– Мертвец?

– Только нежити мне не хватало. Жрец. Лейнард.

Мартину казалось, что у него сердце сейчас вырвется из груди. Они вошли в гостиную с задернутыми шторами, и весь мир Мартина сузился до одной тонкой фигуры. Какие у него глаза! Точь-в-точь как у Жемчужинки… И крылья за спиной. Слабые, маленькие, с пестрыми перьями. Если накинуть сверху пиджак, то похожи на горб. Мартин остановился в шаге от высокого, странно сложенного юноши, боясь протянуть руку и коснуться пустоты.

– Ты – Хагал, – хрипло сказал он, и по-птичьи склонил бритую голову набок. – Я тоже Хагал. Я знаю.

Мартин спросил:

– Я могу обнять тебя?

– Обнимай, хорошо. Магра обнимала меня. И Лейнард. Ты тоже.

Мартин стиснул сына в объятиях, выплескивая всю свою боль и всю нерастраченную нежность. Тот не сделал в ответ даже намёка на движение, не шевельнулся. Стоял с опущенными руками и с ничего не выражающим лицом. И от этого равнодушного взгляда в пустоту Мартину стало неловко.

Мартин отступил назад, еще раз внимательно осматривая мальчика. Какой он худой! Длинный, неловкий.

– Он похож на вас… – сказали за его спиной. – А глаза. Кажется, глаза как у…

– Маргариты… – эхом откликнулся Мартин и обернулся, с трудом отрывая взгляд от сына.

Лейнарда он узнал почти сразу. Постаревшего, растерявшего юную красоту. Только старый знакомый блеск в глазах, который Мартин считал отсветом доброты и веры, оказавшийся на самом деле слепым фанатизмом.

– Я вас ненавидел все эти годы. И с удовольствием дал бы вам сейчас в морду, Лейнард, – сказал Мартин и увидел, как напрягся сын. Небесные Всадники не любят насилия. – Сейчас не время и не место, впрочем. Я благодарен вам за то, что мой сын жив.

Лейнард вздрогнул, как от удара. Пожалуй, если бы Мартин его избил, он не был бы так удивлён. Но не при мальчике же.

Сын опустил голову, переступил с ноги на ногу.

– Ты можешь сесть, – сказал Лейнард.

– Как его зовут? – спросил Мартин, не отрывая взгляда от сына.

– Я не давал ему имени…

– Я не думал, что в вас столько жестокости.

Господин Крайс сел рядом с внуком, погладил его по голове, как несмышленого младенца.

– А мы сейчас выберем из наших, из семейных, да?

– Семейных, да, – эхом откликнулся его внук. – Я – Хагал.

Мартин поманил за собой Лейнарда. Тот, не колеблясь, прошел за ним в курительную.

– Что произошло? Где Мертвец?

Лейнард сел в глубокое кожаное кресло, спрятался в нем, как моллюск в ракушке.

– Я думал, так будет лучше. Магра тогда сказала… И Карин Бард тоже была убедительна.

Мартин стиснул кулаки.

– Лучше, чем что?

– Я думал отправиться в Багру. Сам. С ним. Думал, там Небесному Всаднику будет лучше.

– Прямо у вас под носом находился взрослый, адекватный Небесный Всадник. Что вам мешало попросить помощи у него?

Что-то хищное поскользнулся на лице Лейнарда.

– Это такая сила, Хагал! Вы не представляете, что значит владеть им, управлять им…

– Вы говорите о моем сыне. Захлопните рот. Впрочем, нет, рассказывайте, но без своих фанатических замечаний.

Лейнард грустно улыбнулся.

– Из Бездны нас вывела Карин Бард. Она же велела оставаться здесь. В Астурии. Она указала, где нам искать помощи…

Мартин выругался. Подошел к бару, налил себе и Лейнарду виски. Бывший жрец пить не стал.

– Он не любит запах алкоголя.

Мартин тоже поставил стакан.

– А что он любит?

Лейнард мягко улыбнулся:

– Ревеневый пирог. Сказки. Вырезать по дереву. Знаете, у него настоящий талант! Граф Глейд не разрешает давать ему острые предметы, но я тайком давал хороший нож, а дерева было в достатке. Там лес рядом. Мы их даже лаком покрывали…

Мартин спрятал лицо в ладонях. Он не мог, не хотел этого слышать. О рабстве длиною в жизнь, о бессмысленной, неосознаваемой жестокости этого фанатика.

