Я не успел закончить мысленное перечисление, как моя пассажирка появилась, держа в руках…

Не то, что я ожидал.

Я бы отдал все, чтобы там оказалось что-то из моего списка.

Но нет.

Она несла маленькую девочку.

Девочку!

Черт побери!

Женщина быстро шла к машине, а ребенок в ее руках покачивался. Игнорируя шокированные взгляды – мой и охранников, – она распахнула дверь, запихнула девочку внутрь, сама прыгнула следом и тут же скомандовала:

– ¡Vamos!

– Эй-эй! Сначала объясни!

– Что?

Я ткнул пальцем в ее трофей:

– Это! Это… не то, чего я ожидал, ясно? Ты что, не могла, как любая нормальная разъяренная женщина, украсть бриллианты, сумку или, не знаю, туфли?!

Рыжая с подчеркнутым спокойствием усадила девочку на сиденье. Маленькая девочка тоже с рыжими, но короткими волосами уставилась на меня огромными голубыми глазами, совсем не похожими на глаза женщины. Под этим взглядом ругательства застряли у меня в горле.

– Я уже похитил одну невесту, но похищать ребенка – это перебор! – в итоге твердо заявил я.

Тем временем охранники двинулись в нашу сторону. Самый злой шел сзади. Шок прошел, и теперь ими двигал инстинкт, велящий взять дело под контроль.

Ясмин захлопнула дверцу и притянула к себе девочку.

– ¡VAMOS!

Я стиснул зубы:

– Ты не можешь просто махать пальцем и орать «Вамос!». Чтобы ты знала – я обожаю истории о детях из враждующих семей. Но не такие! Я не могу ввязываться в семейные разборки, которые ставят под угрозу мой зад! Ты меня поняла?!

Мой взгляд на секунду соскользнул с ее злого лица на ребенка. Девочка смотрела на меня. Не просто смотрела – буравила. Мне стало не по себе, но я не мог отвести от нее взгляд. Будто загипнотизированный, я продолжал смотреть в эти круглые глаза. Если бы она хоть на секунду моргнула, я смог бы опять начать мыслить здраво.

Но глаза девочки были слишком синими.

Как ультрамарин.

Как ее глаза…

Черт!

Пальцы задрожали. Я резко отвернулся, сглотнул, ударил по рулю.

ЧЕРТ!

Сквозь открытое окно донесся крик:

– ¡Señora Yasmin!

Колеса моей таратайки взвизгнули, поднимая пыль. Охранник достал пистолет, но мы уже были слишком далеко.

Я бросил взгляд на заднее сиденье.

Что, черт возьми, я делаю с этим ребенком в тачке?!

Оставалось лишь ехать, проклиная все подряд. Я не знал, куда направляюсь. И постоянно проверял зеркала – инстинкт подсказывал, что черные машины появятся снова.

Так и произошло.

Когда до центра оставалось несколько сотен метров, один из блестящих черных автомобилей показался позади.

– Ваши друзья прибыли, сеньо-о-ора, – я нарочно растянул последнее слово.

Женщина не ответила, лишь высокомерно сморщила нос.

– Есть тут еще стены, в которые можно въехать, или мы умрем в этой чертовой тачке? – продолжал я.

Пассажирка думала. Было очевидно, что планов на дальнейшее у нее не имелось. Может, она просто не ожидала, что доживет до этого момента.

Женщина кусала алые губы, глаза ее потемнели, а преследователи все сокращали дистанцию.

– Езжай на площадь! – вдруг скомандовала она.

– Ты издеваешься? Там полно полиции! Я только что украл чужого ребенка – мне совершенно не надо соваться им на глаза! Я оторвусь от этих ублюдков, высажу вас и навсегда исчезну!

Женщина крепче прижала к себе девочку:

– Я не крала чужого ребенка. Это моя дочь.

Я закатил глаза:

– Видимо, ее отец не разделяет твоего мнения.

– ¡No! Он мне не отец! – Тонкий голосок девочки заполнил салон.

Я невольно взглянул в зеркало, в те самые синие глаза, взгляда которых старался избегать.

Девочка выпрямилась. Высвободилась из объятий матери и уверенно посмотрела на меня. Ее взгляд был милым и бесстрашным. Видимо, цвет глаз она унаследовала не от матери, но вот смелость – да.

