– Да скоро госпожа твоя в могилу сойдет, пустая ты крынка! Ради спасения ее говори, что с амулетом?

Шпига заворочалась в грязи, зарыдала в голос. Сквозь плач заговорила:

– Господин до юбок падок, ни одной не пропускал. А госпожа от того страдала очень, всё о ребеночке мечтала. Решила сделать приворот, чтобы, значится, только ее одну желал. Сходили мы к бабке знающей, к ней многие ходят по женским делам. Она и посоветовала взять вещь, им даренную, да отнести на подношение духам. Камни еще дала, чтобы духи те амулет увидали.

Голос женщины перешел в обреченный вой, но тычок Крюгера привел ее в себя.

– Дальше что?

Шпига села, с дрожью вздохнула. Сказала упавшим голосом:

– Амулет мы у старой часовни закопали, чтобы духи светлые пришли. А для большей силы госпожа камни кровью окропила.

Тут даже Максимилиан опешил. Кровь считалась очень сильным проводником для духов, на нее слетаются самые гнусные твари.

– Это вам бабка сказала сделать? – спросил Крюгер.

– Нет, сами решили.

Тут, наконец, экзорцист позволил себе выругаться, да так, что Максимилиан покраснел.

– Иди к господину, скажи, чтобы дал пару человек покрепче да половчее. Пусть ко входу идут, нас ждут, – голос ментора сдержанно вибрировал.

Служанка торопливо убежала, подхватив грязный подол. Крюгер покачал головой, повернулся к ученику. Спросил строго:

– Что значит призыв на крови?

– Голос призыва достиг глубины, – с готовностью ответил Максимилиан. – В ней может сидеть очень сильная сущность.

– Еще.

– Кровь дает ключ к пространству, – заученно продолжил мальчик. – Призванная сущность может менять его.

– Еще.

– Кровь сшила их воедино.

– Именно, – ткнул его пальцем экзорцист. – Здесь одними Словами не справимся. Формулы второго порядка выучил?

– Выучил, господин учитель, – в голосе Максимилиана не было и тени сомнения.

– Тогда вот, бери.

Экзорцист снял с пояса плотно набитый кисет с самоцветами, покопался в нем и вытащил оранжевый камень с красными прожилками. Протянул Максимилиану, спросил пытливо:

– Что это?

– Сердолик, «кость огня».

– Верно. Не потеряй. И используй, когда я скажу, ясно?

– Ясно.

Максимилиан принял от ментора самоцвет с такой аккуратностью, будто дремлющий в нем огонь мог вдруг расплескаться. Убрал в свой ляпис, тощий и невзрачный.

– Всё, идем, – Крюгер выпрямился. – Держись рядом, гляди в оба. Подставишься – помогать не стану!

У входной двери с ноги на ногу переминались двое мужчин в стеганых жилетах и в одинаковых бронзовых личинах. В их руках виднелись рогатины, у одного на поясе висел моток веревки.

– Смотрю, подготовились? – обратил внимание фурадор.

– Дык, ясно же зачем понадобились, – ответил один из охранников. – Не в первый раз с одержимыми дело имеем, светлик.

– Люминарх, – холодно поправил его фурадор. – Или господин Крюгер.

Здесь, в своей стихии, он не желал мириться с пренебрежительным наименованием.

– Как скажете, господин люминарх, – покладисто согласился охранник.

– Это не обычный одержимый, – наставительно сказал Крюгер. – Способен на подлость и обман. Поэтому как порог переступим, слушайте только меня, ясно?

– Не боись, господин люминарх, – протянул второй охранник. – Не тупее некоторых.

– Тупее, – не стесняясь ответил Крюгер. – Раз допустили, чтобы на беду ваших кормильцев целый базар пришел поглазеть.

Он кивнул в сторону заметно прибавившейся толпы.

Охранники переглянулись, один из них быстрым шагом дошел до флигеля. Вернулся в сопровождении товарищей, и они, где криками, где пинками, быстро разогнали зевак.

Тем временем из дома продолжали доноситься звуки, от которых холодела душа. Казалось, что несчастную жену торговца уже давно распустили на ленты, и теперь на ее жалких останках пируют и развлекаются десятки горластых и злобных тварей. Трещало дерево, что-то завывало, стены сотрясали мощные удары.