– Проклятый говорил, что Хранители – это его продолжение… Его руки. И что же? Его левая рука не знает, что делает правая?

– Карин Бард больше не человек. Давно не человек… Она мыслит иными категориями. Она хочет, чтобы мир жил, чтобы Бездна была как можно менее опасна. Что ей за дело до меня, вас, вашего сына?

Мартин хмыкнул.

– Я понимаю ее точку зрения, – сказал Мартин. – Но не разделяю. Будь дело только во мне или в вас… Но его мучений я не прощу.

– Такие, как он, как Проклятый, как господин Исари, нужны миру… И не важно, что они при этом чувствуют, страдают или нет…

– Тогда зачем было ставить его в такие условия? Почему вы не отдали его мне? Что случилось бы, живи он спокойной и счастливой жизнью со мной, со своими близкими?

– У него было бы счастливое детство… Но кто ходил бы по Бездне и отрывал головы нежити? Была бы их здесь, по эту сторону хребта, хотя бы сотня, можно было бы позволить им роскошь быть людьми.

Мартин перевёл дух, посмотрел на Лейнарда, будто на таракана.

– Проклятому вы молились. А новым Небесным Всадником предпочли управлять?

– Проклятый не счел нужным ответить на мои молитвы.

Мартин вспомнил кое-о-чем еще:

– Маска магистра… Откуда она там?

Леннард вздохнул.

– Мальчик вырос. Мы больше не нуждаемся ни в покровителях, ни в помощниках. Госпожа Карин согласна со мной.

– Что? – переспросил Мартин.

– Мы уберём всех, кто нам мешает. Графа Глейда, лорда Рейнхальда, вас…

Мартин навис над Лейнардом, всмотрелся в полубезумное лицо.

– О чем вы?

Он усмехнулся.

– Вы не станете меня бить. Я дорог вашему сыну, а его разум не в том состоянии, чтобы понять ваши резоны.

– Хагал! – позвал его тесть. – Мы выбрали имя.

Они оба сидели на полу возле расстеленного на ковре фамильного древа семьи Крайс.

Сын поднял голову, посмотрел в глаза Мартину.

– Авис.

– Так звали моего прадеда, – с гордостью добавил господин Крайс.

– Я – Авис Хагал.

Мартин сел рядом, плечом к плечу с сыном. Ему все время казалось, что вот-вот он развеется дымкой, распадается на тысячу фрагментов, сшитых его подсознанием. Он боялся проснуться и обнаружить, что все это сон, что цель его так же далека, как прежде.

Авис почувствовал его состояние, прижался плечом в ответ. Вот оно… Похожая сцена была в видениях Маргариты. Хозяин и Хозяйка! Только там мальчик был младше, счастливее, живее. Там он не был только орудием, сдерживающим Бездну. Там, в видении, насланном на умирающую магистром ордена разума, Маргарита стояла в дверях… А они с Ависом и господином Крайсом разбирались в премудростях игрушечной железной дороги. И мальчик так же жался к плечу отца. Мартин почувствовал на себе чей-то взгляд и поднял голову. В дверях, где стояла… Должна была стоять Маргарита, он увидел дворецкого.

– Мастер Хагал, – поклонился он. – Вас ожидают господа из стражи порядка. У них при себе ордер на ваш арест.

Авис сидел все так же рядом, водя пальцем по стилизованным ветвям семейного древа. Он сидел напряжённый, короткие крылья развернулись. Господин Крайс рассказывал ему о предках.

– Я сейчас выйду, – сквозь стиснутые зубы ответил Мартин.

ГЛАВА 3

Мертвец пришёл в себя и тут же раскаялся в своём решении. Голова немилосердно болела, что было для него ощущением достаточно новым. Такого с ним ещё не бывало – лез через окно в чужой дом, а оказался в Бездне. Потёр затылок, приподнялся и огляделся, хотя смысла особенного в этом не было. Серая пустыня, чёрное солнце, как всегда, в зените… И цепочка следов. Оставлять следы здесь – задача нетривиальная, не каждому по плечу. Мертвец пошёл туда, куда его так настойчиво приглашали, вдоль следов – судя по размеру, оставленных женской ножкой. Скорее всего, в туфельках по моде времен Последней войны. С острым носом и тонким, невысоким каблуком.