Посмотрев на нее пару секунд, я вынужден был сглотнуть. Она не должна казаться такой знакомой! Кое-как мне удалось отвести взгляд.

Я подумал о ближайшей площади. Мадрид славится своими площадями, и почти все дороги ведут к какой-нибудь из них. Так что я доверился интуиции.

Через несколько минут машин вокруг стало больше. Теперь мы сделались частью спокойного потока транспорта. Это было хорошо – между нами и преследователями оказались десятки автомобилей ни в чем не повинных граждан.

Но сейчас мы двигались очень медленно.

Перед тем как выехать на Плаза Майор, я свернул на небольшой каменный мост – скорее эстакаду.

Но тут Ясмин выкрикнула:

– ¡Gira a la izquierda!^[25]

Я вздрогнул, резко выкрутил руль и едва успел вписаться в узкий проезд под эстакадой. Это даже сложно было назвать дорогой. Просто пространство между каменными опорами.

Рыжая снова скомандовала:

– ¡Para!^[26]

Я резко затормозил и оглянулся на дорогу, с которой свернул. Черная машина была ближе, чем я думал. Если повезет, трафик скроет нас на пару минут. Но я был уверен – скоро они снова нас увидят.

Я всем корпусом развернулся к заднему сиденью. Рыжая не шевелилась, но тяжелое дыхание выдавало, что в голове у нее бурлят мысли. Сначала она бросила сдержанный, но многозначительный взгляд на дочь, сидевшую рядом, затем резко высвободилась от ее объятий и повернулась ко мне:

– Так, теперь слушайте меня внимательно!

Девочка покорно кивнула. Я же с подозрением уставился на женщину.

– Ты берешь мою дочь и уезжаешь, Ромео! – заявила она.

– Что?

Брови мои взлетели аж к самым волосам, но женщина, не обращая внимания, сдернула с плеча девочки рюкзачок и сунула его мне:

– Забирай ее и уезжай!

Я уже открыл рот, но она резко припечатала к нему ладонь:

– Не показывайтесь нигде до сиесты. Когда все уляжется, идите в заведение «Суэрте» на площади. Войдете – скажете, что вы друзья Мигеля.

Я снова попытался заговорить – и снова меня остановили. На этот раз она еще и прижала рюкзак к моей груди.

– Я вас найду. Отвлеку их и приду за вами. – Впервые с самого начала нашего общения, во взгляде пассажирки не читалось высокомерия. В нем проступила мольба: – Это моя последняя просьба, Ромео. Обещаю…

Медлить было глупо. Я и так помог ей больше, чем можно было ожидать. Даже через край. У нее нет права просить еще что-то. Их проблемы меня не касаются – у меня свои есть. Я вздернул подбородок, готовый высказать все это вслух, но ее твердый голос перебил меня:

– Сделаешь это – и я верну твою камеру.

Я пристально посмотрел в глаза Ясмин, ища хоть намек на ложь в их карих глубинах. Но его не было. Я протянул руку к рюкзаку. Девочка рядом с ней шевельнулась. Я знал, что это глупо. Но мне нужен был этот фотоаппарат.

Резко схватив розовый рюкзачок, я подхватил свой и выскочил из машины. Ясмин посмотрела на дочь:

– Ты готова?

Девочка уверенно кивнула. У меня было ощущение, что они уже проходили это. Без лишних эмоций, словно повторяя заученный сценарий, женщина открыла дверь.

Пока маленькая девочка вылезала, встряхнув короткими рыжими волосами, Ясмин уже перебралась на водительское место. Она тронулась, даже не попрощавшись, и мой драндулет зарычал. Я успел схватиться за открытое окно, останавливая ее:

– Погоди! Кто такой Мигель?!

Рыжая закатила глаза.

– Тот, кто спасет твою задницу, – сказала она.

Благодарность мигом сменилась резкостью.

– Мама! – одернула ее девочка.

Видимо, ее турецкого хватало, чтобы понимать грубые слова.

Когда малышка встала рядом со мной, Ясмин снова посмотрела на меня и произнесла с ненатуральной вежливостью:

– Если хочешь спасти свою турецкую попу – иди к Мигелю и жди меня, Ромео.