Губы сами собой начали шептать воззвание к Свету, моля о защите и покровительстве.

Но стоило лишь Крюгеру взяться за ручку двери, как тут же всё смолкло и наступила тишина, глубокая и пугающая. Словно нечто ужасное и кровожадное по ту сторону затаилось, поджидая тех, кто посмел оторвать его от дел.

Экзорцист с кряхтением открыл тяжелую дубовую дверь. Наружу дыхнуло плотным спёртым воздухом, будто из застоялого хлева. Вглядываясь в рассеявшийся полумрак, Максимилиан был готов увидеть полный разгром, но внешне вестибюль с оленьими рогами на стенах и медвежьей шкурой на полу выглядел обычным. И лишь когда они осторожно зашли внутрь, то увидели пугающие изменения.

Со всех сторон доносился монотонный, еле различимый шелест, словно от сотен насекомых, запертых в банке. Стены казались живыми, они дышали, вздымаясь и опадая в такт. Присмотревшись, стала ясна причина такой метаморфозы – загадочная сила вырвала из-под штукатурки края дранки, выгнув их наружу кривыми ресницами, которые шевелились и терлись друг о друга. Разбежавшиеся во все стороны трещины создавали впечатление болезненной хрупкости здания, в воздухе клубилась пыль.

– Это что же оно тут сотворило? – поразился один из охранников. – Это ж как теперь обратно всё?

– Где хозяйская спальня? – спросил у него Крюгер. – У госпожи Хёрш есть своя комната?

– Выше, – второй охранник ткнул пальцем вверх. – И опочивальня, и комната хозяйки.

– Веди! – приказал экзорцист.

Воздух над головой качнулся, словно между людьми и потолком был натянут мыльный пузырь. Максимилиан дернулся, посмотрел на других – заметили ли? Но ни охранники, ни ментор никак не отреагировали, а значит, это вновь его видения, которые вряд ли получится объяснить.

Мальчик сжал в кулаке серебряную иглу и стал внимательнее всматриваться по сторонам. Большего сделать он не мог.

Лестничный пролет и балкон второго этажа усыпали обломки разбитой мебели, под ногами хрустели осколки глиняной посуды, взлетали белые пуховые перья из разодранных подушек. Изогнутой «лодочкой» покачивался раздавленный бронзовый кувшин.

– Туда, – хриплым шепотом указал охранник. – Хозяйская спальня.

Сильнее зашелестела вытащенная из стен дранка, пошла волной. Словно невидимое чудовище задышало чаще и возбужденнее, предвкушая скорый улов.

Максимилиан зашептал воззвание к Свету, бросая взгляд на Крюгера.

Молился ли учитель, было неясно, его лицо скрывала личина. Движения старого экзорциста тоже никак не выдавали волнения, оставаясь такими же скупыми и отрывистыми.

Гризельда Хёрш ожидала их в спальне, лежа на кровати и по-кошачьи подогнув под себя ноги и руки. Совсем молодая девушка, хотя сложно разглядеть под пятнами грязи и крови, покрывающих лицо и тело. Пышная телом, с ухоженной кожей и густыми русыми волосами, что сейчас походили на спутанные водоросли. Из одежды лишь изодранная ночная рубашка, бесстыдно задранная и оголившая молочные бедра.

Когда мужчины вошли, полные губы Гризельды растянулись в странной гримасе, в которой с трудом узнавалась улыбка.

Крюгер с ходу швырнул в девушку «соляную пыль», громко крикнул охранникам:

– Держите ее!

И воззвал:

– Светом Единым всё сущее полнится! Тьма отступает, нет власти её!

Максимилиан торопливо полез за «Мостом Якоба», выронив сумку.

Одержимая дернулась, сморщилась, втягивая голову в плечи и отползая назад. Охранники накинулись было на нее с рогатинами, пытаясь прижать к кровати, но в последний момент передумали, боясь ранить хозяйку.

– Хватай! – скомандовал один, срывая с пояса веревку. – Я ее стреножу!

– Нет мира Тьмы, есть только Свет! – продолжал торжественно вещать Крюгер. – Мы – это он! Он – это мы!

Девушка отчаянно брыкалась, мотала головой, пыталась вырваться из крепких мужских рук. Но делала всё это абсолютно молча, даже не кряхтела и не рычала. Это Максимилиану не понравилось, как и то, что он не видел силу, превратившую дом в бедлам.

