Пятеро мальчишек. Один совсем мелкий, путающийся в мешковатой одежде с чужого плеча, как настороженный воробей наблюдает со стороны. Трое – примерно ровесники Максимилиана, худые, резкие, прячут в широких рукавах заточки или ножи. Еще один почти взрослый, высокий и длинноногий, в выцветшей легионерской куртке и в покрытой черными вороньими перьями маске. Держится позади, словно командир, цепко подмечая любое движение жертвы.

– У меня ничего нет! – крикнул им Максимилиан, понимая бессмысленность отговорки. – Только дырявая обувка!

Беспризорники засмеялись – алчно, издевательски. Им не было нужды верить на слово, сейчас они всё проверят сами. А после, если заскучают, пустят кровь этому дуралею, что шляется по подворотням в одиночку.

Максимилиан сбросил с плеча сапоги Крюгера, за которыми ходил к сапожнику, начал отступать к каналу. Мелькнула шальная мысль: а не попробовать ли переплыть на другую сторону? Только вот плавать он не умел, да и вода в канале представляла собой холодный и вязкий кисель, в котором то и дело находили вспухшие трупы людей и животных. Даже если не утонет, то наглотается этой зловонной жижи и уж точно подохнет от какой-нибудь заразы. Нет уж, если не удалось сбежать, то надо стоять до конца.

Максимилиан сунул руки в карманы куртки, нащупал деревянные кастеты – два дубовых диска с дырками для пальцев. Драться он не любил, да и особенно не умел, но постоять за себя уже приходилось не раз. Он давно не был тем изнеженным мальчиком из дома Авигнис.

Под смех и улюлюканье Максимилиан принял защитную стойку, схожую с той, что ему когда-то показывал старший брат. И, ожидая атаку кого-то из сверстников, пропустил метко брошенный камень – мелкий «воробей» подло швырнул его издалека.

Удар пришелся в грудь, и молодой экзорцист пошатнулся, закрывая лицо. На него сразу же прыгнули, схватили за одежду, попытались свалить. Он в отчаянии вскинул колено, попав кому-то между ног, замахал кулаками, пару раз кому-то хорошо приложив по лицу. В ответ его ударили его в предплечье, и руку пронзила острая боль. Максимилиан вскрикнул, боднул головой, но тут же получил сильный удар в ухо. Потом чей-то жесткий ботинок врезался ему в голень, и ноги подкосились. Его тут же принялись душить, сдирать маску, тянуть за оберег на шее.

И вдруг всё резко изменилось. Кто-то мощный и стремительный вклинился в драку. Максимилиана сильно тряхнуло, проволокло по грязи, но зато он обрел свободу. Пока поправлял маску, поднимаясь, с удивлением вслушивался в звуки потасовки.

Его спасителей было двое – крепкий, похожий на молодого бычка парень в темно-бордовой кожаной безрукавке и худой мальчишка в сером балахоне с капюшоном, ловко орудующий коротким посохом. И если первого Максимилиан видел впервые, то второй показался ему смутно знакомым.

Потасовка оказалась скоротечной. «Козодои» никогда не дрались просто так, без особенной нужды. И сейчас, отхватив от внезапно налетевших ребят, беспризорники посчитали, что овчина выделки не стоит, отступили, предупреждающе ощерившись ножами.

Парень с посохом бесстрашно засвистел им вслед, просунув пальцы под тряпичную маску. Квадратный крепыш лишь безразлично поводил плечами, словно ничего и не произошло.

– Зря ты их дразнишь, – предупредил Максимилиан. – «Козодои» мстительны.

– Думаешь, отхватить тумаков менее обидно, чем простой свист? – со смехом отозвался парень. – Ой, подожди! Я же тебя знаю! Что-то у нас что ни встреча, то какая-то заваруха!

Максимилиан наконец понял, кто перед ним – мальчишка-гистрион из какой-то театральной труппы. По крайней мере, так он сам когда-то представился. Примерно пару лет назад они действительно встречались при схожих обстоятельствах, дрались плечом к плечу, а потом о чем-то болтали, переводя дух. Парень показался неплохим, с ним даже можно было бы сдружиться. Но он не сказала, где именно выступает, а Максимилиану позже было некогда искать его.

Но пусть лица своего спасителя Максимилиан никогда не видел, он хорошо помнил его имя.