Не дав мне ответить, она бросила взгляд на дорогу, жестом велела нам скрыться из виду и резко рванула с места. Я притянул девочку к себе и прижался к каменной стене. Мы ждали, пока драндулет скроется из виду, и я чувствовал себя виноватым. Хотя и не должен был. Наверное, в других обстоятельствах Ясмин могла бы быть хорошим попутчиком.

Перекинув рюкзак через плечо, я сжал маленькую ладошку и припустил бегом. Мы были на открытом пространстве – черные машины могли появиться в любой момент. Чтобы план Ясмин сработал, нам требовалось скрыться, так что мы нырнули в путаницу узких переулков.

Я перешел на быстрый шаг, почти таща девочку за собой. До Плаза Майор мы еще не добрались, но вскоре влились в толпу, стекавшуюся к площади. Я не мог идти быстро – маленькая рука в моей ладони меня тормозила. Пройдя метров сто, я взглянул на девочку – и резко остановился, так что она врезалась мне в ноги. Девочка тяжело дышала. Выглядела слишком бледной и уставшей. Что-то было не так…

Я присел рядом. Ее губы посинели. Я наклонился ближе – ее дыхание было хриплым.

– Ты больна? – нахмурился я.

Девочка слабо кивнула. Рыжие пряди прилипли к ее лицу. Я приложил руку к ее лбу – он был ледяным и весь покрылся холодным потом.

Следуя инстинкту, я положил ладонь на ее грудную клетку и закрыл глаза. Прислушался к ритму. Потом открыл глаза и убрал руку:

– Проблема с сердцем…

Девочка на секунду замешкалась, но снова кивнула. С трудом сглотнула. Пересохшие губы все еще были синими. Но малышка пыталась успокоиться – видно было, что это с ней не впервые. В отличие от тела, ее дух был силен. Она привыкла…

Усталые глаза смотрели в мои. Усталые ультрамариновые глаза. Я так хотел, чтобы они были другого цвета…

Не думая, я подхватил девочку на руки. Она была слишком слаба, чтобы сопротивляться. Шея едва поддерживала голову, и вскоре та упала мне на плечо.

Я больше не бежал, но шел быстро и осторожно, держась самых людных мест. Прерывистое дыхание ребенка обжигало мне шею. Я не мог мыслить трезво. Перед глазами всплывали образы из прошлого. Я, маленький, пытаюсь справиться с приступом, как эта девочка… Я ищу помощи и не нахожу… Я сижу в темноте в маминой комнате, убеждаю себя не плакать… Все это проносилось перед моим взором.

Дыхание участилось. Зрение затуманилось. Как будто жалкий маленький Эмир бродил где-то здесь же, среди толпы, а я пытался его догнать. Он то появлялся, то исчезал и кричал в своей темной комнате что есть мочи.

Грудь сдавило, и я с усилием кашлянул. Я снова превращался в того жалкого Эмира, который никому не был нужен. Я до сих пор помнил, каково это.

Тишина в те моменты душила сильнее любого шума. Поэтому тот Эмир жаждал грохота, который заглушил бы голоса внутри. Если не находил – кричал сам. Кричал, чтобы сбежать от тишины, затягивавшей его…

В ушах зазвенело. Звуки смешались. Колени дрожали.

Я остановился, поставил на землю девочку и посмотрел на нее. Она была в лучшем состоянии, чем тот маленький Эмир, стоявший у меня перед глазами. К губам вернулся здоровый розовый цвет. Но глаза… Глаза все еще были опасны. Все еще того оттенка. Цвета ее глаз…

Она была мне нужна. Она…

Я закрыл глаза, чувствуя, как стучит сердце. Черт, я больше не могу держать себя в руках…

В панике я зашагал вперед. Вспомнив, что девочка осталась позади, развернулся и снова схватил ее за пальцы. Бежать она не могла. Поэтому я толкнул первую попавшуюся дверь и зашел внутрь.

Это оказался антикварный магазин с резными рамками и стульями. Людей в нем почти не было. Я направился к первой попавшейся неприметной стене, остановившись у колонны.

Выпустил маленькую руку, прислонился спиной к стене и съехал на пол. Подтянул колени к груди. Грудную клетку сдавило. Каждый раз, когда я думал, что привык к этому, следующий приступ оказывался сильнее.

Я начал привычный ритуал. Крепко зажмурился. Не глядя, прижал руку к левой стороне груди. Туда, где было написано ее имя. Ладонь вдавилась в кожу. Веки горели.