Безумие какое-то. Может, он над ней подшучивает, заигрывает таким нелепым образом? У них в итальянской глубинке так принято?

Когда же Анна подняла подбородок и осторожно приоткрыла губы, ее собеседник оттолкнулся от стены и пошел прочь, явно стремясь закончить общение.

– Там привидения? – крикнула она ему в спину.

Правильно ли она подобрала эквивалент? Анна сомневалась. Spiriti может означать духов. А как надо было сказать? Fantomi? Fantasmi?

На секунду он притормозил. Обернулся.

– Molti.

Он произнес это самым обычным тоном. Не в качестве предостережения, а едва ли не с удивлением. Как будто это понятно и дураку.

Анна воспользовалась уборной. Постояла у раковины, плеснула водой на лицо и затылок, встревоженная больше, чем полагалось бы.

Molti. Много. Вот оно что.

Когда она вышла, ресторан был заполнен до отказа, счет оплачен, со стола убрано, а Пэйсы ожидали Анну на тротуаре. Сбитая с толку, она растерянно схватилась за стену. Неужели прошло так много времени? Возвращаться на виллу «Таккола» что-то не хотелось.

– Давайте прогуляемся, – предложила Анна семье.

Солнце уже село, но улица еще купалась в густом оранжевом свете сумеречного неба.

– Вернемся утром, когда откроется рынок, – сказала Николь. – Девочкам пора в постель.

– Не хочу в постель, – заявила Уэйверли, тогда как Мия на руках Джастина уже дремала.

– Зато я хочу, – пробормотала Николь. – Голова раскалывается. – Она провела кончиками пальцев по лбу. Кровоподтек уже выступал из-под краешков пластыря.

– Завтра базарный день? – поинтересовался Бенни, вытаскивая из кармана ключи от машины.

– Да, я видела объявление. – Николь с усилием заморгала и повела всех на другую сторону улицы, где они припарковались.

– Мы могли бы разделиться, – робко предложила Анна. В основном самой себе.

Разумеется, они этого не сделали. И она тоже осталась вместе со всеми. Села в машину к родителям и принялась дышать, свыкаясь с плещущейся в груди тревогой, пока не убедила себя, что до утра как-нибудь протянет.

Не открывай

Анна уже хотела бросить попытки читать на итальянском книгу о виноделии, взятую с журнального столика, и погасить свет, когда снаружи, прямо под окном, послышался хруст шагов.

Значит, они ей не померещились – люди на поле. Лучи фонариков.

Пальцы крепче стиснули переплет, словно книга могла послужить орудием самозащиты. А почему бы и нет? Она увесистая. Такой хорошо приложить кому-нибудь по затылку или по лбу – синяк будет, как у Николь. Сражайся, беги или замри. Что ж, Анна определилась со стратегией. Она, мать вашу, будет сражаться.

Анна нехотя встала с кровати, подошла к окну и осторожно выглянула. До ее слуха донесся шепот. Шептались двое. Мужчины. Слов Анна разобрать не могла, однако, судя по ритму, говорившие спорили.

С нехарактерными для итальянского интонациями.

Это не грабители. Анна отложила книгу. Глухо зарычала себе под нос. Она догадалась, что именно происходит, хотя в голове это по-прежнему не укладывалось. Сунула ноги в шлепанцы, на цыпочках вышла из комнаты, покинула дом и бесшумно скользнула за угол во флигель, где были установлены стиральные машины, а также хранились принадлежности для уборки, запасы туалетной бумаги и ключи от виллы.

– Зай, я просто посмотрю, и все, что тут такого. – Кристофер уже даже не шептал.

– Ладно, – согласился Бенни. – Но только быстро. Одним глазком.

Оба выдохнули, придя к согласию, а потом круто развернулись и подскочили от неожиданности, когда луч фонарика в айфоне Бенни выхватил из темноты фигуру Анны.

– Твою налево, Анна! Я уж решил, ты призрак!

– Минуту назад я приняла вас за призраков! – Или за местных таксистов с фонариками, задумавших ограбить богатеньких американских туристов. Или еще кого похуже. – То есть вы пробрались сюда, чтобы открыть единственную дверь, которую нас просили не открывать? Да еще посреди ночи? Серьезно?