– Грэй, – молодой экзорцист попытался вежливо коснуться пальцами маски, но тут же скривился от острой боли.

– О, да ты ранен! – гистрион склонил голову набок и оттянул пропитанный кровью рукав куртки Максимилиана. – Порез, вроде, неглубокий.

– Давай помогу, – пробасил здоровяк ломающимся голосом, и вдруг стало ясно, что он вряд ли сильно старше своего спутника. – Я умею.

– Это Багр, – представил товарища Грэй. – А ты – Рэкис, верно?

– Верно. Спасибо, – чуть запоздало поблагодарил Максимилиан, наблюдая, как Багр перевязывает ему руку удивительно чистым носовым платком. – Вы очень вовремя.

– Как говорит моя знакомая гадалка: «Всякое благо вовремя, всякая случайность – случается», – Грэй был явно в приподнятом настроении. – А ты чего здесь один ходишь?

– Да вот, – Максимилиан поднял и отряхнул испачканную обувь учителя. – От сапожника иду, решил сократить дорогу. Раньше «козодои» сюда не совались?

– «Козодои»? – переспросил Грэй. – Смешное название.

Это показалось странным, в городе все знали эту шайку.

– Ну да, – Максимилиан потер раненую руку. – Действительно смешно… А вы сами-то тут как оказались?

Грэй быстро взглянул на Багра, будто предостерегая от поспешного ответа. Крепыш кашлянул и отошел в сторону.

– Можно сказать, тоже решили сократить, – наконец ответил парень с посохом.

Это выглядело отговоркой, но Максимилиан посчитал бестактными дальнейшие расспросы.

– В любом случае – огромное спасибо. Только вот отблагодарить вас особенно нечем…

Он полез в свою холщовую сумку, что чудом не слетела во время драки. Где-то на дне, в потайном кармашке, лежало два медяка, припасенные про запас. Чтобы было удобнее искать, вытащил потрепанный самодельный молитвенник – маленькую стопку прошитых листов пергамента, перетянутую кожаным шнуром.

– Что это у тебя? – вдруг заинтересовался Грэй.

– Это? Выписки из Книги Света, основные постулаты, несколько молитв.

– Это твой почерк?

– Ну да, мой.

– Красивый… Послушай, а ты же вроде из церковного интерната, верно? Будущий светлик?

– Верно, из интерната, – кивнул Максимилиан, наблюдая за тем, как внимательно Грэй изучает его записи. – Но я вне духовного послушания, обучаюсь другому.

– Уж точно не драться, – беззлобно рассмеялся Грэй. – Послушай, можешь мне его подарить?

Он показал на молитвенник.

Просьба была странной. Даже если молодой артист умел читать, зачем ему чужие каракули, пусть даже и выведенные старательно? Конечно, настоящую Книгу Света могли себе позволить лишь очень состоятельные горожане, их вручную переписывали в своих кельях скрипторы, обтягивая белой воловьей кожей. Да и молитвенники были в цене, их зачастую подменяли деревянные таблички с сокращенными воззваниями. Но любой, даже неграмотный верующий, легко мог узнать всё нужное в храме, а помолиться и вовсе дома, сделав это искренне и с именем Света Единого на устах.

– У меня есть немного денег, – попытался предложить что-то более полезное Максимилиан. – Сейчас, я найду…

– Здесь есть про то, как не бояться Тьму? – не сдавался Грэй, и в его голосе вдруг пропало всё недавнее озорство.

Именно последнее заставило Максимилиана вытащить руку из сумки и посмотреть собеседнику в глаза.

– Есть, – кивнул он. – Здесь далеко не всё, но я записал основные воззвания и гимны. Вот с этой страницы идут основные понятия, но это так, чтобы не забыть.

– Подари мне его, – вновь попросил Грэй. – Или давай обменяемся. Что ты хочешь?

Рукописный молитвенник был одной из вещей, что Максимилиан мог бы воистину назвать плодом своих трудов. Пергамент мальчик собирал из обрезков в скриптории, записи вёл бессонными ночами и порой просто перечитывал, чтобы через слова уловить новые смыслы и образы.

Но, говоря по чести, к этим страницам он обращался всё реже и реже. Грубая работа экзорциста не располагала к пространным размышлениям, да и весь текст уже знал наизусть. Молитвенник оставался просто важным артефактом его новой жизни, вехой взросления, немногочисленной личной вещью, коих у последнего из рода Авигнис осталось очень немного.

