Дождь исчезал рядом с ним, не решаясь его коснуться.

Вивьель гулял по парку в одиночестве, выбирая наиболее пустые дорожки и места. Ему нравилось спокойствие этого места, его размеренность и всегда благодушное настроение. Слева, меж невысоких деревьев, виднелась площадка, на которой с два десятка пожилых женщин и мужчин занимались гимнастикой. У них это получалось легко и ненавязчиво, но Вивьель прекрасно знал, сколько умения и сосредоточенности требует вроде бы простая и неспешная смена позы в этой китайской науке.

Он когда-то тоже изучал искусство владения телом и преуспел в нём.

Он много что когда-то изучал и изучил.

Вивьель рассматривал низкое хмурое небо, шпили высоченных небоскрёбов, окружавших парк, потом перевёл взгляд на озерцо: сейчас пустое. Обычно в нём плавали небольшие лодочки, придававшие парку дополнительный колорит.

Хотелось…

Распахнуть крылья и взлететь далеко и высоко.

Схватить меч и вступить в бой.

Обнять кого-то и…

Вивьель хмыкнул сам себе: ему ничто не мешало реализовать любое из этих желаний, но, пожалуй, хотеть ему было сейчас интереснее, чем делать.

Когда всё сделано, исчезает предвкушение. А предвкушение – это лучшая часть любого ожидания.

– Здравствуйте.

Голос раздался справа, и Вивьель повернул голову, увидев неподалёку на лавочке мужчину пятидесяти четырёх лет, европейца, одетого в простую футболку и джинсы. У мужчины были тёмные с проседью волосы и уставший взгляд.

– Знаете, я забыл часы. Не подскажете, который час?

Вивьель даже не задумывался, на каком языке его спросили: он понимал и мог говорить абсолютно на любом. Но всякий раз, где-то в глубине души, это приводило его в восторг.

– Без двадцати двух минут шесть, – отозвался Вивьель.

– Откуда вы знаете? Вы даже никуда не глянули, – мужчина благодушно улыбнулся. Ему и правда было интересно, а ещё – скучно.

– Я всегда знаю, сколько сейчас времени, – в ответ улыбнулся Вивьель. Остановился, склонил голову набок, рассматривая неожиданного собеседника. – Вы задали мне вопрос… Могу теперь и я спросить?

– Да, конечно…

– Если бы вы могли пожелать что угодно, что бы вы пожелали?

Мужчина помолчал. Потёр подбородок с лёгкой щетиной, потом покачал головой:

– Какой странный вопрос.

– Какой есть, – продолжил улыбаться Вивьель, – Самое-самое нужное желание?

– Внучка.

Вивьель растерянно моргнул. Мужчина продолжил:

– Моя внучка давно не со мной. Её мать развелась с моим сыном и увезла её куда-то, оборвав все связи. А я по ней очень скучаю: славная девочка. На той неделе ей исполнилось восемь, и я даже не могу подарить ей подарок.

Вивьель прикрыл глаза, просматривая судьбу этого мужчины, разбираясь в её хитросплетениях, и запнулся о действительно искреннюю, чистую любовь к ребёнку. Потянулся чуть дальше, потом покопался в кармане и достал лист бумаги, вырванный из детского блокнота.

– У вас есть монетка?

– Монетка? – мужчина, удивлённый своей собственной откровенностью с совершенно незнакомым человеком, похлопал себя по карманам и потом достал металлический кругляшок. Посмотрел на него: – Пять дзяо, разве что…

– Отлично, давайте.

Вивьель подошёл к нему, протянув руку. Тот вложил монету в ладонь и нахмурился. Но говорить ничего не стал. Вивьель в ответ отдал ему листок и, подумав, добавил:

– За этот адрес вы должны будете помочь ей. Мать у неё в больнице, за дочкой соседка присматривает. Если сможете вылететь сегодня, успеете как раз…

– Успею к чему? – мужчина долго недоумённо рассматривал адрес, написанный на бумаге несмелым корявым детским почерком. Вивьель пожал плечами:

– Завтра девочкой заинтересуется местная полиция, мать умрёт – её не спасти, – а девочку вы совсем потеряете, потому что мать назвала чужое имя при заселении. Очень уж она не любит вашего сына. Вижу, вы мне не верите…

– Верю, – внезапно ответил мужчина севшим голосом. Встал, пряча бумагу в карман, коротко кивнул. – Верю…

И стремительно пошёл к выходу из парка.

