– Ну, хлопья перед вами, – сказал мальчик. – А изюм там, во втором ряду, в центре справа. Если хотите. По мне, так без разницы.

Он отвернулся и ушел в сторону кассы.

Они изучили коробки с хлопьями. Картонные коробки в старой ржавой тележке начали размораживаться, на теплом воздухе на них выступил конденсат.

– Не знаю, какая от этого польза, – заметил Лютер. – А ты?

– Я так не хочу.

– Нет, мэм.

– Будет не то же самое.

– Ни за что на свете, – согласился Лютер.

Они пошли дальше, взяли пластиковую бутыль молока, две коробки яиц в следующем ряду, подошли к пекарне, захватили три буханки дешевого белого хлеба и наконец вернулись к началу магазина и встали у кассы, ожидая своей очереди. Лютер вытянул журнал со стойки перед ними, принялся разглядывать полуголых девиц на глянцевых страницах.

– На кого это ты смотришь? – возмутилась Бетти. – Лучше прибереги этот взгляд для меня.

Она вытянула журнал из его рук и вернула на место.

– Я ведь твоя жена.

– Все равно они слишком худые, – заявил он. – Не хватает жирка, на мой вкус.

Он ущипнул Бетти за бедро.

– Это ты тоже лучше прекрати, – сказала она, но улыбнулась ему и отвернулась.

Очередь к кассе продвинулась, и они принялись выкладывать покупки на ленту, Лютер, покряхтывая, нагнулся и поднял ящики с газировкой.

Женщина за кассой работала быстро.

– Как вы, ребята, сегодня? – спросила она.

– Мы вполне ниче, – отозвался Лютер. – А вы?

– Все еще топчу землю, – ответила кассирша. – Ведь каждый день на земле – хороший день.

– Да, мэм. По-моему, вы правы.

– У нас все хорошо, – сказала Бетти, – только вот не смогли найти свои хлопья.

– А у нас нет?

– Нет, мэм, – подтвердил Лютер. – Закончились.

– Что ж. Мне жаль.

Когда покупки пробили, Бетти вынула продуктовые талоны из сумочки и передала их Лютеру, а тот протянул их кассирше. Позади них стоял мужчина с банкой фасоли, тушенки и пачкой сигарет в тележке и наблюдал за парой. Кассирша оторвала талоны, пробила их и засунула под кассу, достала сдачу в несколько центов. Мальчик в зеленом фартуке разложил покупки по пакетам и вернул в тележку.

– Всего доброго, – сказал Лютер, и они вытолкнули тележку через раздвижные двери на тротуар.

Мужчина позади них покачал головой.

– Вы только гляньте. Едят лучше, чем мы с вами, а ведь они на продуктовых талонах.

– Ох, да пускай, – откликнулась женщина. – Вам что за беда?

– Они едят котлеты, а я – фасоль. Мне неприятно.

– Но хотели бы вы оказаться на их месте?

– Этого я не говорил.

– А что вы говорили?

– Не это.

На улице Лютер и Бетти повернули с тележкой назад, в восточную часть Холта. Стало жарче, солнце поднялось выше в голубом небе. Они держались в тени деревьев и пару раз за квартал останавливались отдохнуть, а затем шли дальше, домой.

6

Когда он вышел на улицу на большой перемене, ребята на игровой площадке стояли кружком. Еще издали он увидел, что это его одноклассники – с несколькими детьми помладше они собрались за огороженным сеткой-рабицей забором на краю школы. То и дело один из них возбужденно выкрикивал какие-то короткие фразы, и Ди-Джей подошел посмотреть, в чем дело.

Два малыша, первоклашки, стояли на красном гравии на расстоянии пяти футов друг от друга, а ребята постарше пытались заставить их драться, подначивая ругательствами. Одного они дразнили больше, чем другого, – того, чьи прямые каштановые волосы, казалось, подстригали с закрытыми глазами. Ди-Джей знал его: это был братишка его одноклассницы Джой-Рэй, и, стоя в этом кругу, выглядел он испуганным и измученным. Его рубашка не по росту была застегнута до подбородка и протерта на локтях, а джинсы имели лиловый оттенок, будто их стирали с чем-то красным. Похоже было, что он вот-вот расплачется.