В какой-то момент Бездна стала меняться. Не краски, но предчувствие красок, не объем, но его предчувствие…

Где-то рядом – люди.

Они сидели вокруг костра, пыльно-серого, и сами были не слишком-то материальны. Как и положено давно почившим.

Женщину Мертвец сразу узнал. Видел её портреты, когда разбирал бумаги отца.

– Тётушка Карин, – осклабился он. – Чем обязан знакомству?

Она встала с камня. Камень исчез.

– Тем, что лезешь куда не надо.

– А вы, тётушка Карин? Всегда там, где это необходимо?

Она опустила голову, принялась рассматривать свои туфли с острыми носами.

– Когда я была юна, глупа и человечна, я противостояла отцу. Теперь понимаю, что зря.

От костра не было ни тепла, ни света. Как от картинки на кристалле. Сидевшие рядом на камнях мужчины кивнули.

– То есть вы считаете, что случившееся с сыном Мартина – это правильно? Это хорошо?

– Это полезно для мира. Пока часы идут, никого не волнует, как чувствуют себя шестерёнки.

Она коснулась призрачной рукой щеки Мертвеца.

– Я тоже шестеренка. И мне тоже было больно. Небесные Всадники должны быть! Их должно быть много, понимаешь? Нельзя бесконечно заклеивать раны пластырем, их нужно зашить.

– Некроманты – пластырь?

Она кивнула.

– А тот, кого вы зовете Проклятым, и те, кого зовут Хозяином и Хозяйкой, и этот несчастный мальчик… Мы все – шестеренки. Нам плохо, нам больно, но мир… Мир стоит!

– Принцип меньшего зла, да?

– Если угодно, – сказал один из сидящих у костра.

– А я считаю, – задрал подбородок Мертвец, – что зла и вовсе не должно быть.

– Я тоже так думала, когда была юна и неопытна… – подняв голову, сказала Карин. – Мы, в частности, я… Ошиблась. Думала, что если Ал сохранит человечность, будет лучше. Такой вот просчёт. Ему надо было стать одним из нас, только лучше. Воплощенным в человеческом теле безупречным судьей. Лучше, чем Хозяин и Хозяйка, лучше, чем… Всем было бы проще.

Она отвлеклась – стиснув пальцы, посмотрела куда-то поверх головы Мертвеца.

– Мне пора. Развлеките его, Иветре, – сказала Карин и растворилась.

Мертвец хотел было тоже покинуть это место, но почувствовал, что не может этого сделать.

– И вас я тоже, кажется, знаю, – сказал он, глядя на Иветре снизу вверх.

– Вероятно, знаете.

Иветре рисовал палкой в пыли странные фигуры.

– Вы ведь увлечены творчеством моего ученика, Аче.

– А, – сказал Мертвец. – Теперь понял, кто вы.

Второй, сидевший у костра, молчал.

– Исари в благости своей или в глупости, а быть может, в жестокости или по незнанию, подарил мне посмертие. Неплохое, можно сказать. Вечность смотреть, как твоя женщина милуется с человеком, который её у тебя украл… Что может быть лучше? Я ушёл оттуда как раз вовремя. Бродил по Бездне, сам не понимая, как преодолел хребет. Очень вовремя… Поспел к дележке перьев неприрученного Всадника. Подбираю крошки с царского стола. Опять.

– Опять, – повторил за ним Мертвец. – И каким же вы представляете идеальный мир? Мир, спасители которого – ваши рабы? Такое уже было, разве нет? И чем закончилось?

– Ты просто не знаешь, каково это. Обладать такой властью…

– И кто же вам мешает?

Иветре пожал плечами, не отрываясь от рисования.

– Всякие мелочи. Смерть, чужие амбиции. Теперь вот мешает лорд Рейнхальд.

Второй мужчина протянул:

– Ну, это ненадолго. Мы сейчас думаем над этой проблемой и близки к решению. Интересно, что даёт ему силы… Уж не Небесный ли Всадник на поводке?

Мертвец не выдержал и выругался. Разумники говорят, что брань помогает от навеваемых нечистью иллюзий. Но толку от неё не было при разговоре одной нежити с другой.

– Уж извини, – сказал второй мужчина. – Не можем сделать ни первого, ни второго, ни третьего. Хотя второе… Да с вашей милой тетушкой…