Бенни озадаченно посмотрел на сестру:

– Анна, сейчас только половина десятого.

– Значит, под покровом темноты. Вы хотя бы знаете, какой ключ подходит к этому замку, или собираетесь тыкать все подряд?

За спинами Бенни и Кристофера Анна смутно различила на стене ряд крючков, на которых висели связки ключей самых разнообразных размеров. Над каждой имелась подпись на итальянском, и черта с два Анна переведет Кристоферу эти подписи.

Кристофер, однако, в ее услугах не нуждался.

– Вот этот. – Он вытянул руку и продемонстрировал ей массивный черный ключ во всю ладонь.

– Кто бы сомневался, – пробормотала Анна.

Ключ был красивый, резной, с затейливыми бородками и длинной шейкой. Головку украшал орнамент в форме виноградной лозы и силуэт птицы – кажется, галки. Taccola – это же «галка» по-итальянски. Единственный глаз птицы, обращенный к зрителю, был отполирован сильнее, чем сам ключ, и от этого как будто поблескивал.

Анне захотелось дотронуться до птицы, но она сдержалась.

– Мне его дал смотритель, – продолжал Кристофер. – Буквально в руку вложил. С чего бы ему так делать, если дверь нельзя открывать? Где логика?

– Вложил тебе в руку.

Анна припомнила обрывки фраз из торопливой речи официанта, которые ей удалось понять. Он настойчиво спрашивал, кто именно взял ключ. Следи за остальными.

Она подошла ближе. Кристофер сжал ключ в руке, будто опасался, что Анна его выхватит.

– Мне кажется, в башне заперли кошку, – брякнула Анна.

И моментально стало легче. Она и сама не подозревала, как сильно были натянуты ее нервы еще с обеда.

– Ох, – огорчился Бенни. – Паршиво, если так.

– Тем более надо открыть. – Кристофер двинулся к выходу, Анна и Бенни гуськом последовали за ним.

– А потом сразу же запрем обратно, – прошипел Бенни, хотя его никто не слушал.

Бенни до чертиков ненавидел нарушать правила. Ни на полшага не переступал границы пешеходной зебры, а если полосок на асфальте не было, переходил дорогу строго под прямым углом.

Анна по большей части исходила из принципа, что все относительно, и, руководствуясь здравым смыслом и внутренним ощущением правильности, вполне допускала смягчение правил, однако в эту минуту понимала, что действует на грани фола. Физически ощущала, что они вот-вот совершат нечто дурное, однако сила инерции тянула ее вперед.

Однажды в детстве она забралась на дерево и, почувствовав под рукой сухую ветку, отчетливо осознала: «Если я залезу на эту ветку, она обломится», но не остановилась и грохнулась на спину с четырехметровой высоты. Сейчас ситуация в точности повторялась: Анна понимала, что следует остановиться, но будто бы со стороны отстраненно наблюдала, как ее тело продолжает двигаться, отказываясь подчиняться голосу собственного рассудка или кому-то еще.

«Башня, – сказал официант. – Не открывай ее». Теперь Анна воспринимала эти слова как вызов.

В доме не было слышно ничего, кроме громкого ночного пения цикад, перемежающегося звуками отцовского храпа. Все трое – Анна, ее брат и Кристофер – сбились в кучку под гобеленом. Анна чувствовала себя нелепо, как будто они разыгрывали сцену из «Скуби-Ду».

Кристофер вставил ключ в замочную скважину и провернул его. Резко, почти злобно. Испустив при этом вздох, похожий на шипение, с которым открывается бутылка газировки.

– Погоди, погоди, – Бенни завозился со своим телефоном. Выставил в настройках фонарика максимальную яркость, бросил взгляд на Анну и сказал: – Ну, давай.

Кристофер толкнул дверь. Сначала Анне в ноздри ударил запах. Затхлость, пыль веков, тлен гробницы фараона. А потом она ощутила тяжесть.

Воздух в башне был как будто живым. Готовым действовать.

Анна чувствовала, как что-то невидимое давит ей на плечи и макушку, хочет расплющить грудную клетку.