Вивьель подбросил монетку, поймал и посмотрел на неё: между прочим, это тоже неплохое вложение. Теперь этого мужчины не будет завтра там, где он мог бы быть…

* * *

Ларнис отошёл в сторону, чтобы не мешать, уселся на диван напротив, разглядывая, как Андрей снова проверяет Игоря, аккуратно добавляет обезболивающее заклинание и приводит Зрячего в чувство. Князев очнулся с лёгким стоном, огляделся и удивлённо хмыкнул, увидев Андрея.

– Решил тоже сменить масть? И… Ты странно одет.

– А ты вообще не одет под одеялом, – фыркнул Порохов, – и едва жив. Что случилось?

– Спасибо, что помог, – кивнул Игорь. Попробовал сесть, но Андрей покачал головой, и Князев, на удивление, подчинился. Помолчал некоторое время, вспоминая произошедшее, потом притянул к себе Инея, обнимая, и только после этого коротко ответил:

– Уже почти мёртвый Маньяк атаковал меня. Сущность атаковала. Не силой – собой.

Повисла тишина. Андрей некоторое время вспоминал всё, что до этого успел узнать о Сущностях, потом уточнил:

– Собой? То есть, вот, физически?

– Во мне была дырка. Не от заклинания.

– Положим, дырка не была, а есть – тебе ещё нужно восстанавливаться, – Порохов сел на диван рядом с Сиреной, и Ларнис подумал, что теперь точно возникнут вопросы. Впрочем, Андрей, вроде, всё равно планировал Игорю всё рассказать…

– Но Сущности никогда раньше…

– Не говори этих слов! – воскликнул позабытый всеми Чар. – Я уже знаю, что именно так начинаются все проблемы.

– От того, что я этого не скажу, ничего не поменяется, – улыбнулся Андрей.

– Чьйорт! А я так надеялся спасти нас всех от очередной беды.

– Не получится, – рассмеялся Ларнис и тут же посерьёзнел: – Тело этого Маньяка мы отнесли к Альену…

– Не мы, а я…

– Сможем потом изучить…

– Доктор, меня все игнорируют!

– Следующий! – Сирена кинул взгляд на Чара. – Но Сущности не взаимодействуют с физическим телом человека. Это аксиома. Я не знаю, что должно было в них измениться, чтобы они начали атаковать чужое тело, а не разум.

– В чём-то Чар прав, – неожиданно рассмеялся Андрей, – у нас с фразы «Я такого не встречал» уже пару раз начинались приключения.

– Ура! Прекрасный Чар прав!

– Пора бы уже смириться, что Чар частенько прав, – хмыкнул Ларнис, – только делает вид, что дурнина.

Чар насупился.

Игорь, поглаживая Инея по волосам, задумчиво кивнул. Потом посмотрел на Детей Равновесия и уточнил:

– Будем расследовать, или не в этот раз?

– Это Караван, – неожиданно подал голос Иней.

– Что?

Андрей вздрогнул:

– Ты упоминал это слово на концерте Ларниса в ноябре, когда разговаривал с Грэйеном и Ирием.

– Да, – кивнул Иней, сел поудобнее, чтобы видеть всех. Игорь аккуратно перелёг на бок, поморщившись от ощущений. Иней медленно продолжил: – «Когда придёт ваш черёд покупать желание, подумайте о том, что вы оставите, а не о том, к чему придёте». Это было то, что я сказал Грэйену. Караван продаёт желания в обмен на то, что им нужно. Я знаю, что тот, кто ранил отца, получил силу от Каравана.

– И как нам выйти на них и попросить так не делать? – уточнил Князев.

Иней пожал плечами:

– Не знаю. Я не могу их видеть. Только некоторые их действия, словно круги на воде.

– Приплыли, – вздохнул Ларнис. – Ну, может, тогда попробовать всех Зрячих оповестить и наших, что если придут…

– Не все расскажут, – внезапно тихо сказал Андрей. – Если Караван, как ты говоришь, продаёт желания, то не все готовы будут признаться в сотрудничестве с ними. Особенно, если желания – сокровенные.

– Ты прав, – кивнул Игорь, потом некоторое время разглядывал Порохова с Сиреной, и уточнил: – Ничего не хотите мне рассказать?

