пола Уиллоу Оделась-во-что-быллоу, Хлои Лицо-как-помои, Эрика Сверхдружелюбный Тролль, Беа Ски Умереть-от-Тоски, Колясочница Пэт, Колясочница Мэри, Андреа Всегда-у-Батареи, Мардж-Слоновья-Жопа, Джин Роуз Дымит-как-Паровоз (после инсульта ее так перекосило, что кажется, будто она постоянно пытается укусить себя за шею), Черная Нэнси и Белая Нэнси. Черная Нэнси зовет меня «Малыш» и с ног до головы покрыта собачьей шерстью. Она вяжет моему ребенку кофточку – хочу я этого или нет. С Белой Нэнси я едва перебрасываюсь приветствиями, но могу заранее с уверенностью сказать, что она сука.

Вот чем я теперь занимаюсь. Вот в кого превратилась. Встречаюсь раз в месяц с группой женщин, которых знать не хочу. Мы сплетничаем, молимся и едим пирожные. Моя жизнь вернется в прежнее русло, когда ребенок выйдет наружу, в этом у меня нет никаких сомнений, но пока он вынашивается, я угашиваюсь. Я уродец на привязи.

Ощущения очень странные. Не то чтобы все плохо, просто как-то не так. Все чересчур мелкое. Чересчур приземленное. Я квадратная затычка для бочек, в которых все отверстия круглые. Ну да, медвежонок, может, и доволен таким раскладом, но мама постепенно превращается в медведя-шатуна.

Эрике – секретарю ЖМОБЕТ – пришла в голову мысль внедрить в наши встречи «Круг Добра», и сегодня мы попробуем это в первый раз. Воодушевленная ИГИЛ^[14] и нашими мировыми лидерами, которые в общем-то все до единого – самовлюбленное дерьмо на палочке, она решила, что каждый человек должен «выкраивать время на то, чтобы побыть добрым». Мы разбиваемся на команды, как чертовы скауты, и принимаем участие в разных добрых делах: организуем благотворительные сборы еды для пищевого банка, разрабатываем схемы для вышивания крестиком в пользу малоимущих дорожных инспекторов или просто сидим и говорим о том, как все чудесно.

За сегодняшний вечер я слышала слово «чудесно» ровно сто двадцать шесть раз. Мне хочется причинить боль слову «чудесно». Хочется избить «чудесно» до последнего издыхания, затолкать в мешок и к чертовой матери утопить!

К тому же я должна отметить, что Эрика, помимо всего прочего, в ответе за «чудесные» стишки в кухне приходского зала.

Мой посуду, мой
В мойке у окна.
Сполосни водой —
И чистая она!

А стишок на дверце холодильника звучит так:

Приглашаем всех на чай
С сахаром и молоком!
Но, если запас завершился на вас,
Не забудьте пополнить потом!

И это я еще молчу по поводу «Если весело живется, руки мой…».

Они все такие невыносимо слащавые, что мне охота грызть бетон. Эрика сегодня чуть не лопнула от восторга, когда сообщила, что «попечительский совет приходского центра согласился раскошелиться на подвесные кашпо с цветами для курительной зоны». Ну, знаете, чтобы люди могли любоваться фиалками, пока их опухоли пускают метастазы.

В общем, сижу я на этом ежемесячном съезде благостного куннилингуса, и нам надо ходить по кругу и говорить друг другу разные счастливые вещи. Я попала в одну команду с Эрикой, Дорин-Тугой-Пучок, Дебби Помешанной-на-Осликах, Однорукой Джойс и Андреа Всегда-у-Батареи. Эрика зачитывает бесконечный список поводов для радости, что лично меня очень удивляет, потому что у нее такое лицо, что даже слепой ребенок разрыдался бы. Настает моя очередь.

– Эм… – начинаю я. – У меня ничего нет.

– Ну что ты! – восклицает Дебби Помешанная-на-Осликах. – Что-нибудь наверняка есть.

– Трудновато сейчас придумать что-нибудь хорошее. В мире происходит так много зла.