Блеснула и погасла искра на перемычке «Моста Якоба». Мальчик охнул – знак появился между предпоследними насечками у темного камня.

– Кто-то сильный, – прошептал он, поднимая к ментору устройство, будто тот мог его видеть. – На краю спектра!

И тут Гризельда закричала. Точнее, то был не совсем крик, а нечто иное, нечеловеческое.

Ее притянутая к кровати голова неестественно вывернулась, отчего стало видно закрытое волосами лицо и широкий треугольник подбородка. Подбородок пополз вниз, раскрывая черный зев рта, словно створка опускающегося моста. И оттуда исторгся беззвучный крик, что взорвался яркой вспышкой в мозгу, всколыхнул воздух, разбросал в разные стороны крепких мужиков.

Долетела волна и до экзорциста с учеником, толкнула в грудь, отчего Максимилиан плюхнулся на пол, а Крюгер согнулся к прижатой к полу трости.

– Свет Единый, чистый огонь в бездне ночной, – губы юноши сами собой затараторили молитву. – Прогони тьму, укажи путь!

– Кудагар-Оул-Хаалран, – начал распевать свою Читку Крюгер. – Исто-Иста-Энтабрэ!

– Иссста, – зашипела на вдохе одержимая.

– Голову ей закрой! – заорал один из охранников, вскакивая.

Второй, не боясь помять госпожу, прыгнул на нее прямо с пола, желая замотать ту в помятую простынь. Его товарищ оказался рядом, торопливо забрасывая веревочную петлю вокруг бьющегося тела.

Только мелькнула мысль, что, возможно, все не так уж страшно, как вдруг Максимилиан увидел, как вокруг кровати поднимается венчик полупрозрачных щупалец, словно вокруг рыб, попавших в ловушку актинии.

– Осторожно! – только и успел крикнуть мальчик.

Щупальца сжались. Один из охотников опрокинулся лицом вперед, его припечатало об пол, и из-под маски брызнула кровь. Второго вздернуло в воздух, и его нога болезненно хрустнула.

Гризельда – сжавшееся в комок существо, наполовину опутанное веревкой и простыней, воспарила над кроватью, поворачиваясь вокруг своей оси, будто мясо на шампуре. Следом поползли по часовой стрелке обломки мебели, трещина на стене, с протяжным скрипом сдвинулась кровать.

– «Ловца», живее! – экзорцист толкнул Максимилиана в плечо. – И читай! Читай громче!

Дважды просить не пришлось. Мальчик упал на колени и принялся торопливо чертить мелом пентагему для тактики «Слепой ловец». За спиной скрежетало и выло, орал от боли один из охранников. Пальцы не слушались, мел крошился, и звезды с треугольниками выходили хоть и завершенными, но кривыми.

– Читай! – рявкнул Крюгер, болезненно пиная его по ребрам.

Максимилиан затараторил Читку, да так ясно и быстро, как никогда ранее. Слова Резонанса сливались с пустыми слогами с минимальными паузами, интонация и ударения менялись точно по Канону – наверное, ментор сейчас мог бы гордиться учеником.

Но экзорцисту было не до этого. Вся старческая дрожь главного фурадора Ноиранта разом исчезла, пальцы обрели точность и силу, в глазах зажегся холодный огонь. Прежде чем ученик завершил приготовления к обряду, Крюгер дочитал свои Слова, вслепую вытащил из ляписа два самоцвета – белый и красный. Как только плоть реальности перед ним разошлась, являя истинный лик многорукой твари, швырнул камни прямо в него.

Громыхнуло так, что Максимилиан припал к полу, торопливо зажимая ладонями уши. Рухнула на кровать Гризельда, следом посыпалось всё, что успело подняться в воздух.

– Быстрее! Держите ее! – хрипло воскликнул Крюгер.

Все же охрана торговца не зря ела свой хлеб. Рыча и ругаясь, они накинулись на еле шевелящуюся девушку, прижали к полу, придавили локтями и коленями.

Мальчик как раз успел выложить последний самоцвет и теперь ожесточенно стучал по кремню, пытаясь зажечь свечи.

– Клади «кость»! – скомандовал Крюгер. – И готовься к Лабиринту!