– Как чудесно, – проговорила мать у нее за спиной. – Вся семья в сборе.

Родные люди

Анна специально двинулась к дому самым дальним путем, чтобы рассмотреть виллу с разных сторон. План оказался не самым удачным: трава местами была по колено и в ней скрывались муравейники и сосновые иголки, однако в конце концов Анна пришла к той длинной дугообразной границе, где цветущий луг резко сменялся кольцом мертвой земли, на который она обратила внимание еще по приезде, и где из растрескавшейся почвы торчали иссохшие стебли. Это кольцо окружало дом со всех сторон, точно из-под фундамента виллы растекался по земле какой-то яд. К тому времени, как Анна добралась до подъездной дорожки, ее щиколотки покрылись не только царапинами, но и волдырями от укусов. Рыжие муравьи забрались в обувь и ползали по пальцам. Сняв сандалии, Анна бросила их у ворот и шаркала босыми подошвами по горячим каменным плитам до самого дома, так что из всей компании с ней осталось с полдесятка обожженных муравьиных трупиков. В полумраке вестибюля от ее влажного платья исходили волны пара.

Должно быть, дорога отняла больше времени, чем Анна предполагала, потому что сестра и племянницы уже были дома. Раздевшись в пристройке, девочки отдали мокрые купальники Джастину, чтобы тот повесил их на просушку. Николь возилась на кухне – готовила детям перекус.

Уэйверли не мешкая натянула трусики и сарафан, а Мия бегала в чем мать родила и радостно вопила: «Я голенькая! Я голенькая!»

– Это точно, – улыбнулась ей Анна.

– Чего? – высунулась из кухни Николь. – Ты что-то сказала?

Анна покачала головой и уселась за стол. На глаза ей попалась муха, которая кружила у открытого окна и никак не могла вылететь наружу.

– Странно. – Николь достала из буфета хлебцы, виноград, сыр. – Будешь?

– Само собой.

Николь закатила глаза, но взяла еще одну тарелку и наложила сестре еды.

– В этом доме такие странные звуковые эффекты… вроде эха, – заметила она. – Мне постоянно чудятся голоса, хотя я знаю, что в доме никого. А еще слышу шаги в пустых комнатах.

Анна сжевала несколько виноградин, вспомнила закрывшуюся дверь в спальню. Хотела что-то сказать, но передумала.

– У тебя потихоньку едет крыша, Ник, – произнесла она, помолчав. – Наконец-то ты станешь такой же, как все мы.

– Ха-ха. Очень смешно. Уверена, дело в акустике. Глиняная плитка, вот это все. – Николь не стала развивать свою теорию и вместо этого позвала дочерей: – Девочки! Идите кушать!

Она плюхнулась за стол рядом с Анной, явно утомившись приготовлением нехитрой закуски. Анна испытала дурацкое желание чмокнуть сестру в щеку. Николь жалобно посмотрела на нее:

– Как думаешь, для вина еще слишком рано?

– Ни хрена, ты же в отпуске.

Николь улыбнулась, но тут же строго сузила глаза:

– Будь любезна, в ближайшую неделю следи за языком.

– Наливай на двоих. Скажешь, это я тебя соблазнила.

Николь не сдержала улыбки. К тому времени, когда девочки прибежали из пристройки за едой, сестры уже перешли в гостиную с бокалами «Кьянти Руфина».

Анна больше наблюдала, чем слушала. Любила смотреть, как Николь пьянеет. Как правило, в состоянии легкого подшофе сестра была прелестна. Все происходило очень быстро, и, позволив себе расслабиться, Ник делалась куда более человечной. Прошлое Рождество стало заметным исключением – может, потому и врезалось в память Анны.

Ей понадобилось несколько мгновений, чтобы выйти из задумчивости и сообразить, что Николь задала вопрос.

– Твоя важная встреча, – повторила сестра. – Как все прошло?

– А, ты об этом. Сплошной дурдом. – Не так уж она и солгала: то же самое можно было сказать о любом совещании в агентстве в любой день за последние десять лет, что Анна там проработала.

– И кто же заказчик? Или его нельзя называть?

Анна вспомнила последнее крупное совещание.