– Да, но мы выбираем любовь, – говорит Андреа. – Возможно, сейчас требуется больше усилий, чтобы ее отыскать, но она всегда здесь. И у тебя наверняка есть счастливые мысли, хоть немного!

– Нет, – говорю я. – Счастливых мыслей у меня нет совсем. Я вообще не из тех, кого они посещают.

Дорин-Тугой-Пучок всплескивает руками.

– Может, если бы ты была из тех, тебе было бы проще что-нибудь придумать?

– Возможно, – говорю я, ощущая, как подкатывает изжога. У меня в голове Дорин уже лежит плашмя на спине под гидравлической бурильной машиной, а я заношу палец над кнопкой «Пуск».

Она поджимает губы.

– Может быть, тебе стоит пересмотреть свое мироощущение?

– Может быть, – отвечаю я.

– Ну? Появилась какая-нибудь счастливая мысль? – спрашивает она.

– После того как вы велели мне, чтобы она появилась? Ну хорошо, да, появилась.

Дорин хмурится и выжидательно на меня смотрит.

– Ну? И какая же это мысль?

Я не свожу с нее глаз и улыбаюсь.

– Не скажу, а то не сбудется.

Позже Дебби Помешанная-на-Осликах читает поучительное место из Евангелия от Луки про грешницу, которая омыла Ему ноги слезами. Мораль там такая, что тот, кто согрешил, заслуживает прощения, потому что верит в Бога.

Вечер можно считать полнейшим провалом, если его самый приятный момент – это когда тебе дарят Библию. Мне подарили «Библию Благой Вести».

Думаю, меня в ЖМОБЕТе не любят. Я несколько раз слышала, как кто-то шептался об «ужасном сыне Элейн», и ловила на себе косые взгляды, особенно от Эдны и Дорин. Раздражать людей – это единственное, что мне осталось из развлечений, так что в следующем месяце я опять поеду на встречу. И, кстати, Библию свою тоже прочту.

Посмотрим, какие соображения есть у Бога относительно того вида грешниц, к которым отношусь я.

Среда, 25 июля

11 недель и 3 дня

1. Сандра Хаггинс.

2. Люди, которые пользуются хештегом #семьяэтовсё.

3. Люди, которые хвастаются тем, что украли какую-нибудь вещь из Букингемского дворца, – и что теперь, представить вас к королевской награде? Вы, кстати, как раз в подходящем месте для этого.

4. Хелен из «Рожаем вместе», которая хочет запретить фейерверки, произведения Чарльза Диккенса и гифки с клоуном в Твиттере. Все это якобы «триггеры».

5. Питер Андре.

Прикована к постели и нахожусь одной ногой в безумии. Посмотрела все серии «Кошмаров на кухне» от первой до последней, хотя раньше уже видела этот сериал целиком. Встаю только для того, чтобы попить, пописать или поблевать, но и от этого у меня кружится голова. Лежу и падаю в бездонные кроличьи норы интернета. Конечно, я бы могла почитать что-то из книг для беременных, которые Элейн берет для меня в библиотеке («Чего ждать, когда вынашиваешь» или «Будущая мама: Ежедневное руководство на пути к самому чудесному периоду твоей жизни»), но я не люблю брать с собой в постель библиотечные книги. Никогда не знаешь, что с ними до тебя делали. Или на них.

Так что ограничиваюсь онлайн-чтением, в основном новостными сайтами «Баззфид», «Басл» и «Джезебел». Знаете, наверное, как бывает: ищешь в сети что-нибудь одно, а оно заводит тебя куда-то еще, и вот ты уже, сам не зная почему, читаешь длинный текст про Джеффри Дамера^[15], водное поло или псориаз, которого у тебя даже нет. Я, например, каким-то образом попала на YouTube и начала смотреть документальный фильм «Убийство, которое меня прославило».

«Чудо Прайори-Гарденз».

Я пересматриваю это каждый раз, когда хочу увидеть папу. Почти весь фильм – это интервью, которое берут у мамы и папы, они сидят на плетеном диване в зимнем саду нашего старого дома, крепко взявшись за руки, как будто вот-вот сиганут вдвоем в пропасть.