Один из мальчишек рядом с Ди-Джеем крикнул ему:

– Давай! Чего не дерешься?

– Он курица мокрая! – проорал мальчик, стоявший в кругу напротив. – Вот чего!

Похлопал руками, как крыльями, прокукарекал и попрыгал. Дети рядом с ним заулюлюкали.

Второй мальчик в центре круга был покрупнее, светловолосый, в джинсах и красной рубашке.

– Ну же! Ударь его, Лонни!

– Они не хотят драться, – сказал Ди-Джей. – Отпустите их.

– А ты не лезь!

Мальчик рядом с ним вышел в круг и толкнул светловолосого вперед, тот размахнулся и ударил братика Джой-Рэй по щеке, затем отступил посмотреть, что сделал: братишка стоял, приложив руку к щеке.

– Не надо, – проговорил он очень мягко.

– Ударь еще! Давай, бей!

– Он не хочет драться, – повторил Ди-Джей. – Хватит с него.

– Нет, не хватит. Заткнись.

Мальчик толкнул светленького снова, тот ударил малыша, схватил за шею, и они вместе упали на гравий. Блондин перекатился наверх, их лица были совсем близко, и он ударил братишку Джой-Рэй по лицу и в горло, а тот пытался прикрываться руками. В его глазах стоял испуг, нос кровоточил. Он начал всхлипывать.

Тут круг разомкнулся: в центр ворвалась девочка, Джой-Рэй, в голубом платье, слишком маленьком для нее.

– Ему же больно! – закричала она. – Прекратите!

Она подбежала и стащила светленького со своего братца, но громкоголосый здоровяк толкнул ее, она споткнулась о малышей и упала на руки и коленки на гравий. Разбила коленку, но вскочила, дернула Лонни за одежду и закричала:

– Отпусти его, мелкий ты сукин сын!

Тот здоровяк схватил ее и на этот раз отпихнул назад, в круг зевак, и двое мальчишек схватили ее за руки.

Она извивалась и пиналась.

– Отпустите меня! – кричала она.

Ди-Джей вошел в круг, отпихнул светловолосого малыша, поставил на ноги ее брата. Тот теперь горько плакал, его лицо было перепачкано кровью. Заводила схватил Ди-Джея за руку:

– Ты что это творишь, козел?

– Хватит с него.

– Я еще с ним не закончил!

Тут один из мальчишек закричал:

– Вот дерьмо! Миссис Харрис идет!

Учительница шестых классов вошла в круг.

– Что это? – спросила она. – Что тут происходит?

Мальчишки и девчонки начали быстренько расходиться, понурив головы.

– А ну-ка вернитесь сюда, – позвала она. – Возвращайтесь.

Но они все рассеялись, некоторые даже бегом. Двое мальчиков, державших Джой-Рэй, отпустили ее и смылись, а девочка поспешила к братцу.

– В чем дело? – спросила учительница.

Она обняла малыша, приподняла его подбородок, чтобы рассмотреть лицо.

– С тобой все нормально? Поговори со мной.

Она вытерла кровь платком. Его глаза покраснели, синяки начали проступать на скулах и лбу, а рубашка расстегнулась.

– В чем дело? – повернулась она к Ди-Джею. – Ты в курсе?

– Нет, – ответил он.

– Кто это начал?

– Не знаю.

– Не знаешь или не хочешь говорить?

Он пожал плечами.

– Что ж, ты никому этим не делаешь лучше.

– Я знаю, кто это был, – сказала Джой-Рэй и назвала заводилу, который стоял в кругу.

– Тогда ему сильно не поздоровится, – заметила учительница.

Она повела Джой-Рэй с братиком в школу, но Ди-Джей еще какое-то время оставался на площадке, пока не прозвенел звонок.

После школы, когда он шел домой через парк вдоль железной дороги, двое мальчишек вышли к нему из-за ржавого танка, стоявшего там в память о Второй мировой войне. Они двинулись к нему по свежескошенной траве.

– Чего это ты наплел про меня этой старухе Харрис? – спросил громкоголосый.

– Ничего я не плел.

– Ты сказал ей, что это я заставил малышей драться.

– Ничего я ей не говорил.

– Тогда почему я получил взбучку от нее и мистера Брэдбери? Завтра я должен прийти в школу с матерью. Из-за тебя.