– «Милтон фудс». Запускаем рекламную кампанию хот-догов. Вообще, мы уже чуть не полвека с ними работаем, но теперь наша задача – снова побудить людей есть больше мяса.

– В милтоновских сосисках полно консервантов, – поморщилась Николь, – вот почему мы их не покупаем. Мало ли, вдруг поможет в разработке рекламы.

Не поможет.

– Спасибо. Да, нам важно это знать.

На совещаниях Анна практически всегда молчала. От нее требовалось только творить, ее присутствие было, так сказать, уловкой фирмы, и она это знала. Ни на кого не глядя, Анна сидела в углу с графическим планшетом и в реальном времени делала эскизы к проектам печатной и медийной рекламы, которые обсуждались в данный момент. Компания «Уэнделл, Рук, Силвер» имела репутацию старинного и очень солидного рекламного агентства. Никого из старой гвардии в партнерах уже не было, хотя Анне порой казалось, что призраки основателей до сих пор следят за работой персонала, стоя за плечом, и готовы вышвырнуть из окошка тридцать четвертого этажа любого, кто посмеет нарушить традиции. За своим столом Анна работала в цифровом формате – занималась визуализацией, макетами, раскадровкой видеорекламы, но в зале совещаний руководство стремилось впечатлить клиентуру ностальгической атмосферой олдскульного агентства. Слава богу, Анну хотя бы не заставляли одеваться в стиле секретарши из 1960-х. Ладно, работа есть работа. Анна – профессионал своего дела и имеет кучу плюшек. А что еще надо?

– Как попасть в башню? – спросила она.

Николь лукаво приподняла брови. Она встала, пытаясь принять эффектную позу, нетвердой походкой подошла к стене с гобеленом и, словно ассистентка фокусника, откинула ткань:

– Та-дам-м!

За вытканными нимфами обнаружилась дубовая дверь, расположенная чуть ниже уровня пола. Толстая. Древняя и изъеденная временем. Внимание Анны привлекла замочная скважина под заржавелой дверной ручкой. Скважину обрамляла декоративная отделка с каким-то узором, от старости покрывшимся пятнами и больше похожим на плесень.

– Понятно, – рассмеялась Анна. – Тайный проход. И кто же застолбил башню?

– Никто, – раздался голос у нее за спиной. – Подниматься запрещено.

Анна сползла по спинке дивана, тут же позабыв о башне.

Бенни в два широких шага преодолел расстояние между ними, однако обнял сестру с осторожностью.

– Я весь потный, ко мне лучше не прижиматься.

– Да плевать мне. – Анна поцеловала брата в скользкую щеку и сморщилась: действительно фу.

Бенни засмеялся, в уголках глаз разбежались морщинки.

– Я предупреждал!

Анна обтерла лицо тыльной стороной ладони, чтобы поздороваться с бойфрендом Бенни и… что? Обнять его? Расцеловать в обе щеки, как при первой встрече? Бенни целых десять минут давился беззвучным смехом при виде нескрываемого ужаса, в который его парень поверг Анну, дважды за вечер потянувшись к ней с поцелуями.

На этот раз Кристофер-а-не-Крис ограничился сдержанным рукопожатием.

– Приятно вновь видеть тебя, Анна.

Она коротко сжала его пальцы и, прибавив голосу густоты, ответила таким же манером:

– И мне, Кристофер.

Николь за ее спиной хрюкнула, подавив смешок, но быстро замаскировала промах:

– Кто-нибудь хочет вина? Анна уговорила меня начать пораньше.

– Я на всех дурно влияю, – пожала плечами Анна. – Поэтому вы меня сюда и позвали, верно?

– Боже, нет! – Бенни ей подмигнул. – Просто ты здесь единственная, кто владеет итальянским. Ники, налей мне, пожалуйста.

– В Пизе страшное столпотворение, – изрек Кристофер.

– Все жаждут посмотреть на падающую башню. – Анна покосилась на Кристофера и увидела то же, что месяц назад: элегантный блондин с точеной фигурой. Будь он актером, идеально подошел бы на роль нациста.

– И она впечатляет, – сказал Кристофер, по ошибке приняв внимание Анны за интерес к теме. – Мы сделали фото. – Он протянул ей свой мобильный.

– Спасибо, я уже видела, – покачала головой Анна.

– Бывала в Пизе?