«Окей, это была плохая идея, надо отсюда сваливать», – подумала она, но Бенни уже взбирался по каменным ступеням крутой винтовой лестницы вслед за Кристофером, подсвечивая себе телефоном, поэтому Анне ничего не оставалось, кроме как пойти за братом.

На середине пути Бенни вскрикнул и замахал руками, что-то стряхивая с лица. Кристофер даже не обернулся, и Анна рванулась вперед, чтобы уберечь брата от падения. Он повернулся к ней:

– Паутина. В рот набилась.

Анна хотела над ним посмеяться, но в горле отчего-то пересохло.

Короче, они посмотрят, что там наверху, спустятся обратно и сразу же запрут эту дверь.

Когда Бенни добрался до верха, Кристофер забрал у него телефон и обвел помещение лучом фонарика. Анне, у которой внезапно закружилась голова, пришлось опереться рукой о холодную каменную стену.

Внутри оказалось пусто. Просто комната в виде куба. Равномерно грязная, если не считать паутины по углам. Мебель отсутствует. Ни припрятанных сокровищ, ни личных вещей. Ни занавесок, ни окон, только глухие стены.

Свет фонарика упал на лицо Кристофера, и Анна отшатнулась, едва удержавшись на верхней ступеньке. Кристофер кипел от злости: он в самом деле ожидал найти клад.

– Все еще хочешь сменить спальню, зай? – спросил Бенни. – Лучшая комната на вилле.

Кристофер молча протиснулся мимо Анны и зашагал вниз.

Бенни сглотнул, жалея о неудачной попытке пошутить, и посмотрел на сестру:

– И кошки нет.

– Какое облегчение.

Облегчение, да. Но лишь отчасти. В башне что-то скребло когтями, Анна это знала. А теперь, изнемогая от тяжкого духа этого места, знала наверняка. Но прежде чем Бенни начал спускаться, она коснулась его руки:

– Одолжишь на минутку?

Взяв у Бенни айфон, она направила луч света на противоположную стену. И обнаружила, что искала, и именно там, где рассчитывала найти: заложенный камнем высокий проем некогда существовавшего здесь окна или, может быть, даже балкона. Проем венчал замковый камень с затейливым рельефом, необычным для внутренней отделки: гроздья винограда и вьющиеся по краям лозы.

Анна перевела луч на другую стену, ту, где вчера вообразила шторы и движение. Фонарик погас. Анна коснулась задней крышки айфона – бесполезно.

– Уходим, – в темноте прошептал Бенни.

– Ага. – Анна осторожно двинулась вниз, ориентируясь на звук шагов Бенни и стараясь не оступиться на разбитых краях ступеней. Никаких перил или освещения. И ремонта, видимо, ни разу не было. Интересно, давно ли башня необитаема?

Тем не менее у Анны создалось впечатление, что в башне отнюдь не пусто. Да, она под замком и без мебели, но не пустует.

Как только Анна вышла, Бенни бесшумно затворил дверь, чтобы не разбудить остальных, и повернул в замке ключ. Щелк. Вот и все.

Теперь, когда дверь снова была надежно заперта, Анна смутно надеялась, что владевшее ею напряжение рассеется, а непонятное чувство гадливости ослабнет, однако понемногу отпускать ее стало только после того, как они с Бенни вышли из дома и направились к флигелю – повесить на место ключ.

– Почему нам велели туда не заходить? – Анна не обращала свой вопрос к брату, а пыталась накоротко замкнуть мысль, по кругу вращавшуюся в голове.

– Потому что башня старая и ветхая. – Бенни повесил ключ на крючок без подписи. Несколько раз сжал и разжал кулак, словно у него болела ладонь. – Внутри может быть опасно – вдруг что обрушится.

– Не такая уж она и ветхая, – возразила Анна на обратном пути. – Ее могли бы привести в порядок. Вставить окна, сделать особой фишкой. Лучшей комнатой на вилле.

– Мне там не понравилось, – бесцветно сказал Бенни. – А тебе?

Анна подняла глаза. Башня вызывала у нее отторжение даже отсюда.

Кристофер с нетипичной для него предусмотрительностью вынес на задний двор бутылку вина и три бокала. Анна немного посидела с парнями, потягивая вино, болтая о работе, Нью-Йорке, братовой собаке – о чем угодно, только не о вилле.