Ди-Джей взглянул на него, потом на другого мальчишку. Оба следили за ним.

– Я тебя проучу, – сказал первый.

– Да, как бы нам тебя проучить? – поддакнул второй.

Он подал сигнал рукой, и из-за танка вышел третий мальчишка, и они по очереди принялись толкать его, пока один из них не схватил его за шею, и тогда другой ударил его по голове и бокам, а потом бросил на землю лицом в траву.

Первый мальчишка бил его по ребрам:

– Ты лживое дерьмо! Научись держать язык за зубами!

– Живет со стариком!

– Да! Возможно, они трахаются!

Мальчишка снова пнул его.

– Тебя предупредили, – сказал он, и они ушли в сторону центра города.

Он лежал в траве, глядя на ровно посаженные деревья в парке, ясное небо, видневшееся сквозь кроны. Дрозды и скворцы копошились в траве возле него.

Полежав так, он встал и пошел домой. В темном домике дед сидел в гостиной в кресле-качалке.

– Это ты? – спросил он.

– Да.

– Мне показалось, там кто-то есть.

– Только я.

– Иди сюда.

– Сейчас, – ответил он.

– Что ты там делаешь?

– Ничего.

7

Вечером в субботу, в полседьмого, зазвонил телефон, и Рэймонд встал из-за кухонного стола, за которым они с Гарольдом ужинали стейками с жареной картошкой, взял трубку в столовой, где на стене на длинном проводе висел телефон, – это оказалась Виктория Рубидо.

– Ну и ну, это ты? – не поверил он.

– Да. Это я.

– Мы как раз заканчивали ужинать.

– Надеюсь, я вам не помешала. Могу перезвонить попозже, если хотите.

– Ты ничуть не помешала. Я рад тебя слышать.

– Как там погода? – спросила она.

– О, сама знаешь. Как всегда в это время года. По ночам начинает холодать, но днем еще хорошо. В основном так.

Он спросил ее, как погода у нее, в Форт-Коллинзе у подножия гор, и она ответила, что там тоже сухо и холодно по ночам, но дни пока теплые, и он ответил, что это хорошо, он очень рад, что она застала эти теплые деньки. Затем наступило молчание, и она сказала:

– Что еще происходит дома?

– Ну…

Рэймонд посмотрел в незашторенные окна в сторону построек и загонов для скота.

– На прошлой неделе мы отвезли годовалых волов на аукцион.

– Тех, что с юга?

– Верно.

– И они окупились?

– Да, мэм. Девяносто один доллар семьдесят пять центов на сотню фунтов веса.

– Как чудесно. Я рада.

– Неплохо, – признал он. – Ну неважно, а как там ты, милая? Что у тебя нового?

Она рассказала о лекциях и преподавателях, грядущем экзамене. Сказала, что один профессор так часто говорил «отнюдь», что студенты начали считать, сколько раз он это произносил.

– «Отнюдь»? – повторил Рэймонд. – Даже не знаю такого слова.

– О, это в смысле «совсем нет». Или «никоим образом». Да ничего не значит. Просто он так говорит.

– Хм, – задумался Рэймонд. – Никогда даже не слышал. Ну и как ты, завела там друзей?

– Не слишком много. Я чуть-чуть общаюсь с одной девочкой. И с комендантшей общежития, она всегда рядом.

– А мальчики?

– Я слишком занята. И мне это не интересно.

– А как там моя малышка? Как Кэти?

– С ней все хорошо. Я записала ее в университетский детский сад, она там, пока я на занятиях. Кажется, она начинает привыкать. По крайней мере, уже не жалуется.

– Она ест?

– Не так, как дома.

– Что ж. Ей нужно кушать.

– Она скучает по тебе, – сказала Виктория.

– Что ж.

– Я тоже по тебе скучаю, – сказала она.

– Правда, милая?

– Каждый день. По тебе и по Гарольду.

– Без тебя тут все иначе, это уж точно. Совсем не то.

– У вас все хорошо? – забеспокоилась она.

– О да. Мы справляемся. Но подожди, я лучше дам трубку Гарольду. Он тоже хочет поздороваться. И береги себя, милая. Ладно?

– Ты тоже, – сказала она.