– Нет. Но… Как думаешь, не могла я видеть фотографию Пизанской башни где-то еще?

Бенни прошел мимо Анны с улыбкой и бокалом кьянти.

– Расслабься, – шепнул он ей.

Куда уж сильнее расслабляться, подумала Анна, разве что в обморок хлопнуться. Вежливо улыбнувшись Кристоферу, она мягко проскользнула мимо него и вернулась на кухню к сестре и племянницам.

Мия крепко прижимала к себе серую хвостатую зверюгу. Девочка ела и притворялась, что кормит своего питомца.

– Кто это у тебя? – отважилась спросить Анна.

– Блоссом^[4], – с любовью проговорила Мия.

– Рифмуется с «опоссум», – пробурчала Уэйверли, бросив хмурый взгляд на мягкую игрушку.

Анна повернулась к Николь – та качнула головой и шепотом сообщила:

– Это из Музея естественной истории. Она сама выбрала.

– Выглядит… реалистично, – заметила Анна.

– Угу.

– Страшилище богомерзкое, – объявила Уэйверли.

Анна закашлялась, пряча смех.

– Шикарная лексика, Уэйвс.

Николь вспыхнула – скорее от смущения, нежели от гордости, – и покачала головой:

– Эти словечки из нее так и сыплются…

К компании присоединилась мать, только что после душа. Увидев бокалы, она слегка нахмурилась.

– Не рановато?

Анна протянула ей бокал красного.

– Вливайся.

– Если я начну пить сейчас, то к семи вечера усну, – возразила мать, однако бокал взяла.

– Можно мне посмотреть Ютьюб? – спросила Уэйверли, выскользнув из-за стола.

Николь сжала губы в ниточку и долго молчала.

– Можно, – наконец произнесла она, и обе девчушки, захватив Блоссома, радостно понеслись в пристройку, шустро перебирая ножками и на ходу успев затеять ссору из-за того, кому первой выбирать видео.

Анна налила себе холодного просекко, сходила к воротам за сандалиями, а затем лениво проплелась через дом и пристройку мимо племянниц, вышла на задний двор и по мощеной дорожке направилась к обеденному столу, над которым теперь простерлась длинная тень двух кипарисов.

На миг все вокруг погрузилось в мерцающую тишину – насекомые и цветочная пыльца беззвучно парили в лучах летнего солнца, а потом послышался хруст гравия: мать и Николь вслед за Анной подошли к столу, обсуждая планы на предстоящую неделю.

– И как вы тут развлекались? – полюбопытствовала Анна, когда все трое сели за стол.

– Да почти никак, – ответила мать. Анне послышалась в ее тоне легкая брюзгливость. – Съездили в городок за продуктами, прогулялись по деревне, хотя ничего интересного не увидели. У них была сиеста, или как тут это называют.

И мать, и сестра одновременно посмотрели на Анну.

– Понятия не имею, как тут это называют, – качнула головой она.

– В общем, мы решили, что не будем особо разгуливать без твоей помощи в качестве переводчика. Жаль, что тебе пришлось задержаться, но теперь, к счастью, ты с нами.

Есть же приложения, подумала Анна. Буквально вбиваешь фразу, и программа переводит и озвучивает ее на итальянском.

– В деревне мы заглянули в церквушку, – сказала Николь.

– Красивая? – поинтересовалась Анна. – Памятник архитектуры?

Она произнесла это с комической напыщенностью, чтобы Николь не подумала, будто сестра ставит под сомнение ее познания в искусстве. На подобное Николь всегда реагировала болезненно.

– Не знаю. – Николь прищурилась. – Я, по правде говоря, не поняла, на что надо было смотреть.

Неожиданная честность, хотя, опять же, Николь допивает уже третий бокал, и значит, стоит ожидать чего угодно.

– В церкви очень симпатичная квадратная колокольня, – вставила мать. – Это романский стиль?

– Похоже на то. Надо посмотреть.

Анна прикинула расстояние. Долго ли идти до Монтеперсо пешком? Дорога узкая, а понятие «полоса движения» здешние водители толкуют весьма вольно. Да и обочина местами заканчивается крутым обрывом. Чтобы добраться до деревни без риска для жизни, Анне придется ловить попутку.

– А как тут по ночам?