Все родители в фильме вспоминали страшный момент, когда им сказали, что их ребенок погиб. А мой папа вспоминал момент, когда ему сказали, что я – единственная, кто выжил. Мама еще крепче стискивает его руку. Папа опускает голову, рука скользит по глазам, утирая слезы.

– Я все никак не мог это осознать. Я же был уверен, что она тоже погибла. Она наше чудо.

Мой большой папа, непобедимый боксер, сидел с красными от слез глазами.

– Кто-то сверху нам в тот день здорово помог, что правда, то правда.

Мама в фильме почти ничего не говорит – только поддакивает папе и продолжает смотреть прямо перед собой, как кролик, попавший в свет фар. Сохранилась запись того, как она обнимает меня у больницы, когда меня выписали. С годами мне все отчаяннее недоставало ее объятий.

Дальше шла вставка из домашних видеосъемок погибших детей: двухлетний Джек задувает свечи на торте. Кимми на руках у отца в родильном отделении. Эшли топает по снегу в красных сапожках. Близнецы едят мороженое. Их мать в прошлом году приняла участие в конкурсе «Британия ищет таланты», но на одной душещипательной истории далеко не уедешь, особенно если поешь херово.

Сохранился старый выпуск новостей – из тех времен, когда ведущие еще не поседели, – видео, на котором люди приносят цветы к дому номер двенадцать. Вой родителей, пытающихся прорваться сквозь полицейский кордон. Блестящий придверный коврик. Маленькие носилки – три штуки. И наконец – главный кадр: я, вся вялая и обмякшая, завернутая в перепачканное кровью одеяльце с кроликом Питером.

Ну а дальше – знаменитые фотосъемки того, как несколько недель спустя меня вывозят из больницы в инвалидном кресле с плотной бинтовой повязкой на бритой голове.

Я в шапочке получаю в подарок гигантского плюшевого мишку в программе «Сегодня утром».

Мой первый день в школе, папа завозит меня в главное здание, и мы останавливаемся, чтобы газетчики могли нас сфотографировать.

Вот я показываю два больших пальца в первый день средней школы.

Потом – два больших пальца после выпускных экзаменов.

«Ну разве она не молодец?» на первой полосе «Дейли Миррор», где я рассказываю, что приступаю к экзаменам, необходимым для поступления в университет, потому что хочу стать писателем.

Еще было интервью с психиатром – доктором Филипом Моррисоном, который пытался помочь убийце, Энтони Блэкстоуну, бороться с приступами гнева.

Фил, от тебя всего-то требовалось сделать свою работу!

«Это была бомба замедленного действия, – рассказывал Фил. – Семья Эллисон понимала, что брак у них несчастливый, по разным признакам было очевидно, что он во всем ее контролирует и проявляет агрессию. Постоянно ей звонил. Отслеживал все ее перемещения. Следил даже за тем, что она ест, – волновался, как бы она не поправилась. Сестра умоляла ее уйти от него, и однажды Эллисон набралась храбрости. На первый взгляд казалось, что они пришли к обоюдному согласию, и Блэкстоун не возражал против ее решения. Но уход Эллисон сработал как детонатор».

Это Фил поставил мне после Прайори-Гарденз диагноз «посттравматическое расстройство», хотя мама и настаивала на том, что это всего лишь «болезнь роста» и, когда я стала постарше, «гормоны». После каждого сеанса он дарил мне наклейку со Скуби-Ду. Одно из главных разочарований взрослой жизни – нам перестают дарить наклейки.

На том месте, где раньше стоял дом, теперь детская площадка и на солнечных часах рядом с горкой – табличка с именами всех детей. И с именем миссис Кингуэлл. Моего имени там, конечно, нет, ведь мне одной повезло.

Когда отец рассказывает об этом, я чувствую, как ему грустно. А больше я ничего не чувствую. Я даже Блэкстоуна не могу ненавидеть, потому что он мертв.