Но та помощь, что оказал Грэй с товарищем, пусть и была банальной, тронула Максимилиана до глубины души. Что стоило этой парочке просто пройти мимо? На улицах Ноиранта каждый день кого-то грабят, насилуют и убивают. А тут – не побоялись численно превосходящих «козодоев», вступились. Возможно, спасли ему жизнь.

Соразмерна ли цена между помятым пергаментом и редкой ныне человеческой добродетелью?

– Бери, – Максимилиан протянул молитвенник. – Взамен ничего не нужно.

– Спасибо! – Грэй с благодарностью принял подарок, торопливо убрал за пазуху, будто кто-то мог уличить его в непотребном. – Он мне на самом деле нужен.

Возникла неловкая пауза, которую артист сам и прервал:

– Наверное, тебе пора идти, – скорее утвердил, чем спросил он. – Смотри, вон там, между бревен, есть лаз. Выйдешь прямо за кузней. Хочешь, Багр тебя проводит?

Максимилиан бросил взгляд туда, куда указал собеседник. Так вот как они тут оказались!

– Я найду, спасибо, – и добавил, поддавшись порыву. – А где вы выступаете? На рыночной? Или на Почтовой площади?

Грэй усмехнулся, качнул головой.

– Пока не до выступлений.

– Жаль. Я бы посмотрел. И друга привёл, он тоже любит уличных артистов!

– У нас выступления такие, особенные… Вряд ли тебе понравятся.

Тут Багр, находившийся все это время в конце улицы, начал подавать Грэю какие-то знаки, и тот заторопил Максимилиана:

– Всё, иди! У нас тут кое-какие дела остались.

– Да, уже ухожу. Свет вам!

– И тебе… Свет.

Максимилиан закинул сапоги учителя на плечо и пошагал к указанному лазу. Как услышал за спиной торопливые шаги – обернулся удивленно.

– Хороший ты парень, – вполголоса произнес догнавший его Грэй. – Прими совет – уходи из города. Чем быстрее, тем лучше. Иди на юг.

– Почему? – нахмурился ученик экзорциста. – Что-то должно случиться?

Мальчик-артист замялся, ответил уклончиво:

– Просто поверь – уходи, здесь скоро совсем плохо станет. Я и так не должен… – он сам себя прервал, хлопнул Максимилиана по плечу. – Звезды сойдутся – еще увидимся! Бывай, Рэкис!

И убежал к товарищу. Озадаченный Авигнис проводил его взглядом и пошел своей дорогой.

* * *

Нож «козодоя» все же сделал свою грязную работу – на следующий день рана воспалилась, и Максимилиан несколько дней лежал под вонючими травяными примочками, изнывая от ломоты и жара. Время разбилось на череду серых болезненных часов, сменяемых дурными снами, хороводом навязчивых образов и мыслей. Баба Аба исправно меняла повязки, поила отварами и пихала в рот грубую зерновую кашу. Сетовала, что Максимилиан шибко болезный для нонешних времен, и что дел у нее своих хватает, кроме как просиживать юбки подле нерадивого оболтуса. То и дело наведывался Цапля, которого строгая сиделка не пускала на порог, потому он стучался в окно и оставлял на подоконнике кислые дикие яблоки и ломанное овсяное печенье.

Учитель заходил редко, справлялся о здоровье да наказывал не лежать без дела, повторять Слова и составлять Каноны.

Но как-то раз мальчика посетил вовсе неожиданный гость.

– Здравствуйте, Рэкис.

Максимилиан вздрогнул и отлип от окна, в которое пялился от скуки. Охнул, торопливо натягивая маску и одергивая мятую рубаху. Пригладил торчащие вихры, запоздало пытаясь придать себе достойный вид.

– Здравствуйте, Шарлотта, – наконец выдохнул он, сделав приветственный кивок.

Девушка стояла в дверном проеме, нежная, воздушная, и вся словно светилась на фоне потемневших деревянных стен. Серый дневной свет не мог заглушить небесно-голубой цвет платья, золото вьющихся волос, алые пуговицы на рукавах. Лицо девочки прикрывал золотистый платок, и, наконец, можно было увидеть ее глаза – огромные, синие-синие!

Максимилиан с трудом заставил себя выплыть из бирюзовой глубины, торопливо предложил, указывая на одинокий стул у небольшого стола.

– Проходите, присаживайтесь!