Андрей посмотрел на Ларниса, тот только пожал плечами, позволяя тёмному самому решать, до какой степени он готов быть откровенным. Чар, сидящий в кресле, сделал неимоверно заинтересованное лицо и изобразил, что ест попкорн.

Иней склонил голову набок, чуть-чуть улыбаясь.

– Похоже, не в курсе тут только ты, – Сирена кивнул Игорю и обратился к Андрею, – Кстати, мы возвращаться на праздник будем или?..

– Придётся извиниться, мне уже не до праздника, – виновато улыбнулся Порохов. Ларнис кивнул. Сплёл птичку-заклинание и отправил. Потом немного сосредоточился и переодел их обоих в более привычную людям одежду. Андрей удивлённо моргнул:

– Я должен такому научиться! Очень удобно.

– Научишься, – пообещал Ларнис. Андрей перевёл взгляд на Князева:

– В общем, так получилось, что я… Больше не Зрячий. И не человек. Не хочу особо распространяться, но тебе всё равно рассказал бы завтра-послезавтра.

Игорь посмотрел на Ларниса, потом на Чара, потом на Андрея, и кивнул:

– Да, теперь вы похожи. Я так понимаю, другие силы, бессмертие и тому подобное – прилагаются?

Андрей развёл руками. Князев улыбнулся:

– Очень рад за тебя! А то я уж собирался сочувствовать кое-кому: только-только нашёл себе нормального друга, которому можно доверять, а друг взял и закончился.

Ларнис удивлённо замер, обнаружив, что в словах Игоря не было ни грамма иронии или сарказма. А ещё не было зависти или обиды: Зрячий и правда искренне был рад.

– Спасибо, – только и смог ответить Сирена, – не думал, что ты так за меня переживаешь.

– Даже если ты – уникальный, вечный и всё такое, ты всё равно теперь в моей команде. А за своими я слежу, – просто ответил Игорь, и Ларнис поймал себя на мысли, что сейчас привычное «свои» обрело какой-то новый и, пожалуй, любопытный смысл, который раньше никогда у светлого не ассоциировался ни с кем, кроме сородичей.

Зрячие из команды Игоря и Иней действительно стали «своими»… И это нужно было обдумать. Особенно чувство, что тебя опекает тот, кого ты всегда считал чуточку чужим.

– В общем, возвращаясь к нашему Маньяку, – сменил тему Князев, – и к тому, что, оказывается, у нас есть новая проблема, имя которой Караван. Предлагаю через несколько дней собраться и обсудить. Может, там и мне станет полегче.

– Станет, – пообещал Андрей. – Сегодня так переночуй – только не сильно бегай по дому, лишний раз не вставай…

– Ты ещё предложи уткой воспользоваться!..

– Надо было бы – я бы так и сказал, – парировал Андрей. – Завтра с утра я приеду и распишу тебе курс восстановления.

Игорь поднял руки ладонями вверх:

– Ладно, ладно, не спорю.

– Иней, – Андрей встал, посмотрел на альбиноса. Тот с готовностью откликнулся:

– Да?

– Твоя задача: следить, чтобы Игорь как можно меньше дёргался, есть и пить ему можно, но немного. Лучше, чтобы он ходил пореже, а ещё лучше – поспал подольше.

– Я завтра могу не ходить в школу…

– Не нужно, мы часам к восьми приедем, я думаю, – покачал головой Андрей. Подошёл к Игорю, протянул тому руку. – Пойдём, помогу дойти до постели…

– Ай, что ты творишь?! – Чар отодвинул Андрея, коснулся Игоря, и они вместе исчезли. Вернулся же один Чар, – Вот, он в своей спальне, в своей постели. А то вздумал, тащить его по лестнице аж на третий этаж!

Порохов выразительно посмотрел на Чара, но промолчал. Ларнис же, отрешившись от происходящего в комнате, размышлял: если Иней сказал, что Грэйен может уйти… Как же тогда постараться его остановить?

* * *

Знакомая квартира сделала недавний ритуал Равновесия чем-то далёким и призрачным. Андрей, оказавшись в коридоре, включил свет (поймав себя на том, что всё видит и без него), огляделся и понял, что в последний раз он тут был с утра, когда собирался с Ларнисом идти к Детям Равновесия.

День вместил в себя очень многое, стал насыщенным и по событиям, и по впечатлениям, но здесь, дома, Порохов оказался в привычном мире. А всё произошедшее там показалось чужим и нереальным.